– Теперь расскажите, что произошло, – попросил Санчес.

– Сегодня рано утром ко мне пришли полицейские и стали задавать вопросы. Я согласилась поехать с ними в участок. Мне нечего скрывать.

– Четыре часа – это много. Они пытались расколоть вас.

– Я знаю, но я не позволила им себя запугать. Я не хотела обращаться к адвокату, чтобы не выглядеть виновной.

Алиса была на себя не похожа. Если накануне, в больнице, она очень испугалась, то сейчас, после допроса, ее настроение резко изменилось – она была в бешенстве.

Они сидели в гостиной у Джейка, а Бенсон крутился у их ног. У полицейского участка их ждала толпа репортеров – пришлось воспользоваться служебным выходом и поехать к Джейку, у дома Алису наверняка тоже ждали журналисты.

Хотя меньше всего ей хотелось сейчас находиться здесь. Всю дорогу Джейк холодно молчал, только преддожил ей мобильный телефон, чтобы позвонить Теодоре в больницу.

Алиса поговорила с тетей, краем глаза наблюдая за Джейком. Казалось, он вообще не обращает на нее внимания. Наверное, она ставит «ТриТех» в сложное положение, и это его раздражает.

– Я считаю, что все это подстроено, – сухо сказал Джейк.

Санчес задумчиво кивнул:

– Похоже на то. Непонятно только зачем.

– Ты кого-нибудь подозреваешь? – спросил Джейк у Алисы.

– Никого.

Алиса вспомнила об угрозе его отца, но решила не говорить об этом. Джейк и без того в дурном настроении. Кроме того, ей не хотелось ссорить его с отцом. Скорее всего Макс здесь ни при чем, это не его стиль. Кто-то хочет вновь напомнить толпе о похищении ребенка Дювалей и об Алисе в этом контексте.

– Все подстроено так, чтобы доставить вам неприятности, хотя улик для вашего ареста недостаточно, – добавил Санчес. – Зато журналистам хватит материала для обвинения.

– Откуда ты знаешь, какие у них доказательства? – спросил Джейк.

– Я не знаю, но могу предполагать. По их вопросам ясно, что они не обнаружили отпечатков пальцев в кладовке, и у них нет ни одного свидетеля, который видел Алису в родильном отделении.

– Потому что я там не была.

Санчес посмотрел на нее с сочувствием, а Джейк нагнулся и потрепал пса по голове. Как Алисе хотелось сесть рядом с Джейком, прижаться к нему и забыть обо всем, но Джейк казался таким чужим. Теперь ей было стыдно вспоминать, как она кинулась к нему в полицейском участке.

– Подумайте, неужели вам совсем ничего не приходит в голову? Кто может вас ненавидеть? Кому вы мешаете? – настаивал Санчес.

Может быть, нужно рассказать о Гордоне? О своем настоящем отце? Но Алисе было бы тяжело рассказывать о том, как Хетти издевалась над ней, а ее отец был рядом и относился к этому совершенно равнодушно. Какое это имеет отношение к пропаже ребенка?

– Ты чего-то не договариваешь, – раздраженно сказал Джейк.

Он злился сильнее, чем она предполагала. Алиса почувствовала себя как на допросе.

– Я только что узнала одну вещь, но это не имеет никакого отношения к делу.

– Вы и представить себе не можете, как часто вещи, на первый взгляд не имеющие друг к другу отношения, оказываются связанными, – мягко сказал Санчес. – Я смогу помочь вам, только если буду знать все.

– Может быть, тебе будет легче, если я уйду? – спросил Джейк и встал.

– У меня нет никаких тайн от тебя.

– Прекрасно. Но в любом случае мне пора на работу, – равнодушно бросил Джейк.

Ладно, у нее есть более важные дела, чем беспокоиться о его настроении, но все-таки Алиса обиделась. Ей казалось, что они за эти дни стали почти друзьями.

– Так что вы мне не рассказали? – спросил Санчес, как только дверь за Джейком закрылась.

Когда Алиса призналась детективу, что Гордон Лекруа – ее настоящий отец, Санчес совсем не удивился.

– Случаются и более странные вещи, – сказал он и переменил тему. – Я так понял, что вчера ночью в больнице был Клай Дюваль.

– Он ждал меня на улице. Он не смог войти, потому что больницу закрыли по тревоге.

Санчес нахмурился, но ничего не сказал. Бенсон подошел к Алисе и просунул голову под ее руку, требуя ласки.

– Клай разводится с Феб. Он приехал в больницу, чтобы сказать мне об этом. А перед этим послал тете цветы. Он просил меня дать ему еще один шанс, но я ему отказала.

– Я не люблю совпадений. Оба раза, когда пропадали дети, Клай находился рядом.

– Мне тоже приходило это в голову, но у него нет никакого мотива. Зачем ему это нужно?

Санчес приподнял бровь:

– Это кажется бессмысленным, не так ли?

– Вот именно. Помимо всего прочего, Клай просто не тот человек, которого можно не заметить: он слишком красивый. Кто-нибудь обязательно обратил бы на него внимание.

– Это так, но в больничной одежде все выглядят похожими. Я покажу его фото сотрудникам, может быть кто-то его узнает.

– Наверное, я покажусь наивной, но я не верю, что Клай может намеренно вредить мне.

По лицу Санчеса было понятно, что именно так он и думает.

– У Клая Дюваля не было алиби в тот вечер, когда пропал его сын. Он был в больнице как раз перед вами. Дюваль сказал, что поехал домой и лег спать, но никто не может подтвердить его слова.

– Зачем ему похищать собственного ребенка?

Санчес молчал.

– Клай думает, что это не его ребенок. Он сказал, что Феб нимфоманка и увлекается пожилыми мужчинами.

– Это правда, – подтвердил Санчес. – В Новом Орлеане едва ли найдется хоть один влиятельный человек, за которым она не бегала. Но в этом деле ей больше нравится охота, чем добыча. Феб быстро остывает к предметам своей страсти.

– Клай сказал, что отцом ребенка мог быть Бубба Петтибон. Если бы об этом узнали, ему пришлось бы проститься с политической карьерой. Но в ее жизни были и другие мужчины. Хотя Феб училась в университете, она не жила в студгородке, у нее была квартира во Французском квартале. Там она развлекалась.

Алиса подумала и добавила:

– Возможно, один из них и выкрал ребенка, чтобы не было скандала. Клай собирался провести тест на установление отцовства сразу после рождения ребенка.

Бенсон снова боднул ее руку, и Алиса поняла, что перестала гладить пса. Она потрепала его за ушами и сказала: