Такое внезапное проявление несгибаемой воли до того потрясло Кефрию, что она попросту прикусила язык, едва не сказав дочери: «Кайл этого не заслуживает!». И верно, он даже не поймет, что сказанное Малтой было произнесено не для красного словца и не на волне минутного порыва, – она в самом деле собиралась принести в жертву всю свою жизнь. «Да что там Кайл, – думала Кефрия. – Никто не достоин того, чтобы платить за него пожизненной несвободой…»
Она покосилась на мальчика-раба, который молча, но очень внимательно наблюдал за происходившим, и поймала себя на том, что опять размышляет о своем браке. Горестная усмешка искривила ее губы. Одна женщина ради Кайла Хэвена уже пожертвовала собой…
– Малта, – сказала она. И сама удивилась силе, что прозвучала в ее голосе. – Не стоит принимать такое решение при нынешних обстоятельствах. Нет, это, конечно, твое решение, тебе его принимать, и то, что ты оказалась готова к нему, уже говорит о многом. Я просто предлагаю отложить этот путь на самый крайний случай, если мы убедимся, что другой возможности нет.
– Какие другое возможности? – спросила Малта безнадежно. – Мы уже достаточно натерпелись… Ну и что, пришел хоть кто-нибудь нам на помощь? А сейчас с какой стати нам будут помогать?
– Быть может, семья Тенира… – тихо проговорила Альтия. – Ну и некоторые другие семейства, владеющие живыми кораблями, тоже могли бы за нас выступить…
– У них, – перебил Брэшен, – своих забот по горло будет некоторое время. Простите… Нынче у меня все в голове путается. Я все забываю – вы же, поди, не знаете, что еще в городе произошло! Я про ту заваруху у таможенной пристани. Не слышали?… Тенира и с ним кое-кто еще отправились туда, чтобы решить дело силой. Они вывели «Офелию» на самую середину гавани, и тут же подоспела целая флотилия маленьких лодочек, которые и приняли на борт весь ее груз. Капитан Тенира позволил людям забрать все себе – кому что в лодку попало! Отдал все даром, лишь бы поборы не платить, представляете? Только калсидийцы все равно попробовали вмешаться…
– О Са милосердная, спаси и помилуй! – ахнула Роника. – Надеюсь, никто не пострадал?
Улыбку Брэшена никто не назвал бы добродушной.
– Ну, – сказал он, – капитан порта* [Капитан порта – должностное лицо, осуществляющее надзор за порядком мореплавания и безопасностью на территории порта. Ему подчинены лоцманская, сигнальная и некоторые другие службы. В частности, он организует спасательные операции в акватории порта, имея право мобилизовать для этого все находящиеся там корабли.] места себе не находит, переживает, бедный, из-за двух нечаянно потонувших галер. И ведь болезные не абы где потонули, а как раз у таможенной пристани. Так что некоторое время большим морским кораблям туда будет просто не подобраться. А как и когда галеры сумеют поднять со дна – один Са знает…
– Когда они тонули, они еще и горели, – вставила Янтарь. Сказала она это с удовлетворением, но и с грустью. И добавила как бы между прочим: – Сама таможенная пристань тоже нечаянным образом занялась. Как раз когда мы оттуда уходили, огонь добрался до каких-то сатрапских складов.
Брэшен с некоторым вызовом обратился к Альтии:
– Согласись, я имел причины беспокоиться о твоей безопасности – в такую-то ночь…
– Так вы оба там были? – Альтия смотрела то на него, то на нее. – Значит, все эти пожары… что-то многовато для того, чтобы нечаянным образом загореться! Значит, кто-то с кем-то заранее стакнулся! А мне почему не сказали?
Янтарь ответила уклончиво:
– Мы с Офелией стали добрыми подругами…
– Почему мне не сказали? – повторила Альтия. Брэшен пожал плечами:
– Может, потому, что нечего там было бы делать дочери старинной семьи…-И хмуро добавил: – Должно быть, Грэйг решил о тебе позаботиться. Еще не хватало, чтобы тебя тоже загребли!
