Франц встал на ноги.

На соседней койке на спине лежал Коряга, по шею укрытый простыней, посередине которой имелось идеально-круглое кровавое пятно, посередине которого имелась маленькая круглая дырочка. Лицо Коряги хранило спокойное и удовлетворенное выражение — в момент смерти ему, вероятно, снился суп. Франц перевел глаза дальше — на следующей кровати, наполовину свесившись вниз, лежал труп Патлатого; длинные волосы, из-за которых тот получил свою кличку, тихонько шевелились на сквознячке. На голой спине несчастного виднелись два пулевых отверстия.

Франц обвел глазами комнату — и увидал окровавленные простыни, окровавленные подушки и окровавленные трупы. Все заключенные в камере были мертвы.

А еще, в проходе между двумя кроватями, лежала небольшая автоматическая винтовка — вороненый металл угрюмо поблескивал в тусклом свете единственной на всю камеру лампы. Пустой рожок был отсоединен и валялся рядом — увидев его, Франц понял, что продолговатая коробка на полу возле пистолета — это другой использованный рожок. Сценарий, по-видимому, был такой: расстреляв оба рожка, убийца достреливал раненных из пистолета. «Господи, да откуда ж у него еще и автомат?…» — подумал Франц.

«Был автомат. — поправился он, — А теперь нету — равно, как и пистолета.»

Нету? — Франц почувствовал чудовищное облегчение. — Нету!

А нож?

Что — нож?

Убийца оставил пистолет и винтовку на полу камеры потому, что у него кончились патроны, — а вот почему он бросил нож?…

А-а, плевать, почему … Важно, что бросил, а мы его теперь возьмем.

А отпечатки его пальцев?

Франц на мгновение задумался: оставлять единственное на всем этаже оружие не хотелось категорически: если его не подберет Франц, то его подберет убийца … А что, запросто, вернется и подберет … может быть, уже подобрал. Помертвев, Франц торопливо вышел в центральный зал — нож, слава Богу, лежал на месте.

Вот ведь незадача: брать нельзя и оставлять нельзя …

Оставалось одно — спрятать.

Он выбрал на лезвии ножа место без пятен крови, брезгливо взял его двумя пальцами и вернулся в спальную камеру («Усыпальную камеру …» — усмехнулся своим мыслям Франц). И куда его теперь?…

Он положил нож на постель Дрона и прикрыл простыней. Потом в последний раз окинул сцену побоища взглядом: два десятка мертвецов на койках, один мертвец под койкой (Дрон был единственным, кто хоть как-то среагировал на происходившее). Четыре койки были пустыми: Франца, Чирия с Моджахедом, плюс в камере всегда имелась одна свободная кровать … Стой, а где ж тогда новичок? Неужто, убийца увел толстяка с собой? Да нет — судя по тому, что Франц уже видел, пленных маньяк не брал … Может, новичок прикинулся мертвым, подождал, пока убийца уйдет, а затем забился в какую-нибудь щель?

Впрочем, значения это не имело — нужно было идти к Мордастому.

Стараясь не шуметь, Франц вышел через центральный зал во внешний коридор и зашагал налево — до входа в апартаменты Наставника оставалось около двухсот метров без боковых ответвлений. Чувствовал себя Франц намного увереннее, чем раньше: оружия у убийцы вроде бы уже не было, и шансы, в этом смысле, уравнялись. Периодически оглядываясь назад, чтобы застраховать себя от неожиданностей с тыла, он подошел к металлической двери с надписью «Наставник Потока No 21/17/2» и постучал. Ответом была тишина. «Просыпайся, старый черт … опять, небось, нализался?» — раздраженно подумал Франц и постучал сильнее.

Ответа не последовало.

Рискуя привлечь внимание убийцы, он забарабанил по двери кулаком.

Впрочем, слово «забарабанил» не вполне подходило: после первого же удара дверь отворилась внутрь, ибо была незаперта. С холодеющим сердцем Франц переступил порог.

