Бахарев зло сказал Беллу:

— Теперь мне надо отсюда немедленно уезжать. Сообщите об этом, господин полковник, шефу в Москву. Я вернусь и подробно все ему доложу.

Несмотря на срыв диверсий на Урало-Уфимской железной дороге, полковник Хаскель был полон новых планов. Он считал, что в его руках главный козырь: у кого продовольствие — у того власть.

Осень 1921 года с первым продовольственным транспортом в Новороссийский порт вошел американский миноносец «Геллерт» и пришвартовался к причалу. Американские военные моряки повели себя в Новороссийске как хозяева. Устраивали пьяные дебоши в приморском ресторане «Сан-Суси», на улицах оскорбляли честь и достоинство советских граждан.

Радиорупор на «Геллерте» круглосуточно вел антисоветскую агитацию. На этой почве в порту возник конфликт с советской администрацией, которой пришлось закрыть и оперативно опечатать радиорубку на миноносце. Хаскель немедленно предъявил ультиматум Советскому правительству: если радиорубка не будет открыта, он даст распоряжение Дрисколю, представителю АРА на юго-востоке, законсервировать Новороссийский порт для американских продовольственных транспортов.

По решению ВЦИК в Новороссийск выехал член Президиума Карл Петерсон. В выданном мандате определялись его обязанности:

Много времени и сил потратил Петерсон, чтобы урегулировать конфликт. Разобравшись в обстановке, Петерсон дал указание местным властям снять пломбы с радиорубки миноносца и разрешить пользоваться радио, но предложил выйти миноносцу на внешний рейд.

Тогда Хаскель ультимативно потребовал свободного входа миноносцу «Геллерт» в порт Новороссийска под предлогом необходимости обеспечения его горючим и выхода военных моряков на берег. Опять последовали угрозы прекратить ввоз продовольствия. Одновременно в Новороссийск прибыл ответственный сотрудник АРА капитан Дрисколь и переводчик Борисов.

Петерсон категорически отверг эти притязания АРА. Полковник Хаскель в ответ уведомил советских представителей, что выезжает на автомашине на юг. Используя конфликт, он хотел закамуфлировать свой «деловой» вояж на юг по маршруту Ростов — Дон и обратно — через Донбасс, Харьков.

В ростовском ресторане «Медведь» состоялась нелегальная встреча Хаскеля с белым есаулом Солодковым. Когда в свое время белое командование поручило ему нелегально доставить в Москву для финансирования заговора Савинкова большие ценности, собранные ростовским миллионером Парамоновым, Солодков зарыл их на берегу степной речушки Гнилой, а сам скрылся в Закавказье, оккупированном англичанами.

В Баку Солодкова и подобрал английский капитан Тиг Джонс, безошибочно угадавший в нем нужного человека. Позже, по рекомендации Джонса, Солодков работал в разведке при штабе генерала Томпсона, и теперь Дени Росс передал его полковнику Хаскелю.

Они разговаривали в отдельном кабинете. Хаскель словно не замечал мрачного, замкнутого лица Солодкова. Постукивая вилкой по краю фарфоровой тарелочки, он говорил:

— В России голод. Кругом первобытный хаос. Этого не сможет выдержать даже скифская каменная баба. Она должна развалиться на куски. На этом сходятся все здравомыслящие люди.

— Я не первый раз это слышу!

— Зато, надеюсь, последний.

— Тогда зачем вы везете сюда свою муку? Вы же играете на руку большевикам! — резко сказал Солодков, и смуглое лицо его дернулось.

