— Можешь, конечно, — она хмурилась. — Но не могу я дома сидеть, скучно мне, и я чувствую себя бесполезной нахлебницей.

— Ну какая из тебя бесполезная нахлебница? — хмыкнул я, повернувшись лицом к ее животу. Легко дунул. — Не нахлебница, а самая любимая женщина.

— Значит, все, что я могу, так это быть любимой женщиной? — тихо спросила она.

— Алин, — я тяжело выдохнул, принимая решение. — Прости. Просто мне очень не хочется тебя с кем-то делить, — и уже насмешливым тоном, — особенно, с девочками от пяти до семи лет! Но если тебе очень-очень хочется, то, конечно, ты можешь выйти на работу.

Тогда решение далось мне непросто, но теперь я ему радовался. С работы Алина приходила настолько радостной, что я сам не мог не радоваться за нее.

Сегодня она вообще выглядела какой-то подозрительно загадочной. Позвонила, сказала, что очень меня ждет, что приготовила ужин, и у нее для меня сюрприз.

— Рассказывай давай, — со смехом сказал я, когда мы оба уселись за стол. Я потянулся к откупоренной бутылке вина, но Алина поспешно прикрыла бокал рукой.

— Не-не, я не буду, — улыбнулась.

— Не нравится Франция? В холодильнике еще Испания стоит, — хотел было встать, но Эльф меня остановила.

— Я не буду вино, — и снова этот загадочный взгляд, эта монализовская улыбка! — Игорь… А-а-а, не могу сдержаться! Я беременна!

_____

— Это невозможно! — сорвалось с губ.

— В смысле? — спросила она, бросив на меня обеспокоенный взгляд. — От секса, знаешь ли, бывают дети. Разве не этого ты хотел?

— Алин, это невозможно, — повторял как заведенный. — Вот совершенно невозможно.

Я встал из-за стола, заходил туда-сюда. В голове никак не укладывалось то, что Алина беременна. Что с этим делать? Готов ли я к детям?

— Игорь, что случилось? — в ее голосе прозвучала мольба. — Это все сильно меняет?

— Ты не могла забеременеть.

— Почему? — искренне удивилась она.

А я… я не знал, как объяснить. Как рассказать ей о том плане, что я задумал. О том, что под видом витаминов она пила противозачаточные, выписанные гинекологом? О том, что изначально никаких детей не планировал, хотел создать исключительно иллюзию? Убить двух зайцев одним выстрелом: и избалованных детей Ещенко, и саму Алину.

Без лишних слов я подошел к настенному ящику-аптечке, залез туда и достал яркую пачку препаратов Мэсс.

— Это ты пила под видом витаминов, — отрешенно произнес я. Не знаю, чего добавился. Уже многим позже осознал, что проще было соврать, забить на все планы вместе взятые…

Алина подняла на меня испуганный взгляд, хотела что-то сказать, но не смогла.

Просто смотрела, будто бы в первый раз.

— Я почему-то так и думала, — она не сразу заговорила, минут через пять. — Что все это какая-то странная шутка, что ты просто хочешь мне за что-то отомстить.

Хотел, да. Но это в прошлом!

— Надо было понять с самого начала, — в голосе зазвенела сталь, и я не посмел перебить. — Я так, уточнить… Ребенка ты не планировал?

— Алин…

— Я задала прямой вопрос, — зажмурилась, и с ее глаз тут же сорвалось две крупных слезы.

— Не планировал, но...

— Отлично, — она протянула это с каким-то садистским наслаждением. — Значит, наш договор мы вполне можем аннулировать.

— Какой к чертям договор?! — я почувствовал, что на грани срыва.

— Куда я могу перевести твои деньги? К сожалению, часть я потратила, но в скором времени скоплю и верну.

Она заходила по залу. От окна к двери своей комнаты и обратно. Поспешно, резко и в то же время задумчиво. Я не знал, что делать. Хотел подойти, но стоило мне сделать хоть один шаг в ее сторону, как я удостаивался полным ненависти взглядом. Хотел объясниться, как девушка меня перебивала.

— Алин, может тогда утром все обсудим?

— Нет, я уже вызвала такси. Что-то обсуждать в ближайшее время я не готова, — сухо ответила она, даже не глядя на меня.

