— Ты поздоровалась со мной сквозь зубы и выглядишь обиженной. Я что-то сделала не так?

— Ты правда не понимаешь?

— Нет.

Почему-то мне кажется, что такое отношение связано с Богданом, но свои догадки держу при себе. Лучше промолчать и услышать, что не так, чем подтвердить тот факт, что я все прекрасно понимаю.

— О твоих отношениях с владельцем уже все знают, не нужно делать из меня дуру.

— О каких отношениях? — спрашиваю, сглатывая.

— Он тебя от работы освободил, вызвал Марису на смену. И ты не понимаешь, в чем дело?

— Никаких отношений нет, — говорю уверенно, заставляя Крис посмотреть на меня. — Мы были близки раньше. У него есть сын, с которым мы случайно встретились. Я не могла пройти мимо и провела время с ним. После меня в качестве благодарности отпустили домой.

Крис скептически на меня смотрит. Не верит. Я бы тоже не поверила. Слишком все как-то сказочно. Я только устроилась на работу, а уже оказалось, что начальник — мой бывший.

— Даже если это и правда, в нее никто не поверит, — со вздохом говорит Крис. — Коллектив настроился против тебя. Говорят, ты спишь с начальником, а они работают сверхурочно.

— В смысле — работают сверхурочно? За каждую смену им платят деньги, разве нет? Если люди вышли, они заработали. В отличии от меня, Крис. Я провела тот день с сыном нашего владельца безвозмездно. А те, кто пришел вместо меня, заработали денег за смену.

Крис замолкает, будто раздумывает. Я же надеюсь, что она меня услышит. Работать в коллективе, где все тебя ненавидят, будет сложно. Хорошо, если я смогу заручиться поддержкой хотя бы Кристен.

— Прости меня, — наконец, говорит Крис. — Это все Мариса. Сказала мне, что ее принудили выйти на смену и что из-за тебя она нормально не отдохнула. Мы раньше с ней дружили, а потом как-то перестали. Я ей посочувствовала и на тебя взъелась. Извини.

— Да не страшно. Ты лучше скажи, меня что правда все ненавидят?

— Это все Мариса. Она настроила коллектив против. Насколько я знаю, на тебя даже жалобу собирались писать, но я их отговорила. Сказала, что если ты правда с владельцем, то она ничего не даст.

— Спасибо, что не написали. Мы не вместе и не будем. Думаю, ваша жалоба подпортила бы мне жизнь.

— Но тебя бы не уволили, — поддевает Крис.

— Скорее всего нет. Мы близкие друзья с Богданом, не более. К тому же, он уезжает скоро. Если уже не уехал.

— Еще нет. Сегодня был тут. Хотя если не ошибаюсь, около пяти президентский люкс освобождается.

— Ну вот. Он уедет, я останусь беззащитной.

— Ты всегда сможешь ему позвонить.

Разубеждать Кристен в обратном не начинаю. Между нами с Богданом все слишком сложно, чтобы это мог понять абсолютно посторонний человек. Но я ему не позвоню, конечно. Надеюсь, с коллективом получится все решить между собой, иначе я останусь без работы очень скоро.

Мы с Кристен прощаемся. Я возвращаюсь на свое рабочее место и тут же попадаю в круговорот обязанностей. Работать с людьми, которые относятся к тебе недружелюбно, сложно. Я понимаю это, когда пытаюсь отойти на пятнадцать минут, но никто из моих коллег этого не слышит. Они попросту меня игнорируют, а уже, между прочим, три часа дня. И я еще ни разу не отходила. Роберт и Дженни успели пообедать и два раза отлучиться, а я стою.

Когда же я решаю быть понаглее и собираюсь подойти к ним, чтобы серьезно поговорить, на телефон поступает звонок. Это меня вызывают к управляющему. Я делаю глубокий вдох и мысленно готовлюсь отбивать атаки. В том, что они будут, не сомневаюсь. Не зря же с утра у меня был разговор с Кристен, а мои коллеги весь день делают вид, что я тут просто предмет декора и ничего больше.

Итан встречает меня с дружелюбной улыбкой. Извиняется за непонятки с увольнением и спрашивает, как я обустроилась на рабочем месте. Спешу его заверить, что все в порядке, коллектив нравится, работа тоже. Я все жду от него каких-то претензий, но их не следует. Оказывается, у них тут так принято. Через пару дней после того, как человека взяли на работу, его вызывают к управляющему и он лично спрашивает, все ли хорошо.

