Откен проводил секретаршу глазами. Трудно поверить, но старик и в самом деле очень рад его видеть. Подобная встреча на самом Миреме за гранью фантастики. Если бы его и в самом деле повысили бы до начальника тюрьмы Антал, то старый пень витус Обол, прежний начальник, так бы от радости не прыгал. Быстрей всего он нацарапал бы на электронном столе код доступа и вышел бы из кабинета, шипя от злости и разбрызгивая ядовитую слюну. А этой довольный жизнью толстячок готов от радости запрыгнуть на чайный столик и станцевать стриптиз.

Едва сексапильная секретарша закрыла за собой дверь, как витус Рекоу вновь стал серьезным.

— Так вот, витус Откен. Я знаю, что в Антале вы работали замом по безопасности. Но Дайзен-2 это не Мирем. Очень и очень далеко не Мирем.

В тюрьме Глот содержится около 50 тысяч заключенных. Персонал тюрьмы, включая миловидную Гафаю, всего 407 человек. На одного надзирателя приходится более 250 заключенных.

— Это еще много, — возразил Откен. — В Антале на одного надзирателя приходится более четырех сотен заключенных.

— Верно, — легко согласился витус Рекоу, но тут же добавил. — Один пастух справится и с тысячью баранов. Но здесь, в Глотке, сидят волки. Те, кто настолько агрессивен и неисправим, что заслужил право быть отправленным на Дайзен-2. Им нечего терять. Их уже лишили прописки на Миреме и выслали за пределы метрополии. Все! Они на дне Падать дальше некуда.

Что верно, то верно: четвертую сотню лет метрополия исправно сливает на Свалку помои.

— Начальство на Миреме считает, что бежать заключенным все равно некуда и доблестно игнорирует все мои мольбы увеличить штат тюрьмы. Да и не только мои. Все, кто только занимал этот кабинет, как об стенку бились, но с тем же нулевым результатом.

В Глотке за полторы тысячи лет, то есть за три сотни стандартных лет, среди заключенных сложилась своя иерархия: авторитет, блатные, роботы, шавки и даже обиженные. Подробности вы узнаете у зама по безопасности. Сейчас от вас требуется понять самое главное: авторитет и блатные держат всю эту буйную братию в узде. Фактически они теневая администрация тюрьмы.

— Ну вы, блин, даете! — от удивления Откен подался вперед. — До такой степени потакать заключенным. Это слишком. Что дальше? Публичные выборы начальника тюрьмы?

На вполне справедливое замечание витус Рекоу отреагировал очень странно. Он не стал оправдываться или хамить, а виновато улыбнулся.

— И я, точно так же, считал, когда-то… — медленно протянул витус Рекоу. — Мы вынуждены потакать заключенным, освободить часть из них от работы, чтобы остальные исправно вкалывали, а рудник выдавал на гора план.

Витус Рекоу сделал пару больших глотков кофе, отломил половинку печенья и продолжил:

— Какой бы порочной не была существующая система, но на ней и только на ней держится порядок и работоспособность рудника. Я настоятельно, настырно, очень даже советую вам — не меняйте ее. Не пытайтесь переделать ее и даже трогать. У вас все равно ничего не получится. Верхушка заключенных не будет работать из принципа. Для блатного, и тем более для самого авторитета, взять в руки лопату или отбойный молоток равносильно самоубийству. Его авторитет тут же разлетится в пух и в прах.

— Ну уж дудки, — возразил Откен. — Позвольте с вами не согласиться. Преступники должны работать. Все! До единого. Никаких поблажек и никаких привилегий.

Откен вновь с трудом сдержал себя. Так и подмывает сказать этому блеющему идиоту что-нибудь резкое и очень гадкое.

— Превеликий Создатель. Неужели и я был таким горячим девяносто лет назад, — неожиданно произнес витус Рекоу. — Точнее, двадцать стандартных лет тому назад.

Витус Рекоу прискорбно улыбнулся:

— Я ведь тоже пытался навести порядок, раздать блатным отбойные молотки, чтобы было как на Миреме. Но… Повторяю: здесь вам не метрополия, а…

— Знаю, знаю — Свалка, — зло отмахнулся Откен.

