Потом он меня целует. Накрывает мои губы своими так, что у меня не остается ни единого шанса скрыть свои чувства к нему.

От нахлынувших ощущений мои ноги подкашиваются, сердце разгоняется до максимальной отметки, а руки сами тянутся к его плечам. Пальцы цепляют воротник рубашки, потакая воображению, разгулявшемуся пару минут назад. Мне он нужен. Его поцелуй, его руки на моем теле, его чувства, которые он отдает, пусть это только похоть.

С ним я чувствую себя живой. Не холодной, безэмоциональной и застывшей, какой была весь этот год. С ним моя кровь быстрее течет по венам, а сердце бьется быстрее. С ним все иначе. Острее, сильнее, жестче.

Мне впервые хочется большего, чем просто пара касаний и легкий поцелуй в губы. За год я не испытывала сильнее эмоций, чем за считанные минуты, проведенные с ним. Богдан жадно целует меня в губы, протягивает руки за мою поясницу, наталкивает меня на себя. Как я жила без него? Без жарких поцелуев, грубых касаний, без страсти, в которой хочется сгореть? Сейчас кажется, что и не жила вовсе. Существовала, забываясь в другом, который не мог дать и сотой доли того, что может Богдан.

Все это — не остывшие к нему чувства. Я не могу это контролировать. Пыталась, но не получается. Я просто не могу перестать его любить, а мое тело не в состоянии скрыть рвущиеся наружу естественные реакции. Я жадно целую его в ответ, руки сами тянутся к его рубашке, а в голове звучат слова «Не могу тебя отпустить. Не могу тебя отпустить. Не могу отпустить».

Что значит, не может отпустить? Тогда мог, а сейчас нет? Или вся разница в том, что сейчас рядом с ним нет Лики? Нет матери для ребенка, нет женщины, которой он верил и которую хотел? Что значит, он не может отпустить? Точнее, почему я слышу эти слова только сейчас?

А если бы мы не встретились? Он бы меня искал?

— Богдан, — я отталкиваю его от себя и смотрю в глаза, в которых читаю отчетливое желание. — Мы не можем. Отпусти меня.

Он медлит. Его ладони все его скользят по моей пояснице и бедрах. Ощущение, что он пытается меня запомнить.

— Мы можем все исправить, — говорит он. — Мы можем постараться.

Его губы касаются моей щеки, щетина царапает кожу подбородка.

— Не можем, — сиплю, проглатывая застывший в горле ком. — У нас с ним все серьезно.

Я снова ему вру.

Во всем.

О сыне не сказала и в отношении Майкла соврала. Потому что нифига у нас не серьезно. За тот год, что мы знакомы и восемь месяцев, что встречаемся, у нас не то что секса не было… до него и не доходило. Я уж думала, что со мной что-то не так. Разучилась чувствовать мужчину и хотеть его. А оказывается, меня просто никто так не целовал.

По пути домой чувствую раскаяние. Зря я ему сказала, что все серьезно. Опять вранье. И я это понимаю, но в момент, когда нахожусь рядом с Богданом, мозг работает иначе. Я машинально говорю неправду и не могу заставить себя ему в этом сознаться. Знаю, что это неправильно, ведь мое первое вренье повлекло за собой изменения в его отношении ко мне, но ничего не делаю. Просто плыву по течению и за каких-то пару дней умудряюсь снова ему наврать.

Няня встречает меня подозрительно, но снова ни о чем не спрашивает. Единственное, что ее интересует, оставаться ей или уходить? Я прошу ее побыть с Артуром еще час. За это время я приму душ и приведу мысли в порядок.

Как раз через час выхожу из ванной, завариваю себе чай и провожу Агату, с которой договариваемся о встрече послезавтра. С чашкой чая я иду к сыну. Он крепко спит и сосет во сне соску, смешно причмокивая. Я сажусь рядом с кроваткой и начинаю плакать.

Вроде бы ничего не предвещало, но при виде расслабленного личика Артура не могу сдержаться. Слезы сами катятся по щекам. Я понимаю, что начала с ошибок. Сначала с вранья про Артура, потом про Майкла. Теперь я не знаю, как это все разгрести.