— Коллектив наш как? Приняли тебя?

— Конечно, — отвечаю с улыбкой.

Я уверена, что мои трудности временные и я смогу завоевать доверие своих коллег. Первые мои смены все было в порядке, и я надеюсь, в дальнейшем будет так же.

— Тогда не смею задерживать. Хорошей работы.

Я благодарю Итана и встаю. Выхожу из кабинета, прощаюсь с секретарем и только когда берусь за ручку двери, ведущей из приемной в коридор, слышу за спиной звук открываемой двери, а затем и голос Богдана:

— Лера? Задержись, пожалуйста. Нужно поговорить.

Я чертыхаюсь про себя. Последнее, что мне сейчас нужно — проводить время в кабинете начальника. Это вот совсем ни к чему. Но выхода нет, я не могу отказаться перед секретаршей от требования владельца отеля зайти к нему на разговор. Поползут слухи, что между нами уж точно что-то есть. К тому же серьезное, потому что я позволяю себе не реагировать на его приказы, а он при этом ничего не делает.

— Да, конечно, Богдан Олегович, — отвечаю и захожу в его кабинет.

— Олегович? — переспрашивает Богдан, как только мы оказываемся за закрытой дверью.

— Это я для вида. Ты уедешь, я останусь, — говорю, а сама смотрю за тем, как он идет к столу.

Как садится на тот небольшой и совершенно неподходящий ему стул, как открывает папку, на первой странице которой я вижу свою маленькую фотографию. Такую же, как в паспорте. У него в руках мое личное дело! И там совершенно точно указано наличие ребенка! Да и скрыть такое, особенно когда устраиваешься на работу, невозможно.

Богдан хмыкает, просматривая первую страницу, перелистывает ее, читает вторую. Я же стою, пытаясь придумать отговорку и вместе с тем понимая, что выбора у меня нет. Надо признаваться в том, что ребенок его и прекращать врать. Он и так будет в бешенстве, когда узнает. Еще бы, я год скрывала от него вначале беременность, а потом и сына. Полностью оправдала его недоверие к себе, если подводить итоги моим действиям.

— Я совершенно случайно наткнулся на эту папку, — говорит он. — Ее принесли в стопке с другими, чтобы я мог посмотреть, кто на меня работает. Я всех смотрел, а твою оставил. Решил, чего я еще о тебе не знаю? А сегодня заметил ее и открыл.

— И как? Нашел что-то новое?

— У тебя получилось забеременеть? — спрашивает он, просматривая мое личное дело.

Ну вот… он не мог пропустить графу семейного положения и наличия детей. Просто не мог, потому что там стоит не прочерк. Там вписано имя моего сына. Русское имя.

— Д-д-а, — говорю дрожащим голосом.

— Здесь лучше медицина, да?

— Да, определенно, — расслабляюсь, понимая, что он не догадывается, что дело не в медицине, а в нашей с ним последней ночи.

Он будто сам дает мне возможность соврать. Я пользуюсь этим, эгоистично надеясь, что он захлопнет папку, улыбнется и пожелает мне стать прекрасной мамой. И уже через несколько часов улетит, забыв о нашей встречи.

Увы, Богдан не просто так дает мне возможность соврать. Это уловка, на которую я успешно попадаюсь. Только понимаю это уже тогда, когда становится слишком поздно.

— Может, прекратишь наконец мне врать и скажешь правду? — говорит, прожигая меня яростным взглядом.

Богдан

Я догадывался, что Лера говорила правду, когда у Лики случился передоз. Мы тогда искали ее дня три. Она пропала, и я едва не совершил непоправимую ошибку — не отомстил Игорю через его семью. Не потому, что чувствовал что-то к Лике. А потому что с ней был мой сын. Его мы нашли быстрее. Какие-то люди заметили плачущего в торговом центре мальчика и вызвали полицию. К этому моменту я выбивал из Игоря признания, а он говорил, что никого не трогал. Ни Лику, ни Рому.

Я не верил.

А когда ее нашли на какой-то квартире среди толпы других обдолбанных с передозировкой, пазл в моей голове сложился. Ну и Игорь поспособствовал. Рассмеялся мне в лицо и сказал, что послал я не ту.