Если я хочу сбежать от него и его когтей, мне нужно притвориться, что я его совсем не подозреваю.

– Ты знаешь моё имя.

Он приветливо улыбается.

Дед Адама со стороны матери носит титул барона, а его отец - влиятельная фигура в папиной партии. Он неплохо выглядит с точки зрения внешности. У него крепкое телосложение, пригодное для игры в регби. У него тоже красивое лицо. Его глаза, однако, обычно налиты кровью, и он всегда выглядит так, как будто хочет разрушить чью-то жизнь.

В прошлом году он сделал фальшивое признание Ким, и когда она появилась, он вылил ведро краски ей на голову, а затем издевался над ней, говоря: “Ты действительно думаешь, что кому-то понравится такая жирная свинья, как ты?”

Хотя я ставлю перед собой задачу держаться подальше от Ким, я пошла по этому поводу к директору. Адам перешёл непростительную черту.

Я должна была заподозрить его после этого.

– Конечно, знаю. – Я одариваю его безличной улыбкой, которую приберегаю для репортёров. – Мы учились вместе с младшими классами Королевской Элиты.

– Да, но я не знал, что ты замечала меня.

– Я замечаю всех, Адам. Послушай, мне нужно идти. Желаю удачи в вашей игре.

Я уже собираюсь уходить, когда он кладёт руку мне на плечо. Я замираю, моё сердцебиение учащается в груди.

– Что-то не так?

Его лицо становится пустым, а с налитыми кровью глазами он выглядит как демон, поднимающийся из земли.

– Он не заслуживает тебя.

Он улыбается, и я автоматически улыбаюсь в ответ, хотя в моей голове громко ревут красные сигналы тревоги.

Мне нужно выбраться отсюда.

Сейчас.

Пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, я начинаю убирать руку. Он сжимает её один раз, прежде чем отпустить меня.

– Увидимся, Сильвер.

Когда он поворачивается и уходит, я бегу как можно быстрее к своей машине, не разбегаясь.

Что-то подсказывает мне, что я только что открыла ящик Пандоры и больше никогда не смогу его закрыть.

Это чувство не проходит, даже после того, как я выбрасываю ручку в окно, как только выезжаю с парковки.

К счастью, я догоняю Коула. Он выехал на автостраду.

Я чувствую себя сталкером, когда стараюсь держать две машины между его джипом и моей Ауди.

Он что-то скрывает. Я просто знаю это.

Что, если он хочет разрушить семейный имидж? Что, если он собирается встретиться с какой-нибудь девушкой, а потом свяжет её и сделает то, что сделал со мной в прошлый раз?

Я качаю головой и продолжаю своё супертихое, суперпрофессиональное преследование.

Это становится проблемой только тогда, когда он съезжает с автомагистрали и начинает двигаться по второстепенным маршрутам. Я не могу идти в ногу, чтобы меня не заметили, и здесь не так много машин, за которыми я могу спрятаться.

Поэтому я жду, пока он повернёт, прежде чем последовать за ним. Я начинаю чувствовать себя Шерлоком — или, скорее, полицейским-неудачником, за которым следят.

Я замедляю машину настолько, насколько это возможно, пока поворачиваю. Я жму на тормоза и даю задний ход. Коул остановился в каком-то закоулке. Несколько немецких и дорогих автомобилей выстроились вдоль того, что выглядит как задний вход в клуб — или морг.

Здесь даже нет названия или указания на то, что здесь происходит.

Может быть, это какая-то подпольная игорная сеть? Я знаю, что Ксандер дерётся в подпольных местах с бандами и прочим. Я слышала, как он говорил об этом с Ронаном в другой раз, но ни один из них не упомянул Коула.

Кроме того, насилие и азартные игры всегда казались ему ниже его достоинства.

Я паркую машину на соседней улице и остаюсь там на несколько секунд, обдумывая свой следующий шаг. Что, если люди внутри опасны? Должен ли у меня быть запасной план?

Да, конечно, должен.

Я достаю свой телефон и пишу Дереку.

