Адем держится за затылок, поскуливая. Хороший друг проявляет себя в черный день. Вот Адем и проявил.

— Алчак хериф[7]! — от ярости перепрыгиваю с турецкого на русский. — Это тебе, домуз[8], за то, что еб*ря моей женщине притащил! Бок[9]! Ты хоть понимаешь, как оскорбил ее?

— Я как лучше хотел! — кашляет, пытаясь подняться. — Не пара она тебе. Турки должны на турчанках жениться, рожать чистокровных детей, а не плодить всякое… Время пройдет, забудешь её. Не первый раз.

Точно говорят — у того, кто убежал от драки, мать не плакала. Жена Адема сегодня рыдать будет, потому что на словах о моих возможных с Таней детях меня совсем переклинивает. Я снова к нему наклоняюсь, за шкирку беру и…

— Ты, бл*дь, что там бубнишь? Двадцать четыре часа тебе даю, Шахин! Вместе со своими тарелками из отелей моих проваливай! И братца своего Мусу зови, он у тебя кажется юрист? — не говорю — выплевываю. — Тебе сейчас очень пригодится!

Тимур

Вся неделя после разборок с Адемом проходит под знаком безысходности. Знаю точно, Татьяна разочарована и хрен простит мне желание жениться на невинной турчанке. А ведь это правда. Я действительно собирался на ней жениться. Ненавижу, когда не могу ничего исправить. Татьяна не даёт мне шанса объясниться. Вся проблема в том, что давить и принуждать поздно, время быть эгоистичным и целеустремлëнным придурком давно прошло. Нужно доказать, что мои чувства реальны, а как это сделать я не знаю.

Всё по-прежнему глухо и беспросветно. Моя гюнеш не желает со мной разговаривать. А я не могу придумать, как расшевелить её, да вот хотя бы поругаться — всё лучше, чем эта тишина. Даже дышать непривычно. Гнетущий холод равнодушия лишает меня жизни.

Ценность плаща познается в дождь. Всё сейчас отдал бы за то, чтобы она ревновала меня, как прежде. Безразличие — это самое отвратительное, что может быть. Когда мне было двадцать, я думал, вся жизнь впереди, а сейчас, хлебнув этой жизни сполна, понимаю — ничего там нет. Без неё — нет.

Амбал по имени Аркаша охраняет её круглосуточно. Даже представлять не хочу, сколько она спускает денег на это «удовольствие». Ни хитростью, ни обманом выманить её из логова не получается. Конечно, я виноват, много в чём не прав, но она не дает мне даже малейшего шанса всё исправить. Моя гюнеш ждёт, пока я успокоюсь и отстану сам. Можно нагнать братьев и вынести двухметровый шкаф к шайтану из пекарни, но Тане это не понравится, и, впервые в жизни, я уступаю женщине.

Сижу в одиночестве в ресторане своего самого престижного отеля и делаю вид, что обедаю. Ем только потому, что надо себя чем-нибудь занять. Еда кажется совсем безвкусной. Запихиваю в рот лепешку и мясо с картофелем.

— Тимур? Айвазов?! — застывает в метре от меня тюнингованная блондинка в темных очках и драных джинсах.

Смерив её равнодушным взглядом, возвращаюсь к тарелке. Страдать по кому-то, оказывается, занятие полезное, жрать не хочется вообще. Всем, кто мечтает похудеть — очень советую.

— Я Карина, помнишь? Мы встречались на Сейшелах.

Полина, Карина, Марина? Понятия не имею, кто это.

Ковыряюсь в тарелке. Раньше я любил мясо, теперь мне лень его жевать.

— Можно я присяду? — так и не дождавшись моего приглашения, напрашивается девица.

— Если ты постоялец этого отеля, ты можешь занимать любой стул в этом зале.

— Здесь просто чумовое спа! Место, где покой, уют и релакс, — начинает тараторить блондинка. — Меня встречают с милой улыбкой, согревают чаем, окружают заботой и массажем. Музыкой и термопроцедурами погружают в состояние покоя и кайфа.

Мне всё равно, говорит она или молчит. Мне вообще не очень понятно, существует ли она на самом деле, или я настолько тронулся, что у меня галлюцинации. Карина несуразно оттопыривает мизинец, размахивая руками, а из еды заказывает только кофе без сливок и сахара. Раньше я спал с такими женщинами? Удивительно.

