Было — нет, било — двенадцать. -

* ПЕРВЫЙ ЯРУС *

1. Ночной Дежурный

Франц стоял в центре обширной плохо освещенной площади возле небольшой кирпичной будки — выхода из Лифта. Тускло мерцал над головой фонарь — единственный источник света в радиусе ста метров. Царило полное безветрие, сквозь тонкую кисею облаков на черном небе просвечивала луна. Двери кабины закрылись автоматически, как только Франц вышел наружу; никаких кнопок на стенах будки видно не было. Как подсказывал ему внутренний голос, с Регистратурой он распрощался навсегда и, не выбирая направления, он пошел прочь — звуки шагов по брусчатой мостовой повисали в неподвижном воздухе. Несмотря на полную неизвестность будущего и полную непонятность прошлого, настроение Франца улучшалось на глазах: никто не морочил ему голову притворными истериками, дурацкими анкетами и жульническими правилами. Ночная прохлада овевала разгоряченное лицо, и он был предоставлен самому себе. Насвистывая мелодию из феллиниевского «Амаркорда», Франц приближался к краю площади, обозначенному цепочкой тусклых фонарей.

Здание, к которому он вышел, оказалось серой тяжеловесной постройкой в готическом стиле с изобилием башенок, статуй в нишах и всевозможных украшений. Все окна были темны — единственным источником света являлся фонарь перед входом. «Магистратура» — прочитал Франц на вывеске. Перейдя через улицу, уходившую от площади лучом, он подошел к следующему дому — приземистому павильону, похожему на спичечную коробку. Тут его ждала неожиданность: маленькая табличка на стене у входа в павильон гласила: «Выдача направлений на поселение с 8:00 до 19:00». И чуть пониже: «С 19:00 до 8:00 направления на поселение выдаются Ночным Дежурным в окне No 1». Франц похолодел, однако же послушно (опять!) вошел в павильон.

Он оказался в абсолютно пустом прямоугольном зале. Дальняя стена была стеклянной, за стеклом располагались десятки кабинок — сейчас темных и пустых. Крайняя левая кабинка была освещена — туда-то и направился Франц, уныло волоча ноги и шаркая подошвами по каменному полу. Гулкое эхо его шагов заполнило все пространство под сводами павильона … стало жутковато. Освещенная кабинка приближалась — Франц увидел спящего в кресле худого мужчину лет сорока с нервным лицом. Голова мужчины неприятно запрокинулась назад, рот был открыт. Неширокий стол отделял кресло от (закрытого) переговорного окошка, на столе лежали блокнот, ручка и потрепанный роман Стивена Кинга «Кэрри»; сбоку стояли монитор компьютера, клавиатура и маленький принтер. Франц постучал по стеклу костяшками пальцев — мужчина вздрогнул, но не проснулся. Франц постучал еще раз, громче. Глаза Ночного Дежурного открылись, удерживая еще несколько секунд ошалелое сонное выражение, потом прояснились — он нервно почесал плохо выбритую щеку, переложил с места на место ручку и отпер дверцу. Выражение его лица можно было описать как смесь недоверия с неудовольствием в пропорции один к двум.

—  — Слушаю вас. — сказал он.

—  — Это я слушаю вас. — отозвался Франц.

Ночной Дежурный с сомнением пожевал губами, открыл и закрыл рот, снова переложил ручку и почесал щеку еще раз. Руки его дрожали.

—  — Имя, фамилия?

—  — Я уже говорил … там, в Регистратуре.

Лицо нервного Дежурного злобно исказилось.

—  — Извольте отвечать на вопросы! Отвечать! — пальцы его, перебиравшие немногочисленные предметы на столе, ходили ходуном. — Фамилия!

(Стоит ли спорить с сумасшедшим?…)

—  — Шредер.

—  — Имя?

—  — Франц.

—  — Возраст?

—  — Тридцать три.

—  — Пол?

(А ведь он и вправду псих …)

—  — Мужской.

—  — Сексуальность?

—  — Гетеросексуалист.

Сумасшедший Ночной Дежурный щелкнул включателем сбоку компьютерного монитора у себя на столе и стал с остервенением бить по клавишам. Принтер затрещал и высунул узкую бумажную полосу — Дежурный яростно оторвал распечатку и с ненавистью сунул ее в окошко. Дверца с громким стуком захлопнулась, чуть не прищемив Францу пальцев; вся процедура, включая безобразную сцену вначале, заняла не более полутора минут.

