Пробыв ровно сутки в Сочи, где располагалось краевое управление НКВД, я получил новое задание. Мне надлежало, выехать в Новороссийск и оказать помощь горотделу НКВД в ликвидации важных промышленных объектов, а затем возглавить вновь сформированную оперативную группу чекистов, которой предстояло в тесном контакте с партизанами действовать в прифронтовой и зафронтовой полосах от Новороссийска до Туапсе. К этому времени по указанию ЦК партии и Государственного Комитета Обороны уже был создан краевой штаб партизанского движения, в который вошли П. И. Селезнев, секретарь крайкома партии Н. Н. Родионов, начальник краевого управления НКВД К. Г. Тимошенков. Под руководством штаба было сформировано семь кустовых партизанских соединений: Краснодарский, Новороссийский, Майкопский, Армавирский, Нефтегорский, Славянский и Анапский. Инструктируя меня перед отъездом, Селезнев и Тимошенков уточнили задачи будущей моей группы. Вкратце они заключались в следующем: вести борьбу с диверсантами, сигнальщиками, агентурой противника в прифронтовой зоне; вылавливать и обезвреживать дезертиров, бандитов, немецких пособников; в тесном взаимодействии с партизанами вести зафронтовую разведку, осуществлять отдельные диверсионные акции в тылу врага; обеспечивать постоянную связь краевого штаба с партизанскими соединениями. Оперативно мы входили в подчинение Новороссийского куста. Командовал им первый секретарь Краснодарского горкома партии С. Е. Санин, начальником штаба был у него Д. И. Смирнов, а замом по разведке — чекист Анатолий Митрофанович Ечкалов, добрый мой товарищ.
До войны Ечкалов работал в краевом управлении НКВД заместителем начальника отдела, а затем возглавлял управление НКВД по Адыгейской области. Мы часто контактировали по работе, и у нас в отделе уважали его за светлый ум, глубокое знание дела, большой практический опыт.
Степана Евдокимовича Санина я тоже знал хорошо. Он возглавлял городскую партийную организацию и был весьма авторитетным руководителем в городе. При высоком росте, статности и кажущейся суровости это был добрый и отзывчивый человек, влюбленный в свое дело и людей. В нем чувствовался некий магнетизм, постоянно притягивавший к нему народ, и неугасающая живинка в работе, искорка, которую он пронес с времен своей кипучей комсомольской юности. Мне тоже довелось около десяти лет быть на руководящей комсомольской работе в Московской области и столице, и эту сторону его характера я чувствовал особенно остро, она трогала струны и моего сердца. Конечно же, я был рад, что именно с таким человеком судьба столкнула меня в грозный военный час.
С большой группой чекистов на двух машинах я в тот же день выехал из Сочи. В Туапсе и Геленджике к нам должны были присоединиться еще около двухсот краснодарских и крымских чекистов. Дорога до Новороссийска была непростая. Безраздельно господствуя в воздухе, противник бомбил и обстреливал ее нещадно. Не раз нам приходилось спешно покидать свои машины и под пронзительный вой бомб и грохот разрывов вжиматься в землю или между раскаленных солнцем камней, кожей чувствуя свою беззащитность.
В Новороссийске я быстро связался с чекистами горотдела, со штабом военно-морской базы, которой командовал капитан первого ранга Г. Н. Холостяков (ныне вице-адмирал, Герой Советского Союза), и мы согласовали план действий. Многие промышленные предприятия были уже частично эвакуированы из города, частично уничтожены. Остальные предстояло немедленно ликвидировать, и мы приступили к делу. Надо сказать, что в этом нам помогли и сами фашисты, хотели они того или нет. Сотни самолетов врага методически с утра до вечера бомбили город, а с прилегающих высот вела обстрел вражеская артиллерия.
Были у нас и проблемы. Как, например, уничтожить огромные запасы цемента, скопившиеся в городе? Пробовали заливать его водой, но из этого ничего не вышло: цемент обрастал панцирной коркой, и через нее вода уже не проникала. Помучились, помучились и решили все это взорвать.
Обстановка в городе была сложной. Честно говоря, порядка было мало, особенно среди гражданского населения. Начались пожары, на улицах появились пьяные мародеры, по ночам промышляли уголовники. Чтобы помочь военному командованию в наведении порядка и в организации достойного отпора врагу, крайком направил сюда группу ответственных партийных работников: П. Ф. Тюляева, И. И. Поздняка, А. А. Егорова, В. Н. Сущева. Входил в нее и С. Е. Санин, с которым мы, таким образом, начали контактировать еще до того, как приступили к выполнению своей основной задачи.
