Минуточку, если он притворялся, неужели она не опасалась, что паршивый негодяй придет в себя, сцапает вожделенные бумаги и уйдет с добычей?

Ничего подобного! Она была начеку и, если бы он стал приходить в себя, добавила бы. Она даже знала чем — каминной кочергой. Тупень должен был оставаться в таком состоянии, пока не вернется муж, не вызовет полицию и не обвинит его в краже со взломом. Будет шумное дело. Она специально подождала: на звонки в дверь внимания не обращала, а убежала, только услышав, как в замке поворачивается ключ...

В этот момент у меня перехватило дыхание: ведь не пан Теодор вставлял ключ в замок, а я.

А где она все-таки проживала?

Как где, у жениха. Какую подлянку он ей напоследок устроил, гнусный негодяй! В доме на Новогродской сидит злющий консьерж, а на вилле в Вилянове какие-то люди, охрана, телохранители... Никуда ее не пускали. Так что он по заслугам получил, правильно она сделала!

В принципе на этом вчерашний допрос закончился.

А сейчас мне хотелось прояснить кое-какие детали.

— Как вам кажется, она действительно не знала, что убила его? — спросила я.

— Похоже на то, — печально подтвердил пан Теодор. — Было бы странно ждать от нее столь прицельного броска.

— По-моему, она вообще особо не целилась. Просто швырнула камень в его сторону, как давеча рюмку в камин.

— Но получилось-то как...

— Пан Теодор, давайте прикинем, как все укладывается по времени, — попросила я. — Ведь не за минуту же до моего прихода все случилось. Вспоминать противно, но факт остается фактом: покойник успел слегка остыть. И в полчаса заговаривания зубов, как утверждает ваша мадам, я не верю. С того момента, как вы закрыли дверь...

Сосредоточившись, мы старательно прошлись по часам и минутам. Результат подтвердил мои сомнения. Бледная Холера притаилась неподалеку. Навестив соседку, она прокралась через садик, впустила Тупня и через пять минут совершила свой героический поступок. Ладно, через семь, но не больше. На шуточки насчет Гонолулу времени у нее было немного, от трех до пяти минут. Потом сразу же начался скандал. А Тупень провалялся там почти час бездыханным.

Так почему же она соврала?

Пан Теодор погрузился в размышления. Наконец он встрепенулся.

— Так и быть, скажу, что скрывать! Просто ей это очень нравилось. За восемнадцать лет супружества немного узнаешь человека, даже если на глазах у тебя эти... как их... на лошадей надевают...

— Шоры, — шелковым голосом подсказала я.

— Вот-вот! Шоры. Она приукрашивала жизнь на свой вкус. Возможно, реальные события казались ей... уж не знаю... жестокими, вульгарными. Пришел поклонник, а на нее ноль внимания, одни деньги в голове...

На меня снизошло озарение.

— События не могли происходить в таком темпе, раз — и готово. Она должна была бы сначала упасть в обморок. Чтобы успеть понять, поверить, распсиховаться, нужно какое-то время, ведь так? Да и как она могла полюбить такого откровенного мерзавца? Нет, она не знала, что он хам, и прозрела неожиданно...

— Ну да, ну да, — закивал пан Теодор. — Глаза у нее открылись... Она прикинула, что на все про все ей хватит полчаса. И вот вам результат!

— Да, но тогда абсолютно ничего из ее речей нельзя воспринимать всерьез! — ужаснулась я.

Пан Теодор потрясенно уставился на меня:

— А вы думали, можно?

Бедный Гурский. Но каким образом, скажите на милость, Бледная Холера, хладнокровно раскроив башку Тупню, собиралась воспользоваться его гостеприимством?

— Интересно, где она сейчас? На свободе или в камере?

— Не знаю, — ответил пан Теодор решительным тоном. — Не знаю и знать не хочу. И не будем больше об этом!

Домой я вернулась вся в сомнениях, не зная, стоит ли позвонить Гурскому. Но колебаться долго не пришлось, поскольку Гурский позвонил сам и сказал, что хочет нанести мне визит. Пока я его ждала, объявилась Мартуся — тоже по телефону.

