Но тут мою голову пронзила дикая боль. Это было не «немного». Мне показалось, что я ослепла, оглохла и едва не умираю. Но всё закончилось в секунду. Я даже не успела понять, что произошло. Лишь заметила, что глаза Кристиана стали красными. Настолько знакомо красными, что я попыталась понять, где я могла их видеть?

Вдруг мой жених коснулся моей груди, но в этом прикосновении не было никакой чувственной подоплеки. Мужские пальцы легли ровно на то место, где билось сердце.

— Кристиан… — всхлипнула я, пытаясь отыскать в его лице хоть что-то мне знакомое и близкое. — Не делай ничего, о чём пожалеешь.

Он лишь мотнул головой. Мне показалось, что он едва слышит меня. Потому что тщательно сосредотачивается, подтягивая магические потоки. Руна на моём лбу начала сильно жечь. Жжение распространялось и на грудь в том числе. Прямо туда, где было сердце. Где были пальцы Кристиана.

Я пыталась собраться, придумать что-то. Отчаянно пыталась сбросить заклинание. Но не выходило. На ум ничего не лезло. Было непохоже, что он пытается меня убить. Скорее творит какую-то странную магию, о которой я никогда не слышала.

Вдруг грудь запекло так, что я вскрикнула и увидела жуткую картину. В руке Кристиана билось полупрозрачное сердце, пронизанное красными магическими всполохами. Оно было маленьким, но от него шёл такой жар, что я подумала, Кристиан сейчас обожжётся.

Я не понимала происходящего, но было настолько жутко, что в горле встал ком, а ладони вспотели.

Кристиан, держа сердце в руках, сделал несколько шагов назад, неотрывно глядя на меня — обездвиженную и беспомощную. А затем обернулся драконом расправил крылья и взлетел.

А я замерла в самом настоящем ужасе. Потому что в небо поднялся не дракон Кристиана. Это была моя Вирендиония. Он забрал её у меня! Вот откуда эти глаза-рубины.

Я почувствовала, как по щеке стекает слеза, собрала все свои силы и попыталась начертить руну пальцем. Не вышло. Я попробовала снова. И снова. Затем ещё раз!

— Ай, — выдохнула я, сбрасывая оковы.

Кое как поднялась, разминая затёкшие после магии ноги и руки. Всё тело будто онемело.

Я смотрела, как удаляется красный дракон. Он летел будто бы к горе, которая виднелась за полуразрушенным замком, на территории которого мы были.

Драконицы нет. Что делать? Бежать за Кристианом? Почему он сказал, что меня нужно убить, но бросил одну и забрал драконицу, сотворив какую-то жуткую магию?

Я была в таком шоке, что даже подумать толком не успела. Вдруг я услышала характерный звук портала. Обернулась и увидела…

— Гвендолин? — я ошарашенно смотрела на мать Кристиана.

Она была в длинной чёрной юбке и шёлковой зелёной блузе. Только вот она не выглядела собранной и спокойной, как обычно. Её волосы растрепались, а в глазах бился ужас.

— Эвелин! — вскричала она и бросилась ко мне. — Где Кристиан?

Я отшатнулась от женщины, не зная, что ещё можно ожидать от их семейки.

— Он улетел. Забрал мою драконицу и улетел! Я не понимаю, что происходит?

Она на секунду приложила руку ко рту, сдержав нервный всхлип:

— Началось! Мы должны срочно покинуть плато. Император узнал всё. Он скоро будет здесь.

Скоро будет здесь…

Я сама того не желая оказалась втянута в эту авантюру. Просто по праву рождения я уже была заговорщицей и смертницей. Такой меня сделал дед.

— Кристиан сказал, что я должна умереть, — произнесла я, глядя на Гвендолин.

Она даже не удивилась, лишь виновато кивнула:

— Мне жаль, Эвелин. Так жаль…

Они все всё знали. Одна лишь я была, как дура, в неведении.

— Но зачем тогда всё это было? — вскричала я, всё больше распаляясь. — Я с места не сдвинусь, пока вы мне всё не объясните! Обхаживали меня, будто я драгоценный цветок. Невеста… А ведь могли сразу сюда притащить и прикончить! Делов-то. Или это просто ваша драконья жестокость? Поиздеваться над жертвой напоследок? А Кристиан…

Я вспомнила его взгляды, поцелуи и полупризнания. Всё ложь! Мы прошли такой путь и что теперь?