Буквально в короткое время беспорядки в Новороссийске удалось в корне пресечь, виновных строго наказать, и город, почувствовав твердую руку партийного руководства, предельно мобилизовался и стал активно готовиться к нелегкой битве с врагом. А враг все нажимал и нажимал. С севера и со стороны Краснодара к Новороссийску рвались части 17-й немецкой армии, из Крыма к броску на Тамань готовилась 11-я армия генерала Манштейна. Немцы торопились сорвать горный цветок эдельвейса еще до наступления осени.
Однажды, на пятый или шестой день нашего пребывания в городе, вечером, после нелегких трудов и забот, Поздняк, Сущев, Санин и я с группой чекистов возвращались к себе на 9-й километр, где в маленьком домике находилось наше временное пристанище. В районе цементных заводов Василий Николаевич Сущев попросил остановить машину и вышел из нее. Не знаю, что его вдруг заинтересовало, я находился в другой машине. Мы тоже вышли и остановились неподалеку. Я подошел к Санину. Он закурил. Нас разделяла с Сущевым машина. Неожиданно рядом разорвался одинокий снаряд. Звук взрыва был отрывистый и короткий. Осколки просвистели у нас над самым ухом. Мы даже не успели среагировать. Потом Санин резко сорвался с места, он первым заметил, как начал падать Сущев. Когда мы подскочили к нему, на его спине уже расползалось бурое на защитном фоне гимнастерки пятно крови. Он был убит наповал.
Этот случай буквально потряс и ошеломил нас. Мы долго не могли произнести ни слова. Потом кто-то предложил ехать на 9-й километр, тем более что фашисты снова возобновили бомбежку и массированный обстрел города.
Василия Николаевича Сущева, одного из секретарей крайкома партии, мы похоронили на 9-м километре, чуть в стороне от дороги, у одного приметного дерева. Могилу рыли чем придется — лопат не было. Речей не произносили. Вытащили пистолеты и дали троекратный залп. И Санин тихо сказал: «Пусть, Василий Николаевич, земля будет тебе пухом. А с фашистами мы еще посчитаемся...»
Вскоре после этого ушел в горы Санин.
— Ну, мне пора на базу, — сказал он, прощаясь. — Ищи меня на горе Папай. Связного пришлю. — И в шутливом тоне добавил: — И не забывай, что я теперь для тебя начальство.
— А ты не забывай, через кого будет руководить тобой твое начальство. Главное ведь — как доложить...
— Ну и хитер, — улыбнулся Санин.
Мы по-дружески обнялись и пожелали друг другу удачи, так необходимой людям на войне.
К концу сентября обстановка на нашем участке фронта стабилизировалась. В Новороссийске враг был остановлен на восточной окраине между заводами «Пролетарий» и «Октябрь». И хотя немецкое командование поспешило доложить, что город пал, а фашистская пропаганда широко раструбила об этом, все это была чистой воды брехня. Большая часть Новороссийска действительно находилась в руках врага, но расположение советских войск позволяло им не только вести успешные оборонительные бои, но и контролировать положение в городе и закрыть доступ в Цемесскую бухту, в которую так и не прошел ни один фашистский транспорт. Попытка гитлеровцев прорваться к Туапсе тоже не увенчалась успехом. Самое большое, что им удалось добиться — это выйти к Гойтхскому перевалу и овладеть горой Семашхо, с вершины которой хорошо был виден пылающий от беспрерывных бомбежек город и такое близкое, но недоступное для них море. Враг был остановлен также на Тереке и на перевалах Главного Кавказского хребта.
Мы знали, что в период самых ожесточенных боев за Кавказ в августе 1942 года в Москву прилетал Черчилль для переговоров со Сталиным по вопросу второго фронта. Но надежды на открытие боевых действий союзников в Европе не оправдались. Правда, англичане и американцы предложили ввести свои войска на Кавказ, чтобы оказать нам поддержку, но Советское правительство такого рода «помощь» решительно отклонило. Как и прежде, нашей стране приходилось рассчитывать только на свои силы. И партия делала все, чтобы мобилизовать наш народ для решительного отпора врагу.