– Что? Грэйга загребли?…
– Ненадолго. Скоро нашли стражников-калсидийцев, которые вроде как должны были его караулить, вот только самого Грэйга уже след простыл. – Брэшен улыбнулся уголком рта. – Полагаю, однако, он в полном порядке и добром здравии, и через денек-другой мы получим от него весточку. Уж верно, он не захочет, чтобы дама его сердца вся извелась в неведении…
– А тебе-то откуда все в таких подробностях известно? – наседала Альтия. Ее распирал гнев. – Ты-то сам что там делал, позволь спросить?
Она покраснела до густого пунцового цвета. Кефрия глядела на сестру, не в силах понять, отчего та настолько разволновалась. Неужели, будь у нее выбор, она предпочла бы участвовать в беспорядках, а не отвозить Давада домой?
– Когда я увидел, как недовольные торговцы сбиваются в плотную кучку и все вместе покидают собрание задолго до конца, я пошел посмотреть, что у них на уме. Любопытство, знаешь ли… Ну и пока шли, присоединилась еще куча народа. – Брэшен помолчал. – Позже я краем уха услышал, что учинили над каретой Давада. И что некоторые желали бы учинить над ним самим… В общем, будь я около Зала, я бы тебе нипочем не дал уехать с ним одной. Не знаю уж, каким местом думал Тенира, но…
– Тоже мне, нянька выискалась! – взорвалась Альтия. – Не надо мне ни от кого никакой помощи!
Брэшен сложил на груди руки.
– Оно и видно, – сказал он. – Не пойму только, чего ради было вставать на собрании и просить о той самой помощи, от которой ты теперь отказываешься?.
Альтия яростно выкрикнула:
– От тебя-то я уж точно ничего не приму!…
– А я приму, – подала голос Кефрия. Гнев и потрясение сестры доставили ей нечто похожее на удовольствие. Альтия свирепо обернулась к ней, но Кефрия спокойно выдержала ее взгляд. – Ты, по-моему, опять забываешь, что звание торговца в этой семье ношу я, а не ты. И я не настолько впала в гордыню, чтобы отвергать единственную помощь, которую нам, быть может, предложат. – И Кефрия повернулась к Брэшену: – Что же нам требуется, чтобы приступить к делу? С чего начнем?
Брэшен кивнул на Малту:
– Младшенькая права. Начинать надо с денег. – Следующий кивок предназначался Ронике: – Почтенной вдове капитана придется поднажать на Давада Рестара, с тем чтобы он самым выгодным образом преподнес наше предложение Ладлакам. Помогут делу и все прочие владельцы живых кораблей, буде они пожелают хотя бы высказать свое одобрение. Ну и если бы Малта подговорила своего ухажера тоже высказаться «за», это не повредило бы… Сам я знаком с некоторыми живыми кораблями, так что попробую поговорить непосредственно с ними. Вы, может быть, удивитесь, но живой корабль очень даже способен как следует повлиять на свое собственное семейство…-Он перевел дух и потер ладонями виски. Заново сложил свой платок…-Альтия права в том, – продолжал он, – что с набором команды могут быть трудности. Я займусь этим немедленно. Заведу разговоры в тавернах – набираю, мол, славных ребят для рискового дела… Те, что откликнутся, будут втайне подозревать, что подряжаются пиратствовать. Надо думать, имя Совершенного отпугнет кое-кого, но…
– Моя с вами ходи! Моя в море плавай!
Все обернулись к мальчишке. Он слегка покраснел, но глаз, устремленных на Брэшена, не отвел. Блюдо, на котором ему принесли еду, выглядело таким чистым, словно его только что вымыли. А мальчик, насытившись, похоже, обрел кое-какое присутствие духа.
– Неплохо сказано, сынок, вот только ты еще чуть-чуть маловат…-Брэшен не сумел выговорить это с полной серьезностью.
Мальчишка возмутился:
– Моя рыбачь вместе с батя, когда налетай охотники за рабами! Моя умей управляйся на корабле! – И он повел тощими плечами: – Море – здорово! Лопата, стойло, говно – погано! Сильно воняй!
– Ты теперь свободен, – ласково обратилась к нему Кефрия. – Ты можешь отправиться, куда захочешь. Почему бы тебе не вернуться домой, к семье?
Худенькое лицо на мгновение окаменело. Казалось, эти слова вновь погрузили паренька в немоту. Но затем он встряхнулся и проговорил как-то очень по-взрослому жестко:
– Дом – нету. Там кости, зола, все. Моя лучше опять в море. Я моги выбирай, так? Моя освободи, так?