— Эвелин… — мать Кристиана попыталась коснуться моей руки, но я ей не позволила.

— Не трогайте меня, — процедила я. — Мне претит ваше показное дружелюбие. Ваша семья ещё хуже тех, кто надо мной издевался! Вы с самого начала знали, какая роль мне уготована. И самое интересное, расскажи вы мне правду, разве я стала бы противиться? Я готова всё отдать, лишь бы освободить вырожденцев от гнёта вашего народа. Что стоит моя жизнь против тысяч других?

— Эвелин. Просто выслушай меня. Да, мы оказались вовлечены в этот водоворот безумия. И Кристиану пришлось…э-м… налаживать с тобой контакт. Потому что разрушить губительную магию, из которой сплели то зло, что отравляет окружающие земли, может лишь твоё сердце. Чистое невинное сердечко, пронизанное первой любовью. Так хотел твой дед — Генри Лоусон. Так они задумали с моим свёкром ещё задолго до твоего рождения. Это запретная магия, но они сделали это…

— Хотите сказать, что наши деды спелись, и заставили наследника Сальваторе ухаживать за мной? Обманывать? Я должна была влюбиться? Но я не люблю Кристиана. Никогда не любила. Он нравится мне и раньше нравился, но…

Я замолчала, понимая, что лгу сама себе. Конечно, я была влюблена. Так отчаянно и бесповоротно, что самой себе было страшно признаться.

Гвендолин сделала ко мне ещё шаг и печально улыбнулась:

— В твоём юном возрасте все чувства так обострены, что порой сложно осознать очевидное. Боюсь, что Генри и тут постарался. Он сделал тебя идеально подходящей для подобного магического ритуала. Доброй, мягкой, сочувствующей.

— Он сделал меня чудовищем, — прошептала я, чувствуя, как глаза начинает печь от слёз. — Думаете, мне нравится быть вот такой? Странной и непохожей на других.

— Он сделал тебя совершенной. Настолько магически одарённой, что никому и не снилось, — Гвендолин шагнула ко мне и мягко взяла за плечи, вглядываясь в глаза.

— Я всё равно не понимаю, — я попыталась задушить в себе то, что мне хотелось жалеть себя, и мыслить рационально. — Но что теперь? Что происходит?

Гвендолин побледнела:

— Мой муж — Альберт — заставил дать Кристиана клятву, что тот ничего никому не расскажет. Магическую клятву.

Я кивнула.

— Кристиан доверял отцу. Они были очень близки. Но Альберт… он знал, что Кристиан может проникнуться к тебе некоторыми чувствами. И муж боялся, что сын не станет убивать невинную девушку. Даже ради освобождения других. Поэтому в ход пошла «клятва безмолвия». И убеждения в том, что это сделать необходимо ради блага других.

Я молчала, глядя в лицо Гвендолин. Слова давались ей тяжело. Но я с трудом её понимала и не могла посочувствовать. Сделать такое с собственным ребёнком…

— Вы тоже знали, — ответила я с яростью. — Вы все хотели сделать Кристиана убийцей. Собственного сына.

Гвендолин дёрнулась, как от удара.

— Знаю, что ты думаешь, будто мы монстры. И ты в своём полном праве. Но в итоге Альберт просчитался, как и мой свёкр с Лоусоном. Потому что Кристиан не жесток. Он не стал бы тебя убивать, даже чтобы спасти других. Но убедил отца, что сделает это, чтобы он не вмешивался. Потому что изначально Альберт планировал сам тебя сюда отвести. Но Кристиан отговорил его, а меня попросил о помощи. В молодости я помогала свёкру и Лоусону. Совсем немного. Но мне хватило этих знаний, чтобы разобраться в их записях. И я сделала то, о чём просил меня сын. Хоть и буду жалеть об этом до конца дней.

— О чём он вас попросил? — я обхватила себя руками.

Вдалеке прогремел гром. Первые капли дождя сорвались с неба и упали мне на щёку.

— Чтобы разрушить зло, нужны твоё сердце и Вирендиония. Я помогла сыну изменить заклинание и в древних манускриптах нашла способ сделать слепок человеческого сердца.

Осознание накрыло. Меня замутило, а сердце ухнуло в желудок.

— Он пожертвует собой вместо меня? Он взял кровь, чтобы отобрать Вирендионию. И использует её вместе со слепком, чтобы уничтожить источник отравления?