Витус Рекоу тут же подобрался, распрямил спину и тихо зашептал:

— Витус Откен, никогда. Вы слышите? Никогда не называйте Дайзен-2 Свалкой. Местные крайне не любят это… прозвище. Иначе у вас будут преогромные неприятности с персоналом. Они же сплошь аборигены. Вплоть до того, что булочник будет продавать вам позавчерашние булочки под видом свежих.

— Ну… Это мы еще посмотрим, — ответил Откен.

Витус Рекоу залпом допил кофе. Забытая половинка недоеденного печенья осталась лежать на тарелочке. Все еще действующий начальник тюрьмы, даже не стараясь скрыть отчаянье, произнес:

— Витус Откен! Прислушайтесь к мои словам. Завтра днем все это хозяйство, — витус Рекоу широко развел руками, — будет вашим. А вам тут еще двадцать лет париться.

То ли от волнения, то ли от бессилия, начальник тюрьмы забыл про местный календарь и перешел на стандартное летоисчисление.

— Ваш совет запоздал, — Откен злорадно улыбнулся. — Позавчера днем, в баре, какой-то зачуханный абориген из-за своей любимой Свалки полез на меня в драку.

От столь дерзкого признания витус Рекоу испуганно отшатнулся. В кабинете повисла напряженная тишина. Витус Рекоу, резко сменив тему, спросил:

— Витус Откен, по себе знаю, добровольцем на Дайзен-2 никто не едет. А вы по какой причине подписали контракт?

Откен напрягся. Кровь прилипла к щекам, глаза сузились, а к горлу подкатил горький ком. Треснуть бы этого болвана по башке.

— Не ваше дело. Уважаемый.

Последнее слово прозвучало как грязное ругательство. Но на грубость витус Рекоу никак не отреагировал. Наверно и не рассчитывал на откровенный ответ.

Интерес к разговору окончательно пропал. Этот старый дурак не сказал ничего действительно важного или хотя бы интересного. Только расписался в собственной трусости и бессилии. Да еще в душе покопаться удумал. Не! Ему точно следует треснуть по башке. Может тогда мозги заведутся.

— Надеюсь, у вас найдется свободный кабинет с хорошим рабочим столом? — Откен поднялся из кресла.

— Да, конечно, — витус Рекоу встал следом. — Налево по коридору крайняя дверь под номером 78. Мы специально держим его свободным, так сказать, резервное рабочее место, на всякий случай. Пойдемте, я провожу вас.

— Не стоит, — возразил Откен. — Раз все кабинеты в административном здании пронумерованы, то я и сам легко его найду. До свидания, — произнес Откен. — Если что понадобится, я непременно свяжусь с вами лично.

— Всего хорошего, — витус Рекоу слегка поклонился.

Треснуть бы на прощанье дверью, чтоб смазливая секретарша подпрыгнула от испуга. Откен вышел в приемную. Неужели и он сам через двадцать лет превратится в точно такого же слащавого идиота? Не бывать!!! Никогда! Лучше он перевернет здесь все с ног на голову. Точнее, наоборот — с головы обратно на ноги.

Дверь за спиной громко хлопнула. Пусть не настолько сильно, чтобы красавица Гафая испугалась, но достаточно, чтобы она нахмурила свои прекрасные глазки.

— И почему каждый раз повторяется одна и та же история.

Тихо, почти про себя, прошептал Рекоу, когда витус Откен, долгожданный приемник, вышел из кабинета. Как прощальный салют, дверь хлопнула за его спиной.

За полторы тысячи местных лет сложилась «добрая» традиция: каждый новый Главный погонщик пытается сломать порочную систему взаимоотношений между заключенными и администрацией тюрьмы, и так же, при первом знакомстве, хлопает дверью. Но без кардинальной перестройки всего института исполнения наказаний свернуть ее невозможно. Она сложилась поперек воли самых первых Главных погонщиков и за прошедшие столетия только доказала жизнеспособность, необходимость да и живучесть, если честно.

Больше 20 стандартных лет тому назад он сам точно так же обозвал про себя витуса Несота слащавым слабаком и приспособленцем. Точно так же вышел из кабинета и с треском закрыл за собой дверь. Тяжело вздохнув, Рекоу вернулся за рабочий стол.

Большое кресло мягкое и очень удобное. Электронный стол включен. В левом верхнем углу папка с входящими документами горит зеленым цветом. Нужно бы ее открыть и продолжить работу. За выходные, как обычно, набежала куча дел, но…