За ними дело не стало. Наташа, судя по всему, любила поболтать.

Хаврониху все считали ведьмой. Ну, это понятно, в деревне все на виду, и если у женщины вздорный характер и она с соседями не ладит, известное дело – ведьма! Наташа, прикрывая ладошкой рот, шептала:

– За ней это давно заметили! Еще когда она молодая была. Говорят, первой красавицей слыла, парни табунами за ней ходили. А замуж она так и не вышла. Почему? Если ей у нас никто не нравился, так ехала бы в город или еще куда. Она же в школе отличницей была, в любой институт могла поступить, а она зачем-то здесь осталась. Работала секретарем в колхозном правлении…

Ксюха помалкивала. Начнешь спорить – ничего не узнаешь. Вот интересные люди эти деревенские: если девушка замуж не выходит, то ее сразу в ведьмы записывают. А может, ей просто никто не нравился! Или и правда характер у нее был стервозный. Всякое бывает.

А Наташа явно увлеклась и трещала без умолку:

– Они – Хаврины – все такие. У нас каждый о них знает. Хаврониха с матерью жила, отца-то, говорят, никакого у нее и не было… И мать ее тоже без отца выросла… Так вот, она все болела, мать то есть. Долго болела! А пока болела, учила свою дочку. Люди врать не станут, видели, как обе Хавронихи, молодая и старая, по ночам на кладбище шастали и на лугу голые кувыркались, по росе, значит… В реке тоже так купались, без одежки…

Ксюха не выдержала и фыркнула.

– Ты чего ржешь?! – прикрикнула на нее Наташа. – В полнолуние их видели, обеих! Голые, и ведрами из реки воду черпали. Лунная вода, она знаешь какая сильная?!

Ксюха отрицательно покачала головой.

– Вот именно! И еще говорили, что глаза у них светились в темноте, как у кошек, – зеленым.

– А разве у ведьм не красные глаза? – невинным тоном спросила Ксюха.

– Красные – у упырей, – объяснила Наташа.

– А-а…

Ксюха слушала ее и представляла себе зеленоглазую красавицу, купающуюся голышом в лунной воде. Это было красиво, романтично и загадочно.

– И еще она свиньей оборачивается, – услышала Ксюха. Романтический образ мгновенно испарился, уступив место грязной хавронье, развалившейся в луже. Фу! И чего только люди не придумают!

– Да что – свинья! – разошлась Наташа. – Хаврониха в кого хочешь может обернуться!

– Значит, она не ведьма, а оборотень, – Ксюха решила блеснуть своими познаниями, почерпнутыми ею из Интернета.

– А как ни назови, – огрызнулась Наташа, – только тварь она и гадина!

За их спинами скрипнула дверь. Наташа вздрогнула, а Ксюха обернулась и, увидев бабушку, представила ей свою гостью:

– Ба, это наша соседка – Наташа. Наташ, а это моя бабушка, Алевтина Гавриловна.

Даже сквозь загар Ксюха заметила, как побледнела Наташа. И только когда бабушка, улыбаясь, поздоровалась с ней, девчонку немного отпустило. Чего же она так испугалась?

– Вот и прекрасно! – обрадовалась бабушка. – Ксения, теперь тебе хоть есть с кем погулять, а то сидишь сиднем целыми днями.

Наташа степенно встала, деловито одернула подол, буркнула: «Очень приятно», – и, обратившись к Ксюхе, сказала:

– Ладно, некогда мне, пойду… Ты это, Ксения, – помни!

Наташа кивнула Алевтине Гавриловне, повернулась и медленно пошла через дорогу к своему дому.

Ксюха совершенно растерялась. Вот и поговорили! Пришла неожиданно и ушла внезапно.

– Наташ! – крикнула она обиженно.

Девчонка обернулась, махнула рукой.

– Я еще зайду, – пообещала она.

Ксюха недоуменно смотрела ей вслед.

– Видишь, какая правильная девочка, – назидательно заметила бабушка, – домой торопится, потому что работы много. А в деревне все работают, тут никто не отлынивает. Не то что мы… – бабушка сокрушенно вздохнула. – Ты с ней подружись!

– Подружишься с ней, – чуть слышно произнесла Ксюха.

– Ну, идем полдничать, – позвала бабушка.

– Я что-то не хочу, жарко, – отказалась Ксюха.

