Оба ее спутника остановились и одновременно принялись говорить. И так же дружно умолкли.

– Давай, – предложил Дарвин Ларри, – ты расскажешь первую половину.

Лоуренс кивнул. Оживленно жестикулируя, он принялся объяснять:

– Все началось с того, что двое парней высосали восемнадцать или двадцать банок пива и решили прорваться на концерт. Билетов у них не было, но они знали о старой пожарной дороге, которая шла поверху, и посчитали, что в темноте незаметно смогут по ней проехать. Но на этой дороге наш клиент поставил заграждение – деревянный забор высотой в десять футов.

Сид оглянулась и посмотрела на чернеющую в темноте вершину обрыва. Внизу аварийщики грузили обломки «Форда» на плоскую платформу.

– Они что, проломились через забор? – тонким голоском спросила Сидни.

– Не-а, – ответил Лоуренс, качая головой. – Они успели затормозить. И водитель – тот, который потощее, – развернул машину, помог приятелю перелезть через забор и отправил его поглядеть, далеко ли до концертной площадки. Приятель перелез через забор, но было слишком темно, и он сорвался вниз с обрыва. А внизу – пропасть в тридцать футов. Поэтому он рухнул на верхушки деревьев…

– И погиб?

Лоуренс снова покачал головой.

– Нет, он зацепился за ветку. Видимо, тогда и сломал левую руку. Зацепился штанами и поясом.

– Он так и не понял, как высоко он висит, – добавил Дарвин. – Глянув вниз, он принял верхушки более низких деревьев за кустарник и, видимо, решил, что до земли совсем недалеко.

– Потому и распорол ножом свои штаны, – закончил Лоуренс.

– И пролетел еще двадцать футов, – добавила Сид.

– Ага, – сказал Ларри.

– Но и тогда остался жив, – произнесла Сидни с полувопросительной интонацией.

– Именно, – кивнул Лоуренс. – Только страшно ободрался, пока летел через кроны деревьев. Плюс ко всему всадил себе в бедро нож на целых три дюйма, а задницей напоролся на ту кошмарную ветку. Прошу прощения за прямоту.

– И что было потом? – спросила Сид.

– Дар, ты первым это обнаружил, – сказал Ларри. – Может, закончишь рассказ?

Дар пожал плечами.

– Да осталось уже немного. Водитель услышал, что его друг вопит от боли где-то внизу. И сообразил, что тот, вероятно, упал с обрыва. Отчасти крики его товарища заглушал грохот «Металлики», но водитель понимал, что должен что-то предпринять.

– И он… – подтолкнула Сид.

– И он нашел старую бельевую веревку, которая валялась в багажнике пикапа, и сбросил ее вниз, крикнув приятелю, чтобы тот обвязал конец вокруг пояса, – продолжал Дар. – Это мое предположение. На самом деле все было не так быстро и не так просто. Наверняка водитель долго и матерно ругался, пока его товарищ не обвязал веревку вокруг пояса и не затянул узлом. Водитель накрепко привязал свободный конец к заднему бамперу своего «Форда».

– А потом…

Дарвин дернул плечом, словно слушатели должны были и так догадаться о результате. Собственно, они уже догадались.

– Ну, водитель был на взводе и слишком пьян. Потому по ошибке дал задний ход и проломил забор нашего клиента. Там остался четкий след протектора на земле и дыра в заборе. В результате чего он свалился вместе с машиной прямо на голову своему приятелю и катапультировался через ветровое стекло, пролетев вперед целых восемьдесят пять футов.

– Отправь мне утром отчет по е-мейлу. Я составлю официальную версию и перешлю клиенту, – сказал Лоуренс.

– К десяти утра я составлю полный анализ, – пообещал Дар.

– И вот этим вы себе на жизнь зарабатываете? – покачала головой Сидни.

Первый телефонный звонок раздался в пять утра.

– Черт, – проворчал Дар.

Вообще-то утро для него начиналось где-то в полдесятого – в десять, когда он сидел за чашкой кофе, жевал булочку и читал свежую газету. Поэтому можно считать, что телефон зазвонил в пять.

– Алло!

– Мистер Минор, это Стив Капелли из «Ньюсуик мэгэзин». Мы хотели бы поговорить с вами о…

Дарвин бросил трубку и перевернулся на другой бок, надеясь урвать еще кусочек сна.

