— Новость слышал? — спросил старшина. — Ночью к нам сброшены два парашютиста. Одного шпиона пограничники здесь, в Бендерах, задержали, а второй как сквозь землю провалился.

От неожиданности Полукаров даже притормозил.

— Сегодня утром один тип попросил меня подвезти его к городу. С виду — парень-рубаха, а нутро, чувствую, — темное. О том спросит, о сем, будто прощупывает. Агитатором меня назвал. Зашли в столовую, так жратвы набрал — словно неделю маковой росинки во рту не держал. Стал расплачиваться, вынул из кармана пачку денег, и все сотенные. «Откуда, — думаю, — у простого кладовщика с табачной фабрики такая прорва денег?»

— Давай в горотдел МГБ, — распорядился Молчанов. — Надо рассказать об этом попутчике. А вдруг это тот, кого ищут?

Дежурный внимательно выслушал Григория Полукарова, и, приободрившись, Григорий начал вспоминать о своем странном пассажире. На кисти левой руки возле большого пальца татуировка из двух букв: С. Ф., видимо, инициалы имени и фамилии. На четырех пальцах той же левой руки цифры — 1923: возможно, год рождения. Подробно описал внешность пассажира, его одежду.

Котов связался с Москвой, попросил проверить, работает ли на табачной фабрике «Ява» кладовщиком гражданин Федор Кузьмич Серов (о чем сообщили работники милиции, проверявшие документы похожего человека в селе).

В разведшколе учили: осторожность и еще раз осторожность. Держаться следует скромно, осмотрительно, стараясь ничем не привлекать внимание. Случится застолица — на угощение не скупиться, но держать ухо востро. Чрезмерного любопытства не проявлять.

Выскользнув из опасной зоны и оставив далеко позади Молдавию и Украину, он расслабился. Кому придет в голову искать его за тридевять земель от Молдавии? Все складывалось для него наилучшим образом.

В поездах, уносивших его все дальше на восток, он завязывал знакомства, не скупился на чаевые для проводниц, угощал соседей по купе. Доверчивые простаки, не подозревая, что имеют дело с врагом, порой выбалтывали секретные сведения.

В Новосибирске он сошел с поезда, купил новый костюм, несколько рубашек, чемодан и необходимые в дороге вещи. Переоделся, в хорошем расположении дуга направился на вокзал. Поезд на Алма-Ату уходил через сутки. Надо было позаботиться о ночлеге.

Он потолкался на вокзале, походил по скверу, но безрезультатно. Поехал на рынок, пристроился в очередь к пивной палатке.

— Ух и жара, елки-моталки, — сказал он стоявшему впереди мужчине в серой, с пуговкой посредине, кепке. — Упарился!

— Да, печет славно, — охотно отозвался тот и кивнул на чемодан: — Приезжий?

— Приезжий, — вздохнул Федор. — Вот ношусь по городу, а ночевать негде. Толкнулся в одну гостиницу, другую — везде одно и тоже: «мест нет». Даже не знаю, что делать.

— С гостиницами у нас пока плохо, — посочувствовал мужчина. — Но, как говорится, мир не без добрых людей. Если до утра, то и ко мне можно. Правда, живу я не в самом городе, но недалеко.

— Прямо гора с плеч, честное слово, — обрадованно воскликнул Федор и мягко отжал плечом своего нового знакомого от окошка палатки. — Держите чемодан, а я возьму по две кружки. Расходы-то копеечные, зачем обиваться, право дело. О чем разговор?

В вагоне электрички спутник Федора протянул руку:

— Мы не познакомились. Путалов, Сергей Петрович, работаю на «Сибсельмаше».

— Очень приятно. Серов, Федор Кузьмич, — обмениваясь с Путаловым крепким рукопожатием, назвал себя Федор. И пошутил: — Моя профессия, Сергей Петрович, тоже не профессорская: кладовщик, так сказать, складской работник. На табачной фабрике «Ява» состою.

В станционном буфете, несмотря на энергичные возражения Путалова, Федор взял две бутылки водки и разной снеди.

— Пригодится, Сергей Петрович. Впереди — целый вечер.

— Это вы напрасно, — с искренней обидой в голосе повторял Путалов. — Ведь я пригласил вас от чистого сердца. Москвичам мы всегда рады. К тому же и я бывший фронтовик. Три года был в армейской разведке. Можно сказать, от Сталинграда до Берлина не прошел, а прополз.

