У одного трупа из рукавов высыпались комки упаковочной бумаги. Под простейшими кислородными масками перекошенные предсмертной судорогой лица.

— Превеликий Создатель! — воскликнул Чаг. — Это что же получается?

— Да, Непоседа, именно это, — многозначительно кивнул Шнык.

На календаре четвертый день весеннего месяца. До лета еще далеко, но уже не лютая зима. Сейчас как раз то время, когда в полдень температура наружного воздуха приближается к отметке ноль градусов. А если день яркий и относительно тихий, как сегодня, то температура вполне может перескочить на плюс. Если о-о-очень припрет, то на поверхность планеты реально выйти без борга. Вполне хватит кислородной маски. Но… жители Дайзен-2 не пользуются теплыми вещами.

У Чага в гардеробе нет ни шубы, ни утепленной куртки с капюшоном, ни валенок, ни унт, ни теплых рукавиц на меху, ни вязаного шерстяного свитера. Жители Дайзен-2 выходят на поверхность либо в борге, либо вообще не выходят. Теплые подштанники и меховые шапки абсолютно ни к чему.

У зеков был час, от силы два, чтобы выскочить на поверхность в как попало утепленных робах и пробежать в кислородных масках пять километров по пересеченной местности. Они взорвали панорамное окно как раз в тот момент, когда Дайзен перевалил за полдень и температура наружного воздуха начала стремительно падать. Без борга сорокаградусный мороз и пронизывающий ветер в момент высосут из беззащитного тела остатки тепла.

Холодная тюрьма без света и отопления не оставила зекам иного выбора. Блатным, которых в случае сдачи ждет расстрел, не пришлось выгонять из Глотки трудяг роботов. Заключенные сами поперли на плюющие смертью автоматы. Даже подгонять никого не пришлось.

Грохот выстрелов отвлек от мрачных рассуждений. Чаг выглянул в окно. Что? Вторая волна смертников? Нет — улица пуста. Хотя… не совсем. Несколько заключенных в синих бортах пытаются незаметно выбраться с Площади простора. Самое паршивое, у каждого в руках электромагнитный автомат. Блатные выгнали роботов на убой, а сами все же обзавелись полноценными бортами и электромагнитным оружием.

— Черта лысого! — Чаг перевел рычажок выбора огня на одиночные.

Через снайперский прицел фигура в синем борге будто в паре метров. Блатной пугливо жмется к стене дома на противоположной стороне улицы. Боится, значит. Трусит жутко. Еле-еле передвигает полусогнутые ноги. Чаг навел перекрестье прицела на грудь блатного.

Выстрел.

Второй.

Третий.

Блатной бесформенной массой сполз по стене и повалился на тротуар. На синем борге проступили красные пятна.

Автоматная очередь и треск раздираемого в крошку бетона. Чаг резко отдернулся в глубь дома. Ну конечно! Это не безоружные роботы. Блатные не лезут напролом, а пытаются подавить засевших в домах защитников. Чаг осторожно выглянул наружу.

Никого. Тюремная элита не горит желанием попасть под ответный огонь. Борг сшит из крепкой металлизированной ткани, но не настолько же крепкой.

Стальные пули без проблем понаделали в блатном дырок.

Чаг вместе с товарищами по отделению прицельно отстреливается одиночными. Главное — не дать блатным сбежать с площади.

Стрельба у выхода на Площадь простора в очередной раз стихла. Но из глубин города долетают раскаты автоматных очередей. На том конце Шунтовой улицы, куда удрали заключенные, идет самый настоящий бой. Шнык рассеял последние сомнения.

— Внимание! Леший говорит: большая толпа заключенных отступает по Шунтовой в сторону Площади простора. Приказывает огонь не открывать. Дать заключенным выйти на площадь.

— Отлично придумано, — заметил Чаг. — Роботы сделают за нас грязную работу.

Так оно и вышло. Большая толпа заключенных проскочила по Шунтовой улице и скрылась в проходе на площадь. Почти сразу с той стороны раздались выстрелы и крики.

— Что теперь? — вслух спросил Чаг. — До лета еще далеко. Температура на поверхности быстро падает.