Второй звонок прозвучал через пару минут.

– Доктор Минор, меня зовут Эвелин Саммерс… Может, вы видели меня на седьмом канале… и я надеюсь, что вы…

Дар так никогда и не узнал, на что надеялась эта Эвелин, потому что повесил трубку, отключил звонок и подошел к окну. Кроме патрульной машины, еще вчера неприметно затаившейся за кустами, у обочины стояло три очень даже приметных фургончика телевизионщиков. Пока Дарвин наблюдал за улицей из окна, к ним присоединился еще один, со спутниковой антенной на крыше.

Он подошел к телефону и надиктовал сообщение на автоответчик: «Эй, кому там спокойно не сидится? Дома никого, кроме меня и моих доберманчиков. Если тебе есть что сказать – валяй! Нету – проваливай!»

Потом Дар отправился в ванную, принял душ и побрился. Десять минут спустя, уже одетый и с чашкой кофе в руке, он снова подошел к окну.

Теперь перед домом стояли уже пять телевизионных фургонов и четыре машины, битком набитые журналистами. Так, подумал Дар, им понадобилось сорок восемь часов, чтобы узнать мое имя по номерам несчастной «Акуры». Пожалуй, у кого-то из них есть связи в Департаменте дорожного движения. Дарвин сомневался, что к фамилии и адресу присовокупили его фото с водительского удостоверения, но выглядывать наружу и спрашивать об этом он не собирался. Огонек на телефоне мигал не переставая. Дар начал складывать в спортивную сумку рубашки и брюки, насвистывая мелодию из «Крестного отца».

Прибыв во Дворец правосудия, Дар обнаружил, что заместитель окружного прокурора Ньюк остался верен себе и проявил душевную щедрость даже в вопросе передачи одного из кабинетов во временное пользование заезжему главному следователю. «Кабинет» Сидни Олсон располагался в подвале старого крыла Дворца правосудия, рядом с тюремными камерами.

Это была небольшая допросная комната. Стены ее, внизу тошнотворно-зеленые, вверху беленые, пожелтевшие от старости, были там и сям разукрашены щербинами и абстрактными узорами из мух, прихлопнутых еще в сороковом году. Из мебели в комнате находились складные столы и металлические стулья. Окон не было, но с одной стороны находилась зеркальная стеклянная стенка, за которой во время допросов скрывался наблюдатель. Зато складные столы ломились от всевозможной техники – начиная с ноутбука «Гейтвей» и заканчивая подсоединенными к нему принтерами, сканерами и прочей оргтехникой. Еще в комнате обнаружились два новых телефона. На дальней стене висела карта Южной Калифорнии, утыканная красными, синими, зелеными и желтыми флажками. Секретарь, бодро стучавший на втором компьютере, сообщил Дару, что следователя Олсон вызвали к окружному прокурору. Но она обещала вернуться через час и просила, если придет доктор Минор, чтобы он ее подождал.

Секретарь предложил Дару налить себе кофе и кивнул на неизменную кофеварку на столике под зеркальным окошком. Кофе, который пили копы, на 180 процентов состоял из кофеина, а по вкусу, запаху и виду смахивал на расплавленный дорожный гудрон в жаркий летний день. Дарвин подозревал, что это секретное оружие американских правоохранительных органов против ненормированного рабочего дня, отвратительных условий работы, нищих клиентов и жалкой заработной платы. Дар отхлебнул из пластикового стаканчика и сразу же почувствовал себя уставшим и раздраженным на весь белый свет.

– Я зайду попозже, – бросил он.

Отыскав в коридоре пустую лавку, Дарвин включил свой ноутбук и допечатал аналитический отчет по случаю на концерте «Металлики». Подсоединил к сотовому телефону шнур для подключения к компьютеру и отправил отчет прямо на факс агентства Стюартов, чтобы они сразу получили распечатку.

Укладывая ноутбук обратно в сумку, Дар призадумался о том, как убить следующие полчаса. Приняв решение, он прошел до конца коридора, мимо тюремных камер, в которых заключенные завывали на разные голоса, словно шавки в конуре, и поднялся по отполированным ступеням в старый готический зал суда. От деловой и мерзкой пристройки, в которой располагались кабинеты Говнюка и прочих судейских крыс, старое крыло отличалось отсутствием кондиционеров и поистине королевской роскошью отделки помещений.