— А пираньи тебе нравятся? — вспоминаю наш чудесный игривый разговор с Танюшей у аквариума.

Совсем я раскис, не склеить.

— Есть что ли? — переспрашивает.

У Карины происходит «сбой в программе», и она долго смотрит на меня, вообще не понимая, о чём я.

— Что бы ты хотела, чтобы мужчина сделал ради тебя в попытке вернуть ваши отношения?

— Можно шубку, можно квартиру. А вообще, мне так надоела моя машина! А что?

Пустая женщина. В смысле, ничего такого, а просто очень любит тратить деньги на косметологов, пластических хирургов, тряпки, тусовки и прочее. И сколько их таких было в моей жизни, с которыми даже поговорить не о чём?

Любительница спа рассказывает о машинке своей мечты, а я по Тане скучаю с её умными глазами и колкими ответами. Смотрю на блондинку, но не вижу её, будто мутное пятно разглядываю, вспоминая очередную Танину остроумную реплику. Звучащие в моей голове слова вызывают на лице довольную улыбку. Глядя на эту девушку с наращёнными ресницами, я понимаю — вроде не так всё и плохо, жив-здоров, богат, но моя душа тоскует. Рвётся к определенному человеку, чувствует, что настоящая жизнь — это нечто другое, гораздо более значимое и прекрасное, чем вот эта девица с её золотым маникюром и ресторанами, клубами и загородными домами с яхтами. А ведь я привык называть всё это своей жизнью.

Вернувшись в офис, натыкаюсь на свою секретаршу.

— Адем Шахин закрыл три ресторана в наших отелях. «Дворцовый», «Прибрежный» и «Северный» остались без питания.

— Ничего. Коневский уже на подходе, позвони и сообщи, чтобы собирал вилки с ложками.

— Да, босс. Кстати, Шахин звонил и оставил для вас следующее послание: «Пусть вашим питьем будут кипяток, рассекающий внутренности, и гнойная вода.»

— Романтично, — смеюсь. — Отправь его жене букет алых роз, а карточку подпиши: «От тайного поклонника».

Секретарша прыскает со смеху, а я захлопываю дверь в свой кабинет.

Вечером, когда сделано даже то, что делать не нужно было в принципе, я, едва добравшись домой, скидываю галстук-удавку и плюхаюсь в любимое кресло в зале, открыв бутылку дорогого коньяка. Щедро лью в стакан, и рой болезненных, мучительно действующих на мою душу воспоминаний окружает меня, становится невыразимо тяжело и грустно. Теперь к сладким минутам восьмилетней давности добавляются новые. Её улыбка, её запах, её новый вкус, имбирный оттенок настоящей бизнес-леди.

Пока горячительный напиток будоражит кровь, я в своей огромной пустой квартире чувствую себя, как забытый кем-то на улице драный ботинок. Пустота… Жжение в области груди… Сигареты одна за одной, хотя я никогда и не курил толком. От непонимания и бессилия хочется ломать мебель. Попивая свое золотистое успокоительное, не ем, не сплю и, кажется, медленно схожу с ума.

Мне нужно что-то придумать, чтобы вернуть её. Но пока всё же стоит отойти в сторону, взять паузу. Моего внимания было слишком много, надо дать Татьяне отдохнуть от себя.

Теперь после работы я никуда не хожу, приезжаю домой и смотрю через огромные панорамные окна на мерцающий ночной город. Иногда готовлю для себя одного ужин и, жестко кромсая овощи, злюсь, изобретая способ срочно избавиться от возникшей зависимости по имени Татьяна Сергеевна, а не сочинять уникальную методику возврата бывшей жены в мои удушающие объятья.

Но потом снова накатывает тоска. Именно благодаря сильным чувствам к ней и страху её потерять, я, уткнувшись лбом в холодное стекло, начинаю думать, что если сейчас не кинусь действовать, то она точно найдет другого. Хотя такая вероятность крайне мала. Ведь не нашла же до сих пор, верно? Но проблема заключается в том, что Татьяна не хочет быть именно со мной. И дело тут не в другом мужчине.

И я начинаю дико ревновать, потому что даже если буду пытаться как-то добиться Татьяну, это не помешает её общению с противоположным полом.