Прихожей не имелось, так что он очутился прямо в кабинете: рабочий стол, книжный шкаф с набором уставов и руководств, два сейфа — большой и маленький. По стенам стояло несколько стульев, на полу лежал персидский ковер … Справа находилась дверь (в спальню?), на столе горела лампа в желтом абажуре. А позади стола, в глубоком кожаном кресле, сидел господин Наставник — верхняя часть его черепа была снесена, а мозги (если это слово применимо к субстанции в голове Мордастого) — разбрызганы по стене позади кресла. В широко раскрытых глазах несчастного застыло выражение крайнего недоумения. На столе стояла порожняя бутылка из-под рома, стакан, полупустое блюдо с грушами и полуполное блюдце с огрызками. Насколько Франц мог судить, события развивались так: убийца несколько раз выстрелил в замочную скважину (вдребезги разбитый замок почернел от пороховой гари), потом вошел в кабинет и прямо с порога остатком патронов разнес Мордастому череп. Среагировать на происходящее бедолага не успел, ибо, напившись пьян, безмятежно спал в кресле. Оба телефона на его столе убийца разбил. На ковре около входной двери лежала пустая пистолетная обойма.

Никакого ужаса перед мертвецом Франц, на этот раз, не испытал — то ли уже привык, то ли страх за собственную жизнь вытеснил страх перед чужой смертью. Его не тошнило, коленки не дрожали, сердце находилось, где ему положено, а не в пятках. Да, собственно, и страха Франц почти не ощущал: он уже на том свете — чего бояться, разве что по привычке …

Просто у него было два вопроса.

Вопрос первый: Где сейчас убийца?

Вопрос второй: Какой из этой ситуации есть выход?

Вот только ответов, к сожалению, Франц не знал.

Зато ему стало ясно, где убийца достал автоматическую винтовку: больший из двух сейфов в кабинете Мордастого был открыт настежь (ключи торчали в дверце) и содержал в себе бархатные подставки для всего арсенала, имевшегося на этаже. С изрядной долей облегчения Франц обнаружил подставки для одной винтовки и двух пистолетов — следовательно, у маньяка-убийцы оружия сейчас нет. На нижней полке сейфа лежали два запасных рожка. Взять, разве что, патронов и сходить за винтовкой?… Франц сунул рожки в нагрудный карман комбинезона и направился к двери. Потом остановился — перед уходом стоило осмотреть квартиру Мордастого.

Быстро проверив второй сейф (заперт) и книжный шкаф (ничего интересного), Франц обследовал рабочий стол: посуда; осколки телефонов; стопка неинтересных бумаг, придавленная куском неотшлифованной яшмы. Он обошел вокруг и проверил ящики в тумбах — девственно пусто. Потом, стараясь не глядеть на голову Мордастого (кровь, мозги и клочья волос по краям), Франц приступил к осмотру тела. Памятуя о пустых карманах обоих охранников, на особенно интересные результаты он не надеялся, однако оказался не прав: убийца, как оказалось, трупа Мордастого не обыскивал. В карманах Наставника обнаружилась куча всяких мелочей: полпачки сигарет, зажигалка, грязный носовой платок, записная книжка … Извлекая все новые и новые предметы, Франц не смотрел по сторонам — и вдруг услыхал приглушенное царапанье.

Сердце его ухнуло вниз — он поднял глаза. Царапанье раздавалось из-за двери, ведущей в спальню.

Убийца был в спальне.

На какое-то мгновение Франц запаниковал: «Бежать!» — мелькнуло у него в голове. Он даже бросился вокруг стола в сторону входной двери, но тут же остановился: бежать — значило отдавать инициативу врагу. В конечном счете, убежать с этажа невозможно — так лучше встретить убийцу лицом к лицу сейчас! Оружия у того нет — а значит, и шансы равны. Схватив со стола кусок камня, которым покойный Мордастый придавливал бумаги, Франц повернулся к двери в спальню.

Царапанье раздалось сильнее, дверь начала растворяться — медленно, толчками и со скрипом.

Слушая оглушительные удары своего сердца, Франц, сжимал в правой руке холодный камень. «Встать позади открывающейся двери?…» — запоздало подумал он и сделал шаг вперед.

Второй шаг он сделать не успел.

Из полурастворенной двери выскользнул огромный угольно-черный кот, вышел на середину комнаты и уселся напротив Франца. Секунд пять они без слов созерцали друг друга, потом зверь лизнул лапу и стал умываться.

Голова Франца кружилась, кровь била в виски отбойными молотками, руки ходили ходуном; чтобы не упасть ему пришлось привалиться к столу и положить на него камень. «Что же ты, з-зараза …» — с чувством произнес он.