— Ты идиот, Погонщик, — огрызнулся Проф. — Жаба и Слон стерегут меня не от твоих хлюпиков в черном. Последний раз говорю — верни нас на место. Иначе — быть беде. Ты слышишь? Очень большой беде.

От напряжения и слабости Проф зашелся долгим кашлем. Наглость и самоуверенность тюремного авторитета превышают все предельно допустимые нормы. Как будто он не сидит в самодельной камере рядом со сложенными штабелем соратниками.

— Нет, Проф, не верну. У меня еще есть козырный туз в рукаве.

— Арсенал, — произнес Проф. — Он тебе не поможет.

Проф не так глуп, как кажется.

— Ну… это мы еще посмотрим. Но одно я знаю точно: Свалка не Мирем, вы на хрен никому не нужны! Не будет ни возмущенной общественности, ни газетной шумихи, ни воплей легионеров. Сиди и не крякай.

Базарить с авторитетом больше не о чем. Проф из последних сил корчит из себя шишку на ровном месте, набивает цену и пускает пыль в глаза. Идиот! Откен вышел из камеры. До подъема еще несколько часов, можно вздремнуть. В приемной стоит отличный диван. Завтра будет долгий день.

За ночь вентиляция очистила воздух от парализующего газа. Пора будить заключенных. Откен увеличил громкость до максимума и от души рявкнул в микрофон:

— Подъем!!! Подъем!!! Пора вкалывать!!!

Приказ, до нельзя усиленный динамиками, громовым раскатом разлетелся по сонной Глоте. Класс! Зеки в ужасе подскочили на койках. Несколько человек рухнуло на пол. Зато ни одна зараза не осталась валяться в горизонтальном положении. Даже перекаченный бык в 419 камере оторвал толстый зад от пола и вылупил глазенки на пустую койку авторитета. Хорошая побудка. Нужно будет повторять как можно чаще.

— Всем слушать меня очень внимательно! — не снижая громкости, произнес Откен. — Пока вы дрыхли, я спер вашего Профа и всех его прихлебателей!

Не стесняясь в выражениях, Откен рассказал о захвате тюремного авторитета и всех его приближенных.

— Отныне в Глотке командую я и только я. Всем жрать и на работу! Кто останется — будет наказан.

Какое именно наказание падет на головы виновных — пока лучше не распространяться. Неизвестность и неопределенность пугают больше всего.

Как и следовало ожидать, большая часть зеков без особого интереса восприняла смену власти и молча потянулась в столовую лакать «похлебку», жидкую синтетическую пищу. Простым заключенным, так называемым роботом, по барабану на кого гнуть спину: на Профа с его бандой или на тюремную администрацию. Но в очередь перед бачками с «похлебкой» выстроились далеко не все.

На жилых уровнях проявилась странная активность. То тут, то там, в туалетах и в коридорах, в плохо просматриваемых углах и душевых начали собираться кучки заключенных. Зеки старательно прячут лица от видеокамер и о чем-то напряженно шепчутся.

Через десять минут непонятная активность перекинулась в столовую и пробежала гулом голосов по стоящим в очередях заключенных. А потом в видеокамеры полетели стулья, кружки, ботинки, ключи и ведра. В считанные минуты зеки перебили все без исключения видеокамеры.

Последний монитор видеонаблюдения задернулся серой пеленой. Что творится за пределами Поста № 1 — остается только догадываться. Откен повернулся к старшему оператору:

— Я к Посту № 1. Сейчас это быдло повалит туда. Вам тут делать больше нечего. Так что одевайте амуницию и присоединяйтесь к остальным.

— Будет выполнено, витус, — нарочито бодро ответил старший оператор.

Господи! До чего же они обленились. На лице старшего оператора без труда читаются испуг и растерянность. Чистил, чистил штат тюрьмы, а трусы и паникеры все равно осталось. Ладно, с этим позже. Застегивая на ходу бронежилет, Откен отправился к Посту № 1.

Глотка взбунтовалась. Да и хрен с ней. В плане предусмотрен и такой вариант. Раз свернуть власть авторитета и всей его банды мирным путем не получилось — тем хуже для заключенных. Эти идиоты в красных робах развязали ему руки. Самое время припугнуть, а потом пустить в ход главный козырь.