— Надо быть политиком, есаул. Вы знаете, что такое экономический кризис? У нас некуда девать муку. — Хаскель откинулся на спинку стула, тихо рассмеялся. — Почему бы в таком случае не сделать красивый жест? Это очень тонизирует общественное мнение. Но главное не в этом. — Он твердо сжал губы. — Сейчас мы добиваемся для нашего комитета АРА прав экстерриториальности. Это поможет нам поддержать и объединить тех, кто настроен против Советов. Большевики уже пошли на уступки... Голод не тетка, — отчетливо выговорил полковник на русском языке и снова продолжал: — Нет, мы не собираемся играть на руну большевикам. Есть неплохая идея — создать подвижную вооруженную группу, которая будет захватывать продовольствие. Понимаете, группу подлинных русских патриотов, которые действуют от имени народа... Это очень важно, надо восстанавливать население против большевиков. Организовывать голодные бунты, нападения на склады. Тогда мы сможем ввести сюда свои войска для охраны и наведения порядка... Я, господин есаул, ответил на ваш вопрос, — сказал Хаскель, наклоняясь вперед. — Теперь слушайте внимательно. Оружие и деньги вы получите на явочной квартире...

В это время открылась дверь кабинета, и показался Бахарев.

— Заходите, заходите, — воскликнул Хаскель, — хорошо, что вы вовремя вернулись из Новороссийска. Все ли удачно?

— Да, шеф: я подробно доложу справкой о своей поездке.

— Познакомьтесь, — предложил Хаскель. — Вы оба русские офицеры и легко найдете общий язык.

Солодков и Бахарев пожали друг другу руки...

На другой день в отдельном кабинете ресторана, где расположились Хаскель и Бахарев, появился средних лет мужчина с резкими чертами лица и острыми, сверлящими глазами.

— Горный инженер Березовский Николай Николаевич, ныне технический директор Донецко-Грущевского рудоуправления, — представился он. — Я только что с заседания донского экономического совещания. Я являюсь членом ЭКОСО, нас собрали и за весь день угостили только чаем, дали по куску хлеба и две сухие тарани. Одну из них я везу жене.

— Что же вы решали на вашем ЭКОСО? — поинтересовался Хаскель..

— Решали вопрос о восстановлении Донецко-Грущевских шахт. Принят мой проект поставить ряд шахт на мокрую консервацию, точнее, затопить их. Часть сохранившегося оборудования снять и поставить на другие, подготовленные к эксплуатации. Мне поручили завтра же выехать в Харьков и вывезти оборудование с шахт Донбасса, стоящих на консервации.

— Вы не служили у нас, в добровольческой армии? — неожиданно спросил молчавший до этого Бахарев.

— Нет, к сожалению, на защиту отечества от большевиков нас не отпускали, мы ведь работали на оборону, — ответил Березовский.

— Но, позвольте, где-то я вас видел, как будто в нашем офицерском кругу, — спросил Бахарев.

— Да, и мне ваше лицо знакомо. Теперь вспоминаю, вы с группой офицеров во главе с генералом Май-Маевским приезжали в Харьков к нам на съезд горнопромышленников юга России.

— Да, боевой был генерал Май-Маевский, но, бог ему судья, часто злоупотреблял... — Бахарев щелкнул пальцем по рюмке и добавил: — Страдал запоем. Я теперь вас тоже вспомнил, вы тогда выступили с горячей речью не только как горнопромышленник, но и как член партии эсеров.

— Нет, я тогда был меньшевиком.

— Да, да, — продолжал Бахарев, — у нас с вами были общие идеи.

— Я думаю, господин Березовский, мы с вами найдем общий язык и сейчас, — заметил Хаскель.

— Вполне, — согласился Березовский.

— В Харькове я буду ждать вас в украинской конторе АРА, — сказал Хаскель. Он достал пять чеков на посылки АРА и вручил их Березовскому: — Это примерно 40 килограммов продуктов, можете получить их в ростовском складе АРА.

Когда Березовский ушел, Хаскель поручил Бахареву ускорить организацию отряда есаула Солодкова на Дону, а сам вскоре выехал на Украину. О цели своего вояжа он Бахарева не информировал.

Хаскель находился в поездке по югу. Лизи отвечала на редкие телефонные звонки. Но когда она хотела войти в кабинет Хаскеля и взять на прогулку английского дога Мильтона, неожиданно появился Фишер и попросил помочь убрать в его кабинете бумажный хлам.