— Я-то думала, приеду и все расскажу тебе лично. Но больше не вытерплю! Дануся была в бешенстве, ее просто прорвало, все выложила Иольке! Бледную Холеру просто на фарш перемололи!

— Дануся одна справилась? — уточнила я.

— Нет, я помогла. И Иолька тоже. Ты знаешь, что зараза эта говорила?!

— Могу себе представить.

— Да в жизни не представишь! Она хвасталась!

— Тоже мне новость.

— ЧЕМ она хвасталась, ты знаешь?

— Какими-то конкретными достижениями?

— Вот-вот! Дануся-то сперва не приняла всего этого всерьез. А потом испугалась. Но помалкивала, поскольку все же рассчитывала на помощь Холеры в отношении братца. Дануся не знает, кого больше ненавидит - Холеру или невестку свою. Невестка-то под боком каждый божий день ей жизнь портит, а Бледная Холера - человек посторонний, слепое орудие, так сказать. В общем, весть насчет убийства Тупня просочилась в массы - телевидение как-никак. Слухи уже на следующий день начали курсировать. И слухи эти отлично сходились с похвальбой Холеры. Дануся и сама не знала, плакать ей или смеяться. Эта идиотка ведь рассказывала, что прощелыга Тупень хотел ее обмануть: про любовь наврал, материальных радостей тоже никаких, скареда и жулье. Ну уж она ему показала где раки зимуют, отомстила на полную катушку. А то раскатал губищу, драгоценности бывшего мужа унести хотел. Так что пришлось разбить ему башку его дурную и силком отобрать награбленное, но муж об этом не знает и знать не должен. А тут слух о смерти Тупня...

Неожиданно я сообразила, что Мартуся не в курсе последних событий и обнаружившихся фактов.

— Единственное, что в этом мире не имеет границ, — человеческая глупость, — торжественно заявила я. — Бледная Холера выложила Данусе чистую правду. Теперь Дануся может идти в свидетели!

В трубке воцарилась абсолютная тишина.

— Эй, где ты там? Нас что, разъединили?

— Я не поняла, что ты сказала, — сдавленным голосом отозвалась Мартуся.

— Мне повторить?

— Не знаю. Повтори на всякий случай. Кто там должен быть свидетелем?

— Как — кто? Дануся! Ведь эта дура призналась ей в убийстве! При мне она, впрочем, тоже призналась.

— Все равно не понимаю, о чем ты. Какое убийство? Ведь Тупня оприходовал киллер, нанятый кем-то из больших начальников...

— Мартуся, оставь несчастных киллеров в покое. Лучше припомни, что она еще рассказала Данусе?

— Ты меня в гроб вгонишь, — убежденно произнесла Мартуся.

— Извини. Так что Холера рассказывала Данусе?

— Да глупости всякие. Что она долбанула сукина сына по репе и спасла целое состояние. Теперь подождет, пока состояние удвоится и заберет половину — она ей принадлежит по закону. Осталось лишь охмурить этого продюсера иностранного, и тогда карьера ей обеспечена - не в Польше, так на Западе. Словом, Дануся слушала-слушала эту ахинею и решила , что у Холеры просто не все дома.

— Молодец, складно ты все рассказала - похвалила я Мартусю. - Теперь все сходится. Это она укокошила Тупня, и никакой киллер ей не требовался.

— Да что ты говоришь?!

— Бац - и готово. И ничего не поделаешь.

Звуки в телефонной трубке позволяли предположить, что Мартуся чем-то поперхнулась.

— Расскажи нормально, как все случилось и что там вообще у вас произошло?!

Я смилостивилась и вкратце изложила ей события. Реакцию Мартуси я оценить не успела. У калитки прозвенел звонок, и я, уверенная, что пришел Гурский, помчалась открывать.

Но это была Малгося.

— Хоть одной проблемой меньше, — провозгласила Малгося, опускаясь в кресло. — Что это вы там вытворяли ночью на пару с Витеком? Он ничего не успел мне рассказать, заснул на полуслове. А сегодня, когда я уходила, еще не проснулся. Я даже забеспокоилась, вдруг заболел? Что случилось-то?

Я поставила на стол бутылку вина и целую батарею бокалов — на случай новых гостей.

— Красное вино полезно для здоровья, — заметила я, откупоривая бутылку.