В то мгновение, когда черное отверстие ствола повернулось прямо к его виску, Дар резко откинулся назад, вместо того чтобы наклоняться вперед, и рывком высвободил правую руку. Он едва не выронил нож, но все же смог удержать. Зуев выстрелил. Пуля пролетела так близко от головы Дарвина, что слегка обожгла ему волосы и кожу. А потом Дар быстро ударил русского ножом – сбоку и снизу, под левую руку, которую Зуев поднял, защищаясь. Удар получился очень сильным – Дарвин даже не подозревал, что его израненное тело еще способно на такое. Он ударил Зуева в живот, развернув лезвие ножа вертикально, а потом резко и сильно потянул нож кверху – так, как учили на базе «Паррис-Айленд» два с половиной десятилетия назад.
Русский охнул, а потом вдруг широко улыбнулся, показав плохие зубы с отвратительными железными коронками.
– На мне кевларовый жилет, американский говнюк, – сказал Павел Зуев, а потом, опираясь о руку Дарвина, снова повернул к нему ствол пистолета. Запястье русского провернулось в скользкой от пота ладони Дара, и желтая мушка «си-эй-си» нацелилась Дарвину в правый глаз.
Внезапно улыбка русского померкла, на его лице появилось растерянное и задумчивое выражение. Такое же выражение бывает на лицах детей, которых матери зовут домой как раз в ту минуту, когда они только-только разыгрались.
Зуев посмотрел вниз, на свой живот, и увидел, что по рукоятке ножа и по кулаку Дара струится кровь. Зуев совершенно растерялся.
Дар выбил пистолет из внезапно обессилевшей руки русского и попытался схватить Зуева за жилет – но тот уже начал заваливаться набок, потом соскользнул с бревна и упал вниз. В последний миг Дар успел взглянуть в глаза русского снайпера – в них была тревога и невысказанный вопрос, хотя кровь уже перестала поступать в его мозг, – а потом Зуев исчез в фонтане брызг у подножия водопада. Дарвину пришлось потрудиться, чтобы сохранить равновесие, – он с такой силой вырвал нож из тела русского, что бревно-мост закачалось. Дар всадил нож в середину бревна и держался за рукоятку обеими руками, пока оно не перестало раскачиваться.
Дарвин тяжело дышал, к горлу подкатывала тошнота. Он посмотрел на дно ущелья, где в шестидесяти футах под ним лежало тело мертвого русского снайпера. Вода, стекавшая вниз от тела, была густо окрашена кровью. Бледное лицо Зуева было повернуто кверху, рот приоткрыт, словно в немом вопросе.
– Кевлар не защищает от удара ножом, – сказал Дарвин, отвечая на невысказанный вопрос. – Особенно если лезвие – с тефлоновым напылением.
«Наверное, неплохо бы убраться с этого бревна», – робко предложила аналитическая часть сознания Дара.
Оставшиеся до конца бревна десять футов Дар прополз на четвереньках. На краю расщелины он поднялся на ноги и прошел в неглубокий овражек, где прятался Зуев перед тем, как выпрыгнул на бревно. Здесь остались следы его ботинок – за небольшим выступом скалы. Только сейчас Дар почувствовал, насколько он устал. Измученное тело настойчиво требовало отдыха.
Дарвин запретил себе даже думать об отдыхе и медленно пошел вверх по овражку. Он тщательно вытер лезвие ножа и спрятал нож в чехол, потом взял в руки свою винтовку.
Существовало четыре варианта последующего развития событий. Дар был уверен, что к этому времени Япончиков уже покинул свою огневую позицию. Сейчас он наверняка уже спустился вниз с холма и намеревается либо прикончить Сидни, либо убраться отсюда подальше на своем «Шевроле», либо занял новую удобную для стрельбы позицию и дожидается Дара. А может быть, русский снайпер задумал осуществить все три пункта, один за другим.
Дар начал медленно пробираться сквозь заросли на запад, держа винтовку наготове и старательно прогоняя сонливость, которая во что бы то ни стало стремилась его одолеть.