Бумажка, которую держал в руках Франц, выглядела так:

Направление на поселение

Настоящим направляется Шредер Франц (33, мужск., гетеросекс.) на поселение в Общежитие 21/17/1.

Все было ясно, оставалось лишь выяснить, где находится Общежитие 21/17/1. Франц посмотрел сквозь захватанное стекло на Ночного Дежурного и вопросов решил не задавать.

Все те десять секунд, в течение которых Франц, непрерывно ускоряя шаг, шел к выходу, ненавидящий взгляд Дежурного жег ему спину.

2. Ночной город

И опять — наверно, по контрасту со странными и беспокойными людьми, населявшими Страну Чудес, — тишина ночного города в одно мгновенье умиротворила Франца. Действительно, стоило ли расстраиваться из-за того, что безумец Дежурный не сказал ему, куда идти? Так ведь, если рассудить, это и хорошо, что не сказал! Теперь, никуда не спеша, можно в свое удовольствие прогуляться по городу и хоть на время отдалить встречу с новой компанией сумасшедших, коими кишит (в этом сомнения нет!) пресловутое Общежитие 21/17/1. Франц завернул за угол павильона и быстро зашагал по широкой улице, уходившей от площади по геометрически прямой линии. Как следовало из вывесок на домах, улица именовалась Генеральный проспект.

Что ж, в этом городе было на что посмотреть … Больше всего он походил на старинный европейский город, однако чувствовался план: улицы — прямы и широки, хорошо ухоженные скверы вписывались в окружающий пейзаж, стоявшие рядом дома гармонировали друг с другом. Большинство зданий были не выше четырех-пяти этажей, все — выкрашены свежими яркими краскими. Брусчатка на проезжей части и плиты тротуара блистали девственной чистотой — ни целлофановых пакетов, ни картонных стаканов, ни прочего городского мусора. Город выглядел чистым, но не стерильным, — ощущения безжизненности не было. В некоторых окнах горел свет, сквозь задернутые занавески просвечивали силуэты людей — безлюдье на улицах казалось удивительным. Заинтригованный Франц остановился под растворенным окном на первом этаже и стал слушать доносившуюся оттуда тихую струнную музыку. «А ну, не трогай мою юбку!» — сварливо произнес женский голос над самым его ухом. «Да кому ты нужна!» — презрительно отвечал мужской бас, и Франц торопливо зашагал дальше.

Магазинов было немного — большей частью антикварные и букинистические лавки. Франц видел два-три супермаркета (в обоих случаях помещавшихся в отдельно стоявших современных зданиях). А вот чего он не видал совсем — так это бензозаправочных станций, да и выхлопных газов в воздухе не чувствовалось. И сразу стало ясно, отчего улицы кажутся такими просторными: нигде не было видно припаркованных автомобилей.

Франц прошел по Генеральному проспекту километров пять, прежде чем заметил, что облик города стал меняться. Сперва он увидел островерхий католический собор, через несколько домов стояла лютеранская кирха, напротив располагалась еще одна католическая церковь. Дальше — больше: жилые дома исчезли совсем, и по обеим сторонам дороги стена к стене стояли всевозможные религиозные заведения: красочные христианские церкви всех разновидностей, мечети с тонкими минаретами, грузные буддистские храмы, синагоги с узорами на фронтонах … Окна были темны, ворота, ведущие во дворы, — заперты. Генеральный проспект, кстати, именовался теперь Улицей 174 Церквей.

Религиозные заведения кончились так же внезапно, как и начались, и Улица 174 Церквей стала именоваться Парковой аллеей. Франц шагал по дорожке, отделенной от проезжей части широким газоном; справа вплотную подступал парк. Асфальтированные тропинки пронизывали его во всех направлениях, там и сям виднелись теннисные корты. Метрах в ста от основной дороги скозь негустые деревья просвечивала блестящая гладь озера. Фонари, разбросанные негусто и раньше, теперь исчезли совсем; бело-молочная луна неподвижно плыла над темными деревьями. Звезды на небе складывались в привычные созвездия северного полушария, высота Полярной Звезды соответствовала средним широтам … Не понимая, как трактовать свои открытия, Франц оставил географические вопросы до лучших времен и ускорил шаг: впереди, метров через четыреста, снова виднелись огни и дома.