Сильвер: Если я не напишу тебе через полчаса, отследи меня по GPS моего телефона.

Его ответ последовал незамедлительно.

Дерек: Да, мисс.

Сильвер: И, пожалуйста, не говори папе или Фредерику.

Дерек: Да, мисс.

Вот что мне больше всего нравится в Дереке. Он не задаёт вопросов. Он просто делает.

Как чудо.

Сделав глубокий вдох, я выхожу из своей Ауди и проверяю, что она заперта. Я поворачиваюсь, чтобы потянуть за ручку. Мама научила меня всегда проверять, действительно ли машина заперта, и не доверять звуковому сигналу.

Рука обхватывает мой рот сзади, и я кричу, но звук приглушен, когда сильное тело прижимает меня к моей машине.

Моё боевое настроение рвётся вперёд, и я собираюсь пнуть его, укусить, наступить ему на ногу и ударить в промежность.

Но потом что-то происходит.

Его тепло.

Его чёртово тепло, смешанное с корицей и лаймом.

– Что я говорил о том, чтобы ты открывала мне спину? – шепчет Коул мне на ухо.

Я глубоко вздыхаю, а затем понимаю, что сделала это против его руки. Я отталкиваю его, поворачиваясь к нему лицом.

В этом положении ещё хуже. Теперь его грудь близко к моей, а мои груди в дюйме от его рубашки.

Он сбросил пиджак, и рукава его рубашки закатаны до локтей, обнажая сильные, жилистые предплечья.

Сосредоточься, Сильвер.

– Ты напугал меня до чёртиков.

Я складываю руки на груди.

Он приподнимает бровь.

– Ты не должна бродить по местам, которые пугают тебя до чёртиков.

– И ты тоже не должен.

– Это место не пугает меня, Бабочка. – Он делает паузу, оглядывая меня с ног до головы, как будто я являюсь примером для подражания. – Итак?

– Итак, что?

– Почему ты следил за мной с тех пор, как я ушёл из школы? Может быть, ты скучаешь по мне?

– Нет.

– Если ты ещё раз произнесёшь это слово, я трахну тебя прямо здесь, прямо сейчас. – Он наклоняется и понижает голос. – У них есть камеры на этих улицах.

Мои глаза расширяются, но не только от перспективы быть пойманной. Это также из-за того факта, что он упомянул, что трахнет меня.

Зачем ему понадобилось рисовать эту картину в моей голове после целой недели лишения меня её? Это что, игра такая?

– Или ты можешь пойти со мной, – предлагает он небрежно. – Ты пришла за мной сюда, так что можешь посмотреть, что я задумал.

– Н... Я замолкаю, увидев тёмный взгляд его зелёных глаз.

– Что это было, Бабочка?

– Ничего. – Я прочищаю горло. – В любом случае, что это за место?

– Пойдём со мной, и ты узнаешь.

Его голос ровный, учтивый, как я представляю, как звучал дьявол, когда он искушал Еву.

Но он прав — не то чтобы я когда-нибудь это признаю. Я уже здесь, так что я могла бы также встретиться с другой стороной Коула.

Я иду впереди него, и когда он не следует за мной, я бросаю взгляд через плечо.

– Ты не идёшь, трус?

Он откидывает голову назад от смеха, и я замираю на месте. Моё сердце сильно колотится в груди при виде его счастливого лица. В случае Коула этот звук смеха так же редок, как проходящий мимо единорог.

Хотела бы я как-нибудь украсть его и спрятать на память.

Момент заканчивается, когда он вскоре присоединяется ко мне, и мы проходим через вход, возле которого он припарковал свою машину.

Кто-то, похожий на вышибалу, поднимает на него подбородок, и тогда я уверена, что мы в каком-то клубе.

– Она со мной.

Коул указывает на меня, и вышибала просто снова кивает. Я киваю в ответ, не совсем уверенная насчёт здешнего протокола.

Если Коул достаточно известен, чтобы его узнали и даже дали бесплатный пропуск, это должно означать, что он в некотором роде завсегдатай.