ГЛАВА 25
Ю – ЮРИЙ ЯПОНЧИКОВ
Дарвин пробирался на запад осторожно и бесшумно, в полном соответствии с инструкциями для снайперов. Он полз, не поднимая головы, ясно представляя себе карту местности, все время помнил о расположении солнца, использовал для прикрытия любую неровность рельефа, держал винтовку под собой, передвигался, опираясь на локти, живот и колени… В Куантико продвижение таким способом на сто ярдов в час считалось прекрасным результатом. Но очень скоро Дар понял, что если он и дальше будет ползти так, как должен ползти профессиональный снайпер, то доберется до хижины только через три недели. А к тому времени Япончиков уже разделается с Сидни и спокойно уедет.
Дарвин остановился, чтобы обдумать эту проблему, а тем временем стал осматривать сквозь прицел склоны горы справа и слева от себя. Внезапно со стороны хижины донеслись звуки выстрелов. Дар безошибочно определил, что стреляют из «СВД» и из автомата Калашникова с глушителем. Звуки стрельбы помогли ему встряхнуться.
На мгновение Дарвин испугался, решив, что русских было не пятеро, а шестеро, и из автомата стреляет тот, кого он не заметил. Но потом Дар понял, что недооценил Сидни. Она могла, конечно, воспользоваться его дробовиком, но ведь в хижине у нее под рукой было целых три автомата Калашникова, и у мертвых русских стрелков наверняка было немало запасных магазинов к «АК-47». Сидни охотилась на матерого медведя, и ей наверняка удалось его вспугнуть.
Япончиков снова выстрелил из своей «СВД» – три раза. По звуку выстрелов Дар сумел определить, где находится русский снайпер. Ниже по склону горы и примерно в восьмидесяти ярдах влево от него. Из «АК-47» стреляли со стороны хижины.
Дар закрыл глаза, представляя себе события последних нескольких минут. Япончиков поступил совсем не так, как ожидал Дарвин. Русский спустился вниз – теперь Дар понимал, что это имело смысл. Опытный снайпер отступил с удобной позиции наверху, зато подошел поближе к своей машине и уже здесь решил найти место, с которого был бы виден спускающийся с горы Дарвин.
Дар знал, что Япончиков не пошел бы там, где его могла увидеть Сидни, – через окна или открытую дверь хижины. Значит, Сид вышла из дома. Дар предположил, что она вышла через южную дверь, вниз по склону, а потом направилась к стоянке и скорее всего спряталась там среди валунов. Наверное, Сидни заметила Япончикова через оптический прицел на «АК-47». Дар подумал, что не стал бы жалеть, если бы Сидни прикончила этого сукина сына вместо него. Но, судя по звукам выстрелов, Япончиков был еще очень даже жив.
Дар поднялся на ноги и побежал что было сил. Он бежал напролом через густой подлесок, несколько раз спотыкался и падал, но быстро поднимался и бежал дальше. Он ни разу не выпустил из рук винтовку и все время следил, чтобы не выпал нож. Он уже приметил себе подходящий валун, за которым собирался залечь, – чуть выше и примерно на пятьдесят ярдов восточнее того места, откуда стрелял Япончиков. Из-за того валуна Дар сможет стрелять в русского, не рискуя попасть в Сид, и сам не попадет в зону ее обстрела.
Дарвин упал на живот, скрывшись за выбранным камнем как раз в ту секунду, когда три пули из «СВД» ударились о верхушку валуна. Юрий Япончиков скорее всего не видел Дара, но зато прекрасно слышал, как он бежал. Хорошо. Дар притаился за валуном и приготовился стрелять, когда Япончиков снова начнет обстреливать Сидни. Однако, хотя «АК-47» кашлянул еще пару раз, «СВД» русского снайпера почему-то молчала.
«Черт! – подумал Дар. – Он снова меня обманул».
Потом серия приглушенных супрессором выстрелов из «СВД» прозвучала где-то неподалеку от автостоянки, и Дар услышал, как Сидни кричит:
– Дар, он прострелил колеса на наших машинах!
После этого «СВД» выстрелила еще несколько раз, и наступила тишина.
Дар снова пополз вниз по склону, стараясь держаться так, чтобы между ним и автостоянкой все время были толстые древесные стволы. Дар решил зайти к Япончикову с фланга.
Он добрался до края зарослей и, глянув на площадку перед хижиной, сразу оценил обстановку. Все колеса, на его «Лендкруизере» и на «Таурусе» Сидни, были прострелены. Дар увидел Сидни – она притаилась за большим валуном к западу от хижины. Но Япончикова нигде не было видно. Дар негромко свистнул.