— Если и другой проход перекрыт, то… — Шнык на секунду призадумался, — сдаваться будут.

Минут через пять из прохода на площадь высунулся тощий зек с белой салфеткой над головой.

— Не стреляйте!!! — истошно завопил заключенный. — Мы сдаемся!!!

С другого конца улицы раздался усиленный динамиком голос:

— Выходите по одному с высоко поднятыми руками! Но прежде выбросить наружу все автоматы! Иначе — стреляем без предупреждения!

Парламентер исчез, но не надолго. Очень скоро он вновь показался в проходе. На высоко поднятых руках заключенный вынес электромагнитный автомат. Через оптику Чаг заметил на прикладе большое красное пятно. Но вот оружие шлепнулось на тротуар, а заключенный пугливо двинулся дальше. Следом показался еще один зек с автоматом, а потом еще и еще один. От приятного зрелища капитуляции противника оторвал Шнык:

— Леший приказывает нам выходить наружу и паниковать заключенных.

Отсидеться в первом ряду зрителей не удалось. Придется выйти на сцену и принять непосредственное участие в представлении. Чаг поставил автомат на предохранитель и с глубоким вздохом посмотрел на гору мебели. Зря старались — не понадобилась. Хотя, учитывая залет с подготовкой запасных позиций, лучше перестраховаться, чем недостраховаться.

Всего на Площади простора укрылось около двух тысяч заключенных. Трудяги роботы и не собирались воевать по всем правилам, штурмовать укрепленные пункты и снимать с убитых солдат Народной армии пороховые автоматы. Каждый из них думал только о собственном спасении. Едва одетые в синие борги блатные остались далеко позади, как роботы разбежались по всему городу, как тараканы.

Чагу с товарищами по роте пришлось до самого утра прочесывать Финдос дом за домом и отлавливать выживших зеков. Особо пронырливые умудрились просидеть в темных и забытых дырах по два, три и более дней. Но подобных ловкачей набралось немного.

На первых же допросах всплыла судьба заложников. Когда Ярый понял, что «лоханулся по-крупному», то лично расстрелял всех шестерых. Окровавленные останки невинных жертв зеки сволокли в тюремный крематорий.

После бессмысленного и беспощадного бунта уцелела треть заключенных. Многие погибли при последней попытке прорваться в Финдос, чуть меньше полегло на морозном марш-броске по поверхности планеты. Кажется — куда больше? Но витус Тонк, глава Независимого правительства, все равно сдержал данное обещание. За гибель шестерых заложников поставили к стенке и расстреляли ровно шесть сотен заключенных. Как и предсказал Шнык, в первую очередь в расход отправили остатки теневой администрации Глотки. Блатные прошли вне конкурса.

К сожалению, Ярый, последний авторитет Глотки, избежал публичной казни. Долгое время думали, что он погиб при штурме и затерялся в массе трупов. Но на самом деле он бросил свою никчемную армию и самым постыдным образом удрал с поля боя. Спустя месяц, в ста километрах от Финдоса, группа горняков нашла Ярого, точнее его труп, на дне глубокого ущелья.

Что касается самой Глотки, то Независимое правительство предпочло не рисковать. Лишь спустя неделю бойцы первой роты Народной армии обследовали тюремный комплекс и огромный медный рудник под ним. Больше пустых коридоров и холодных камер Чага поразило другое.

Администрация колонии очень любила показывать тюрьму Глот по телевизору. Считалось, что вид надраенных до блеска полов и сидящих за решеткой заключенных успокаивает жителей Дайзен-2. Но когда подали напряжение и Глотка вновь озарилась светом, крайне неприятно поразил бардак и запустение. В камерах кучи мусора и грязи. По углам валяется замусоленное тряпье и покореженные стулья. А пол. Такое впечатление, будто зеки гадили прямо под ноги. От былого казарменного лоска не осталось и следа.

Поначалу многие горожане думали, что выживших заключенных отправят обратно в Глотку наводить порядок, чинить порушенное и вновь добывать медь, но у нового правительства нашлись на тюрьму собственные планы. Уцелевших зеков отправили на распродажу.