— Эльф, ну какое такси? — я все же решился, подошел ближе.

— Не называй меня так, — сдавленно ответила она. — Эльф умер, вместе с ним ушла и Снегурочка. Осталась только Алина Лебедева, и ей уже давно пора повзрослеть.

— Куда ты поедешь?

— А это тебя уже не касается, — резко ответила она, бросая пижаму в сумку.

— Ммм, к Витечке, может, к своему? Он как раз в Москву приехал. Уже второй раз за последнее время, подозрительно, правда? — глаза заполонила красная пелена.

— А может, ты к нему как раз и катала? Может, этот ребенок от него?

— Что?.. Что ты несешь? — она вперилась в меня взглядом, полным слез.

Непонимающим и в то же время презирающим.

Я тоже не знал, что несу. И, главное, зачем — этого тоже не понимал. Но и контролировать себя не мог.

— Почему ты просто не мог оставить меня в покое? — голос девушки сорвался. — Видел же, что я уже за все расплатилась, причем сполна. Зачем предложил эту свою фиктивную работу, это идиотское суррогатное материнство? А потом просто потрахивал меня, пичкая противозачаточными?! У тебя ведь все хорошо в жизни! У тебя прекрасная мама, ты все-таки нашел своего отца, у тебя бизнес пошел в гору!

Зачем тебе я?! Зачем?..

— Я хотел помочь, — отвел взгляд. Чего уж там… Я хотел не только помочь.

— Помог? Молодец. Здорово все сделал! И знаешь, Игорь, — она приблизилась ко мне почти вплотную. — Если из-за того, что я все эти дни не прекращала пить “витамины” что-то произойдет с моим ребенком…

“Моим” она чуть ли не выплюнула. Направилась к двери.

— Алина!.. — позвал ее, но уже через секунду понял, что входная дверь хлопнула.

Ну я и болван. Форменный болван.

Алина Лебедева

Встать в семь утра, выйти на утреннюю не то пробежку, не то прогулку —беременным полезен спорт, так мне гинеколог говорила — вернуться в крохотную однушку. Но однушка это временно, вот продам квартиру в нашем городишке, можно будет поискать и двушку на съем, чтобы нам втроем — мне, маме и малышу — жилось комфортно. В восемь завтрак: каша с вареньем или медом, если удалось орехов по акции урвать, то можно и их добавить. Сварить бульон с овощами на обед, упаковать все в контейнеры — самое лучше изобретение человечества, честно слово! — и отправиться на любимую работу.

В десять утра первое занятие с моими девочками. Они самые разные: талантливые и стремящиеся, или задорные и старательные. Кто-то страдает с проблемой от “лишнего веса” — это мне так их мамы говорят. А по факту всего-то детская пухлость, но уже сейчас видно, как затюкали их мамаши с “не жри ты этот шоколад, не жри, кому говорю, хочешь коровой быть?”. С такими сперва тяжело работать: в первую очередь нужно учить любить себя, а это даже у их мамаш не получается.

Иначе почему они через детей пытаются собственные комплексы погасить?

Дурость. Но сложнее с девочками, матери которых уже надели на них корону примы-балерины. Им нужно показать, что оступаться — не так уж страшно, как им говорят. И что в жизни есть множество радостей, которых они не должны себя лишать из-за стремлений родителей.

В двенадцать перерыв на обед. И всегда в приятной компании. Либо с девушкой, чья смена на ресепшн, либо с другими хореографами. Коллектив собрался и правда очень приятный, за что Элеоноре Евгеньевне отдельное спасибо.

— Прикиньте, и мне эта Шандорина говорит, что я неправильно им гран батман ставлю, — хихикает миниатюрная девушка Катя, жуя листья салата. — Мне! Вот очень хотелось сказать, что пока она не попрыгает на битом стекле, подложенном в пуанты, пока не окажется запертой кладовке на сутки, без еды и воды, пока не получит пару раз по сопатке от прекрасного хореографа за то, что носок хреново ставишь… И все это ради вшивенькой роли третьего справа лебедя. То и не сможет мне говорить, что я и как ставлю. Но я сдержалась, для этого поколения-то получше всего хочется. И чтоб уберечь от всей это жестокости.

— Маш, а если балеринами становятся только когда через все это пройдут?