— Я буду в спальне.

Я смотрю в широкую удаляющуюся спину и боюсь повернуться к Майку. Ситуация неловкая, я чувствую себя обманщицей, хотя это не у меня жена с ребенком. Пусть и фиктивная.

— Прости, что не сказал сразу. Мы в стадии развода. Совсем скоро я стану свободным человеком. Лера, — Майк подходит ко мне и снижает голос до шепота: — Прости меня, пожалуйста, за это. И за то, что между нами ничего не было тоже. Мы с Мией не близки, просто я считал неправильным спать с тобой, будучи женатым. Вскоре все изменится, если ты конечно этого хочешь.

Он намекает на Богдана, а я пока не знаю, что сказать. Хочу ли? Еще несколько часов назад я сбросила Майка со счетов без сожаления. Было обидно, что он не сказал мне о жене, но кроме злости я ничего не почувствовала. Не было той жгучей боли, которая скручивает пополам от осознания, что твою любовь растоптали. Ничего этого я не ощутила, потому что никакой любви к Майку не было. И нет. Я воспринимаю его как друга, а он… он считает меня «той самой». Единственной.

— Думаю, не стоит, — хочу быть с ним честной. — Не из-за того, что я узнала. Точнее, из-за этого тоже, но вся эта ситуация дала мне понять, что ты для меня друг. Не больше.

— Я понимаю. Увидел разницу, когда встретился с ним.

Я сглатываю. Майк понял. Увидел тогда Богдана и все понял. Промолчал и ничего мне не сказал.

— Я правда думал, что у нас получится. Что ты сможешь меня полюбить.

У порога он останавливается, оборачивается ко мне, нервно проводит ладонью по волосам.

— Если что-то… изменится. Набери меня.

На глаза наворачиваются слезы, потому что я прекрасно понимаю — здесь и сейчас я потеряла друга. Человека, который всегда был рядом, поддерживал, подставлял свое сильное плечо, когда мне это было необходимо. Но он этого больше делать не будет. Он не разлюбил, просто шанса нет.

— Обязательно, — говорю, сглатывая образовавшийся ком. — Ты просто… береги себя?

Он уходит, я закрываю за ним дверь. Иду в спальню. Смотреть кино больше не хочется. За один день моя жизнь круто изменилась. Я очистила свою совесть перед Богданом, но потеряла близкого человека, который был рядом в любой трудной ситуации.

— Может, отменим просмотр? — спрашиваю, когда захожу в спальню.

— Зачем? Давай посмотрим, ты отвлечешься.

— У меня нет настроения.

— Можешь не смотреть, — пожимает плечами Богдан. — Я останусь, вдруг Артур проснется.

Богдан

Я дохрена времени упустил в детстве Ромы. Это особенно остро осознается после первой встречи с Артуром. Рому таким я даже не помню. Или в тот момент был настолько не готов к детя, что банально не придавал значения.

Принимать решение Лера не спешит, а я не могу оставаться в стране долго. Мне нужно забирать сына и уезжать. Мой помощник звонит мне третий день подряд и напоминает о недовольстве тех, с кем я должен встретиться. Мы сдвинули и без того плотный график, теперь придется наверстывать, кого-то пришлось передвинуть, переставить, что-то отменить.

— Богдан Олегович, — отвлекает очередной звонок моего зама. — Быстров никак не угомонится, ждет вашего приезда.

— И что, Вова? Ты не знаешь, что отвечать?

— Он обещает жалобу. Настроен решительно.

Подсознательно, когда пришел первый запрос на встречу от Быстрова, я понимал, что будет нелегко. Интуиция меня подводит редко. Проблемы действительно намечаются. Если я не вернусь на рабочее место в ближайшее время, этот хрен накатает жалобу и мне придется отвечать выше, по какой причине было отказано в строительстве. Быстров планирует большой комплекс, но добиться разрешения на застройку не может.

Отпуск у меня в этом году уже был, поэтому я не могу вызвать вице-губернатора и переложить ответственность на него. С Быстровым нужно увидеться лично, решить проблему со стройкой. Она у него не запрещена, просто… разрешение выдать не получится. В том месте, где он хочет начать строительство, расположено здание, представляющее историческую ценность. Я не могу выдать документы для строительства. Быстров думает, что если взятку не взяли органы местного самоуправления, то возьму я.