– Так сходи в душ, освежись, – посоветовала бабушка. – Вам не угодишь, – пробормотала она, – летом – жарко, зимой – холодно…

Она вернулась в дом, а Ксюха осталась сидеть на крыльце. Но она больше не наблюдала за тенью от дерева, ее занимали совсем другие мысли. Что эта Наташа ей такого наговорила? Хаврониха, баба Люба, упыри, лунная вода, черный воск… Да еще и домового приплела! Предупреждала ее о чем-то, расспрашивала… Не приходил ли кто? Да кто к ним придет? Они же тут без году неделя. Соседские куры разрыли бабушкину рассаду, ночью кто-то залез в сарай, но ничего не пропало, наверное, это просто хулиганы какие-то были или мальчишки местные, да еще чья-то свинья в мусорной куче, что за огородом, копалась…

Свинья?

Наташа говорила, что Хаврониха может превращаться в свинью… постой-ка: свинья – хавронья, Хаврониха…

Холодок пробежал по позвоночнику. Ксюха замотала головой, прогоняя наваждение. Это же деревня! Что же ей теперь, в каждой свинье подозревать ведьму? Чушь какая в голову лезет!

Ксюха решительно встала с крыльца и отправилась в душ.

Душ представлял собой примитивное сооружение из бака для воды и распылителя, под ногами – деревянная решетка, вместо стен – клеенчатая занавеска. Воду можно было накачать из колодца; использованная вода убегала по бетонному желобу за забор, на общий пустырь, куда все всё выбрасывали.

Ксюха разделась и повернула вентиль. За день вода нагрелась – почти горячая, как дома. «Да, вот на речку бы сейчас сходить, – мечтательно подумала Ксюха. – Но не одной же!»

В одном Наташа была права: лучше бы Ксюхе уехать отсюда, иначе еще немного – и она сойдет с ума от скуки и примется охотиться на свиней и купаться нагишом в речке. Пусть про нее тоже говорят, что она ведьма!

Бедная женщина эта Хаврониха. Занималась оздоровительной гимнастикой, маму свою пыталась вылечить, а эта темнота деревенская тут же все поставила с ног на голову.

Ксюха выключила воду, вытерлась насухо, натянула топ и шорты и отдернула занавеску.

Свинью она увидела сразу. Та стояла за забором и в упор смотрела на Ксюху.

В первый момент Ксюха испугалась. Ей даже показалось, что взгляд у свиньи какой-то подозрительно человеческий. Но она тут же одернула себя. Еще не хватало! Пугаться свиньи!

– А ну пошла отсюда! – для верности Ксюха подняла комок земли и запустила им в хрюшку. Та даже не пошевелилась, зато Ксюха увидела, как свинья дернула рылом и показала клыки.

– Ах ты! Скотина! Ты мне еще угрожать будешь? – разозлилась Ксюха.

У душевой кто-то оставил лопату, Ксюха схватила ее и, воинственно размахивая этим орудием труда, двинулась на свинью. Их разделял хлипкий штакетник. Ксюха остановилась и ткнула лопатой в сторону свиньи.

– Ну! – прикрикнула она. – Вали отсюда!

Свинья вдруг разразилась громким хрюканьем и визгом, причем Ксюхе показалось, будто та ругает ее последними словами. А потом произошло невероятное. Свинья, наклонив башку, поперла прямо на Ксюху!

– Ой, мамочки! – лопата полетела в сторону, а сама Ксюха понеслась прочь, нещадно вытаптывая бабушкины грядки.

Ее остановила бабушка.

– Ксения, что же ты творишь?! – возмутилась она.

– Ба! За мной свинья гонится! – крикнула Ксюха.

– Какая свинья? – искренне удивилась бабушка.

– Там! – Задыхаясь от страха, Ксюха махнула рукой и обернулась. Свиньи не было! Она не сваливала забор и не гналась за Ксюхой. Но ведь Ксюха могла бы поклясться в том, что слышала за своей спиной топот и визг!

Бабушка покачала головой.

– А я-то думала, ты уже взрослая, – вздохнула она.

– Ба, но я же правду говорю! – чуть не заплакала Ксюха. – Она бросилась прямо на меня, и если бы не забор…

– С чего бы это она на тебя бросилась? – Бабушка с беспокойством посмотрела в сторону пустыря. – И чья это свинья, интересно?

– Я ее отогнать хотела, – ответила Ксюха, – пригрозила ей лопатой, она и кинулась на меня.

– Ах, Ксения, зачем же ты дразнила животное? – возмутилась бабушка. – Нет, надо пойти посмотреть, а то действительно она еще свалит забор, и тогда от моего огорода ничего не останется.