Сижу так возле сына где-то час. Затем заставляю себя успокоиться, умыться и привести в порядок. Приготовить ужин, потому что около восьми должен заехать Майк. Готовка забирает свободное время, затем просыпается Артур и думать мне некогда. Ближе к восьми от Майка приходит сообщение, что он приехать сегодня не сможет. Вызвали срочно на смену.

Засыпаю я в расстроенных чувствах, а ночью меня будит настойчивый звонок телефона. Я распахиваю глаза и машинально отвечаю. Звонки среди ночи я предпочитаю не отклонять. Вдруг что-то случилось у Оли или Майка.

— Лера? — по ту сторону звучит взволнованный голос Богдана. — Прости, что разбудил, но у меня экстренная ситуация.

— Да? — я резко сажусь на кровати. Сон как рукой снимает. — Что случилось?

— У Ромы температура. Я дал ему сироп в той дозировке, что написана на упаковке, но он не помогает. Уже час прошел, а температура только выше.

— Какая температура?

— Тридцать восемь и три. Мы были у врача утром. Диагностировали простуду, прописали лекарства и отпустили лечиться домой. Но сироп от температуры не помогает, а альтернативу врач не выписал. Номера телефона доктора у меня нет и…

— Все нормально, — говорю я, а у самой колотится сердце от осознания, что он позвонил именно мне.

Я называю ему несколько других сиропов от температуры, а потом напоминаю, что он может вызвать скорую или врача. К тому же в отеле точно есть доктор, который уж точно не откажет в консультации человеку, который платит ему зарплату.

— Извини, — говорит Богдан уставшим голосом. — Когда я понял, что не справляюсь, ты единственная, кто пришел на ум для звонка.

— Ничего страшного. Обращайся.

Говорить нам больше не о чем, поэтому мы прощаемся и отключаемся. Я ложусь обратно, но сон не идет. Теперь начинаю волноваться за Ромку. Я с ним так и не попрощалась.

Полежав в кровати двадцать минут и поняв, что сон не идет, встаю, делаю себе кофе. Через полчаса копирую номер Богдана, вставляю его в мессенджер и спрашиваю, как дела. Хочу знать, что у ним все в порядке. Ответ приходит моментально:

«Все хорошо. Температура падает. Спасибо тебе»

«Да не за что. Выздоравливайте»

Немного подумав, пишу еще одно сообщение, но тут же его стираю. Не стоит навязываться. Отвлекает трель нового сообщения. На экране имя Богдана и новое смс:

«Не спится?»

«Да какой уж тут. Волновалась за Рому»

«Извини, что разбудил. Правда не подумал о враче отеля»

«Все в порядке. Ты можешь мне звонить, если что-то нужно для Ромки»

«А если нужно не ему?»

Я несколько мгновений смотрю на сообщение, не зная, что ответить. Пока думаю, приходит следующее:

«Не хочешь приехать? Ромка спрашивал, где ты»

Я закусываю губу, чувствуя, как перед глазами снова мутнеет. Это все его слова, которые заставляют меня чувствовать себя нужной ему.

«Прости, не могу»

Я бросаю взгляд на Артура и понимаю, что все правильно написала. При всем желании, я не могу бросить своего ребенка и поехать к другому. Не могу рисковать здоровьем своего малыша и ехать к больному ребенку, хотя только сейчас понимаю, что днем я уже проконтактировала с Ромой.

«Я все понимаю. Спокойной ночи»

Я хочу потушить экран смартфона, но следом прилетает еще одно сообщение:

«Счастья тебе, Лера»

Я закусываю губу и стираю со щек слезы, которые так и не смогла прогнать. Мне кажется, что Богдан со мной попрощался. Значит ли это, что мы больше не увидимся?

Я прихожу на работу, как мне и сказали, через день. Меня снова сменяет Кристен, но на этот раз она ни о чем не спрашивает и молча покидает рабочее место. На меня почти не смотрит, даже здоровается нехотя. Решаю прояснить ситуацию, не понимая, что происходит. Прошу Роберта присмотреть за моим местом и иду в раздевалку к Крис. Она как раз собирается уходить, и я преграждаю ей путь.

— Расскажешь, что случилось?

— О чем ты? — переспрашивает она.

Останавливается, отходит от меня, понимая, что я не намерена выпускать ее из раздевалки.