— И я был в разведке, — сказал Федор. — Воевал на Кавказе, потом прошагал через всю Украину и Польшу, затем — Германия, Берлин...

Дома их встретил сын Путалова Александр, высокий, по-спортивному подтянутый парень. Услышав, что гость — москвич, он очень обрадовался.

— Это же здорово! Ну как там, в столице? Строится, все хорошеет? Я всего два года как оттуда. Учился в энергетическом институте. Окончил и теперь работаю инженером... Пожалуйста, проходите, располагайтесь...

Совещание оперативной группы, занятой розыском второго американского парашютиста, генерал Федоров проводил в своем кабинете.

— Пожалуйста, проинформируйте товарищей о результатах своей командировки в Молдавию, — обратился он к майору Котову.

Котов излагал самую суть, не вдаваясь в подробности. Снаряжение второго парашютиста найдено. Возле тираспольского шоссе, в зарослях ежевики, обнаружен складной велосипед иностранного производства, принадлежавший, очевидно, этому же парашютисту. Установлено, что в одном из сел, входивших в район поиска, два местных сотрудника милиции проверяли документы у мужчины, который назвал себя кладовщиком московской фабрики «Ява». Фамилия кладовщика — Серов, имя, отчество — Федор Кузьмич. Сказал, что бывший фронтовик, находится в отпуске, направляется в Тирасполь к бывшему однополчанину. К сожалению, сотрудники милиции отпустили его. Далее Котов рассказал все, что стало известно к этому дню и часу о передвижениях Федора Серова.

Полковник Греков доложил об итогах посещения фабрики «Ява». Кладовщика Серова на фабрике нет и никогда не было.

Генерал подошел к карте:

— Как видите, товарищи, «Серов» держит путь в глубь страны, на восток. Документы у него, конечно, фиктивные. Стало быть, можно предположить, что в ближайшее время он постарается добыть подлинные. Объекты, которые его интересуют, расположены вблизи больших городов. Следовательно, именно там мы должны ждать его появления.

На одной из остановок Серов вышел из вагона и направился в вокзал. В буфете выпил кружку пива и было заспешил на перрон, к поезду, как вдруг ему на плечо опустил руку небритый мужчина в поношенной телогрейке.

— Слушай, приятель...

Серов остановился, легким движением плеча сбросил руку.

— Ну?

— Пивком не угостишь?

— Попрошайничаешь?

— Поистратился, знаешь ли.

— Местный?

Мужчина отрицательно мотнул головой.

— Золотоискатель я. Не пофартило, и теперь возвращаюсь домой, в Балашиху. Это подмосковный город, может, слышал?

Серов оценивающе окинул взглядом неудачливого золотоискателя, и в его голове мгновенно созрел дерзкий план.

— Бывает! Но чем докажешь, что не из местных пьянчужек? Паспорт при тебе?

— А как же! — Мужчина поспешно вынул из кармана паспорт, протянул его Серову. — Вот, смотри. Ильичев я, Федор Степанович Ильичев. Из Балашихи. Прописка, все чин чинарем.

Серов полистал паспорт, но возвращать его не торопился.

— Стало быть, мы тезки? Тоже Федором зовут. И даже одногодки. М-да, совпадение! Но как же, Федя, друг ты мой любезный, домой-то доберешься? Ведь до твоей Балашихи отсюда как до луны!

Федор Ильичев пробурчал что-то невразумительное, дурашливо улыбнулся:

— Доберусь как-нибудь. Не привыкать.

— Зайцем, что ли? В нашем возрасте это несолидно. — И предложил: — Давай так: я даю тебе триста-четыреста рублей и адрес, по которому ты вернешь долг.

— Четыреста, — догадываясь, к чему клонит незнакомец, начал торговаться Ильичев.

— А твой паспорт оставлю у себя в залог, — закончил Серов. — Верну его после получения долга. Идет?

— Спрашиваешь!

— Запоминай адрес, — отсчитывая деньги, сказал Серов. — Москва, Беговая...

— Да, да, я верну непременно... как же... такое дело... — задыхаясь от волнения, лепетал Ильичев. — Некогда, беги, поезд тронулся.