Можно, конечно, оставить все как есть — выдать отказ и забить, но не хочется, чтобы на меня жаловались. В ближайшее время я собираюсь решить проблему с Игорем, который по прежнему занимает пост мэра города. С моими полномочиями его легко отстранить от занимаемой должности, но я ведь хочу не этого. Мне нужно, чтобы он сел. Надолго. Чтобы Лера смогла вернуться в страну, не опасаясь за свое здоровье.

— На послезавтра его запиши. Скажи, что точно. Я прилечу.

— Хорошо. Принято.

Я сбрасываю звонок и отдаю распоряжение Мие забронировать мне билеты на завтра. Нужно лететь домой. Ждать решения Леры я не могу. Временное ограничение для принятия этого самого решения, я не установил, а поэтому что-то требовать не могу. Лера вправе решать столько, сколько захочет. Я могу только влиять на принятие этого решения, правда, как только уеду, такой возможности у меня не будет. Что можно сделать, находясь на другом конце мира? Послать цветы, заказать доставку подарка? Лера не оценит. Она даже мои стремления помочь с сыном восприняла в штыки.

Сегодня она на работе, завтра дома, а я улетаю. Не утренним рейсом, днем, но все же. На то, чтобы увидеть сына еще раз, есть пара часов. А я хотел познакомить Ромку с братом. Не выйдет. Разве что если освободить Леру от обязанностей на сегодня, но вряд ли она обрадуется. Она вообще недовольна тем, что я лезу в ее работу, освобождаю ее, даю привилегии. Не рада, что в коллективе ходят слухи. Это мне по боку, что говорят, а она с этими людьми работает.

Отбрасываю эту мысль и покидаю кабинет, чтобы провести время с Ромкой. Позавчера я вернулся едва ли не под утро. От Леры вышел в два часа ночи. Артур спал спокойно, Лера уснула около полуночи, а я «досматривал» фильм, хотя на самом деле понятия не имею, что там было. Я почти весь сеанс прожевал попкорн и смотрел то на Леру, то на сына.

— Богдан Олегович, — останавливает меня Мия. — Я забронировал билеты на три часа. Подойдет?

— Да, до послезавтра нужно долететь. Спасибо.

— Вы придете?

— Нет. Сегодня меня не будет. Завтра тоже. Все дела у Итана, пусть работает. Если что — звоните в номер.

Мия понятливо кивает и прощается, бубня напоследок что-то о том, как ей приятно было со мной работать.

При виде меня Ромка сияет улыбкой. Тут же отрывается от няни, которую я, к слову, не уволил. Во-первых, лучшего человека на пару дней здесь я не найду, а во-вторых, ей тоже возвращаться на родину.

— Можете идти к себе, Наталья. Оставшееся время я проведу с сыном.

У нас, на самом деле, не так много времени. Как только мы окажемся дома, Ромка вернется к репетиторам, походам на плавание, карате, рисование. А я вернусь к своим обязанностям. У нас не будет времени на плотное общение и игры. Стараюсь уделить сыну внимание сейчас, достаем игрушки, берем мозаику, лего. На игры уходит около трех часов. Ромка доволен, обнимает меня. Я стараюсь растить сына в строгости, но вот такие нежности позволяю, потому что ему не хватает материнского внимания. Нет матери, и он это остро чувствует. Няням я не позволяю прикасаться к сыну. Привыкать к чужим людям — плохо. Родные иногда оказываются предателями, а о чужих и говорить не стоит.

— У меня к тебе разговор, — обращаюсь к Ромке, решая не откладывать разговор в долгий ящик.

— Какой? — тут же оживляется сын.

Я хочу рассказать ему о брате. Завтра утром мы поедем с ним знакомиться, и я хочу, чтобы он узнал об этом чуть раньше.

— Помнишь, ты говорил, что хочешь братика?

— Помню. А что?

— Ты уже парень взрослый, поэтому надеюсь на твое понимание. Недавно я узнал, что у меня есть еще один ребенок.

Черт его знает, правильно ли я доношу информацию к сыну, но иначе не знаю как. Неплохо бы поработать с психологом, но сейчас на это нет времени.