Пока Дар фотографировал место происшествия, молодой полицейский пытался рассказать ему о том, что здесь случилось, радостно показывая на разные вещественные доказательства – разбитые стекла машины, потрескавшееся ветровое стекло, вмятины на крыше «Прелюдии», маслянистую серую жидкость на машине и вокруг ее передней части. На покрытом трещинами ветровом стекле, на крыше и крыльях, на переднем бампере и на асфальте виднелась кровь. Судя по всему, ни ночью, ни утром здесь не было сильного дождя.

– В общем, этот парень, Барри, он с ума сходит по своей девчонке – какой-то там Шейле… Она живет наверху, в 2306-м, а сейчас она у нас в участке, дает показания, – рассказывал молодой коп. – В общем, этот Барри – байкер, здоровый такой мужик с бородой, и Шейле он вроде как надоел, и она стала посматривать на других парней. Ну, по крайней мере на одного парня. А Барри – ясное дело, ему это не понравилось. Вот он прикатил сюда, как мы прикидывали – где-то в полтретьего ночи… Жалоба на нарушение тишины поступила в два сорок, а в три ноль два первый раз позвонили в Службу спасения и сообщили о выстрелах. Короче, поначалу Барри просто орал у Шейлы под окнами и всячески оскорблял ее. А она орала ему в ответ тоже всякие непристойности – ну, знаете, как оно всегда бывает. На передней двери стоит домофон, так что надо позвонить, чтобы хозяева открыли. Ну, Шейла его, понятно, впускать не хотела. Тогда у этого Барри совсем крыша поехала. Он сходил к своей тачке – вон она, на стоянке припаркована, «Форд»-фургон, – и вернулся с заряженной двустволкой. И начал прикладом бить стекла на «Прелюдии» Шейлы. Девчонка перепугалась и завопила еще громче. Соседи позвонили в полицию, но, пока наши приехали, Барри взбрело в голову залезть на крышу «Прелюдии» – а он весит, наверное, фунтов двести шестьдесят – смотрите, как крыша вся погнулась, а он там просто потоптался… Ну и потом он начал колотить прикладом по ветровому стеклу. Мы так предполагаем – наверное, чтобы лучше ухватиться, он как-то там просунул палец не туда и попал на спусковые крючки…

– И выстрелил себе в живот? – спросил Лоуренс.

– Из обоих стволов. Внутренности разлетелись по всей крыше, и по фарам, и по переднему бамперу…

– Сегодня утром, когда я звонил в участок, он еще был жив и находился в отделении интенсивной терапии, – перебил его Лоуренс. – Вам сообщали о каких-нибудь изменениях в его состоянии?

Коп пожал плечами.

– Когда детективы приезжали забирать девчонку, говорили, как будто медики поставили на Барри крест. Так эта Шейла знаете что сказала? «Туда ему и дорога!»

– Любовь… – сказал Лоуренс.

– Любовь требует жертв, – согласился полицейский.

Три следующих случая были состряпаны в обычном стиле «поскользнулся – упал». Два из них произошли в супермаркетах, и один – в гостинице «Холидей», где истец был известен тем, что очень часто поскальзывался возле подтекавших морозильников. Потом Лоуренс и Дарвин побывали на автостоянке, где произошло столкновение на низкой скорости, – там иски на возмещение убытка подали все пятеро членов семьи.

Последнее место происшествия находилось в Сан-Хосе. По дороге туда Лоуренс и Дар остановились пообедать. В общем-то, на самом деле они просто заехали в «Бургер-бигги-авто», взяли пакет с едой и по пути в Сан-Хосе сжевали свои «бигги», запивая молочным коктейлем через трубочку.

– Ну и как харакири из двустволки, которое устроил этот Барри, связано с твоими страхователями? – спросил Дар между двумя глотками.

– Первое, что сделала Шейла сегодня утром, – это подала в страховую фирму иск за свою «Прелюдию», – сказал Ларри – крупный специалист по страховкам.

– Она заявила, что ее машина полностью уничтожена и что страховая фирма должна выдать ей новую машину вместо прежней, причем чуть ли не последней модели.

– Я что-то не заметил там особо страшных повреждений, – сказал Дар. – Разбитые стекла, несколько вмятин на крыше, а с остальным любая автомойка справится.

Лоуренс покачал головой.