Бюрократы из Управления исполнения наказаний упорно не хотят тратиться на усиленный штат надзирателей. Но пару веков назад, после очередного недовольства кислой «похлебкой», они все же прислали на Свалку сотню электромагнитных автоматов, десять пистолетов и газовые гранаты. Мало кто из местных жителей знает о существовании в Глотке целого арсенала. Его ни разу не пускали в ход. Ящики до сих пор лежат с целыми пломбами. Точнее, лежали. Откен распечатал хранилище и вооружил надзирателей боевым оружием.

Шум на подходе к Посту № 1 еще цветочки. Едва Откен завернул за угол, как по ушам ударил шквал воплей, воя и неразборчивой ругани. Заключенные гроздями висят на внешней решетке. Ей богу! Откен даже улыбнулся. Как покупатели на дверях супермаркета в день тотальной распродажи. Орут, плюют, трясут кулаками, только зря сотрясают воздух. Стальная решетка сделана на совесть, толстые прутья даже не шевелятся под бешенным натиском.

Тюремный спецназ стоит маленькой фалангой в метрах десяти от первой решетки. До прозрачных щитов время от времени долетают кружки, ложки, камни и прочий мусор. Подчиненные нервно смотрят друг на друга и на бушующую по ту сторону толпу. Ясно дело: нервничают подчиненные. Но, ничего: у каждого спецназовца на плече висит боевой автомат. Откен подошел к подчиненным, надзиратели расступились перед ним. Если этот сброд сейчас не разбежится, то он первым откроет огонь на поражение.

Свалка не Мирем. Здесь не водятся правозащитные организации. Родственники расстрелянных зеков не будут заваливать Министерство внутренний дел судебными исками и требовать за «любимых и единственных» миллионы виртов моральной компенсации. Как будто куча денег способна заменить убитого. Законопослушное общество метрополии выбросило этих людей на свалку человеческих душ. Никто, абсолютно никто, не прольет ни слезинки, если пара тысяч тюремного сброда отправится к Великому Создателю чуть раньше времени. В истории ценится конечный результат. А цена отступает на задний план и тихо умирает в закрытых архивах.

Пусть будут горы окровавленных трупов. Пусть. Главное — месть! Терпкое, как старое вино. Из-за таких вот через чур умных зеков, как Проф, он очутился здесь, в этом дерьме, в 19 световых годах от дома и… от Таны. И пусть эти раздутые индюки в Управлении больше не сомневаются в его профессиональных качествах. Тюрьма Глот будет образцовой! Или ее не будет вообще.

Откен схватил со стола надзирателя микрофон и рявкнул во все горло:

— Молчать!!! Сволочи! Всем молчать!!!

Приказ, усиленный динамиками, взрывной волной пролетел по широкому коридору. Оглушенные заключенные притихли.

— С вами говорит начальник тюрьмы. Бардак прекратить! Брысь по камерам!!!

Рев и толкотня у внешней решетки стихли, но ненадолго.

— Профа! Выпусти! Гад ползучий! — сказал, словно выплюнул, здоровенный зек.

— Всех верни! Падла!!! — проорал еще один.

— Порвем всех!!!

— Бей сявок!!!

— А-а-а!!! Для-я-я!!! Пля-я-я!!!

Возгласы и ругательства вновь слились в сплошной поток рева и визга. Но главные требования заключенных понятны и так.

— Никаких переговоров! Никаких требований! Никого не выпущу! Разбежались по-рыхлому!!!

Снова раскаты грома и снова зеки на миг притихли.

— Если через минуту не уберетесь, открываю огонь на поражение!!!

Откен демонстративно стащил с плеча автомат. Черное дуло уставилось на заключенных.

Но тут из глубины ревущей толпы полетели изрыгающие желтый дым свертки. Несколько штук перелетело через обе решетки и упало возле ног спецназовцев. Пространство между решетками быстро заполнилось густым желтым дымом.

— Во бараны! — Откен отбросил микрофон.

Из-за решетки с шипением выкатился очередной сверток. Желтый дым окутал ноги. Откен пинком отправил дымовуху обратно в общую кучу между решетками.

И чего хотели? Вентиляция погнала желтый дым на самих же заключенных. Бунтовщики моментально заткнулись и, разрываясь от кашля, отскочили от решетки. Сквозь дымовую завесу долетел топот и шарканье убегающих ног.