– Она заявила, что никогда больше не сможет сесть за руль «Прелюдии», потому что это вызовет у нее сильную психотравму. Эта Шейла хочет полного возмещения стоимости машины… Причем такого, чтобы хватило на покупку новой модели. Девица положила глаз на «Навигатор».

– Она выложила все это ребятам из страховой компании сегодня утром, перед тем, как копы забрали ее на допрос?

– Вроде того, – подтвердил Лоуренс. – Она позвонила своему страховому агенту в четыре утра.

Последнее место происшествия находилось тоже в небогатом квартале многоквартирных домов, но на этот раз – в самом Сан-Хосе. На лестнице дома дежурили полицейские в форме, на третьем этаже возились явно скучающие детективы в штатском. В доме воняло смертью.

– Боже! – сказал Лоуренс, вытащив из кармана чистый носовой платок красного цвета и прикрыв им нос и рот. – Когда этот парень умер?

– Да прошлой ночью, – сказал лейтенант Рич из полицейского управления Сан-Хосе. – Все жильцы слышали выстрел около полуночи, но никто об этом не сообщил. В квартире нет кондиционера – ничего удивительного, что к десяти утра труп дозрел.

– Вы хотите сказать, что тело все еще здесь? – недоверчиво спросил Лоуренс.

Лейтенант Рич пожал плечами.

– Медэксперт был здесь еще утром, когда тело только обнаружили. Он дал заключение о смерти. Мы весь день ждем труповозку, но машинами распоряжается следователь из полиции штата – и они у него весь день заняты. Сегодня утром на дорогах черт знает что творится.

– Черт… – Лоуренс переглянулся с Дарвином и снова повернулся к лейтенанту. – Ну, нам все равно нужно все здесь заснять. И я должен сделать описание места происшествия.

– Зачем? – спросил полицейский. – Каким боком сюда приплелась страховая компания?

– Уже поступил довольно грозный иск от сестры погибшего, – сказал Лоуренс.

– Но против кого? – спросил лейтенант Рич. – Вы хоть знаете, как погиб этот парень?

– Это самоубийство, верно? Так вот, судебный иск подан против психиатра, у которого лечился потерпевший, мистер Хаттон. Его сестра утверждает, что мистер Хаттон страдал от депрессии и паранойи, а психиатр сделал недостаточно, чтобы предотвратить трагедию.

Детектив рассмеялся.

– Вряд ли у нее что-нибудь выгорит. Я сам засвидетельствую перед судом, что психиатр делала все возможное, чтобы ее бедный шизик был счастлив. Пойдем внутрь, я вам покажу. Можете фотографировать, только вряд ли вам захочется долго там торчать и рисовать схему того места.

Дар пошел следом за полицейским в штатском и Лоуренсом в маленькую, душную квартирку. Кто-то уже открыл единственное окно, которое открывалось, – но оно было на кухне, а труп лежал в спальне.

– Господи боже! – сказал Лоуренс, остановившись возле залитой кровью кровати и глядя на забрызганные багровым подушки, спинку кровати и стену. – Пистолет все еще в руке у этого несчастного придурка! И медэксперт сказал, что это не самоубийство?

Лейтенант Рич, который старался одновременно зажать нос платком и сохранить достойный вид, кивнул.

– У нас есть свидетельские показания о том, что мистер Хаттон действительно был шизофреником и страдал паранойей и депрессией. Его психиатр знала, что в последнее время мистер Хаттон всегда клал «смит-вессон» на ночной столик возле кровати, когда ложился спать. Он боялся, что африканцы планируют вторжение в Америку… ну, вы понимаете – черные вертолеты, шифрованные сообщения в виде дорожных знаков… Африканские боевики вроде бы должны были вот-вот добраться до всех, у кого есть дома оружие… Ну, короче, обычное дерьмо в таком духе, как у всех шизиков. А его лечащий врач – кстати, она женщина, и довольно симпатичная – сказала, что на данном этапе лечения сочла целесообразным позволить мистеру Хаттону держать дома пистолет – для самозащиты.

– Выходит, это было не так уж и целесообразно, – сказал Лоуренс сквозь платок.

– Психиатр сказала, что Хаттон был самым настоящим параноиком, но без каких-либо суицидальных наклонностей, – сказал детектив. – Она готова засвидетельствовать это. Но бедный шизик получал штук пять разных препаратов, в том числе доксепин и флуразепам для сна. Его вырубало сразу, и на всю ночь. Доктор говорит, Хаттон всегда старался лечь спать ровно в десять тридцать вечера.