Прошло еще пятнадцать минут и третье звено ушло ко второму холму, на вершине которого в кустах теперь сверкало около тысячи штыков. Когда по тому же маршруту двинулось четвертое звено, Герстен в раздражении опустил подзорную трубу и воскликнул:

– Какого дьявола он почти все звенья засадил на этот холм?! С его малым войском куда выгоднее нападать через проход между холмов – тут и кустов много, где спрятаться, и пушки вперед выставить можно – они все войско прикроют. А с холма как они спускаться будут?! Наша сторона холма ровная, ни оврагов, ни кустов больших нет – схорониться негде. Отсюда только при огромном перевесе в численности людей атаковать удобно!

Ответом ему было сумрачное молчание. Командиры только рукой в сторону холмов махнули. Генерал поднес подзорную трубу к глазам и ахнул – в сторону второго холма двигалось пятое звено.

Через полтора часа солдаты солликийцев в панике шептались, что на холме сидит уже двенадцать звеньев, а это три с половиной тысячи человек. Даже невооруженным взглядом было видно, как тысячи штыков сверкают по всему холму. Солликийцы смотрели и их пробирал страх.

– Четыре звена, говорите?! Пятое звено кронпринц привел?! – в бешенстве орал Герстен. – Да он уже значительно больше людей на этот холм засадил!!! К чертям такую разведку!

– Что делать-то будем, ваше высокородие? – в панике шептали командиры, наблюдая, как еще три сотни картумцев пополняют отряд на холме.

– Откуда у него столько людей?! Где он их взял, я вас спрашиваю?! – Герстен находился сейчас в полном отчаянии и глубоком удивлении.

 Впрочем, генерал Герстен был бы в еще большем удивлении, если бы знал, что на холме сидит всего две сотни солдат, которые шевелят кусты да поправляют штыки на ветках. Штыков генерал действительно привез много – целую телегу. Да-да, штыки на холме были, а вот солдат почти не было: пока одно звено в полный рост маршировало к холму, второе ползком, под прикрытием небольшой перемычки между холмами, возвращалось на прежнее место, чтобы снова гордо промаршировать под взглядами неприятеля.

Пока Герстен, его командиры и солдаты недоумевали и ударялись в панику, двое шустрых солдат доползли до поля с подозрительными кучками сена. Вблизи было отчетливо видно, что на солнце блестят кое-где торчащие из копен дула пушек.

– Это ж сколько здесь пушек?! – ахнул один из шустрых.

– Тише ты, – прицыкнул на него другой, – схоронись здесь в овражке, а я сползаю, раскопаю сенцо.

Солликиец подождал, пока караульный отойдет подальше и пополз к первому стогу. Его друг наблюдал, как тот осторожно скинул сено со стороны, невидной караульному, и обнажил бок пушки. Быстро вернув охапку сена на место, солликиец пополз к следующему стогу.

– Не спугните раньше времени, – еле слышно шептал Леон Ардамас, переживая, что караульные не выполнят в точности данные им инструкции – поднимать шум только после пятой (и последней) пушки, а до того делать вид, что ничего не замечают.

Сам Леон еще до рассвета занял наблюдательный пост в овраге с другой стороны поля и следил за действиями вражеских лазутчиков в подзорную трубу. О том, что Герстен направил к его войску этих молодчиков (на что Леон с самого начала горячо надеялся) шпионы Ардамаса, следившие всю ночь за лагерем врага, доложили ему заранее. Надо заметить, что в отряде Ардамаса этой ночью спали мало: надо было из двух стогов сена сотворить тридцать маленьких аккуратненьких стожков и воткнуть в них двадцать пять привезенных пушечных стволов. Только под пятью копнами (ближайшими к краю) на самом деле были пушки. Муляжи замаскированного оружия стояли дальше, чтоб лазутчики никак не могли незаметно к ним пробраться.

– Стой, кто идет? – заорал караульный, «вдруг заметивший» врага.

Охрана принялась стрелять, спешно перезаряжая ружья и «прицельно» метясь в воздух, чтоб не дай Бог случайно не задеть таких полезных шпионов врага. Шустрые пустились наутек.

– Ты пока сидел копны пересчитал? – прохрипел на бегу первый солликиец.

– Тридцать штук!!! – выдал в панике второй.

– Твою ... и... всех... на...!!! Откуда... б... х...., а?! – смачно высказался первый.

– Х... знает, откуда! Тикать надо! Как доложим – так сразу и тикать! За нами лес отличный, ровный, редкий, как по дороге зимой тут прошли.

«Верно-верно, именно в лесок вам и надо – болота, знаете ли, вас заждались, – беззвучными прыжками неслась Лара параллельно парочке разведчиков и вслушивалась в их речи. Ее надежда, что Леону удастся так запугать противника, что тот сдастся без боя, понемногу крепчала. – Вот провожу вас до командного пункта, послушаю, как начальство на ваши вести отреагирует – и побегу опушку леса прочесывать – киллера искать.

Ни секунды покоя,

ни минуты покоя,

видно это война,

видно это судьба,

вот что это такое...»

– напевала про себя Лара, пробираясь ползком под телегами и за палатками вслед за солдатами.

Когда двое шпионов вернулись на командный пункт солликийцев, их встретили мрачные взгляды командиров, полные безнадежности и смертной тоски. За спинами командиров навострили уши уже перепуганные солдаты.

– Ну, что там? – последняя надежда на чудо светилась в глубине глаз генерала Герстена.

– Пушки. Тридцать штук. Лично лазил и под сеном все осмотрел, – доложил солдат и рискнул добавить свой комментарий: – Уходить надо, ваше высокородие, нас тут как выводок цыплят перед званым обедом прибьют.

Герстен скорбно посмотрел на свои пять пушек: не судьба им пробивать стены крепости, не судьба. Он не мог понять только одного: откуда?! Как могла разведка не заметить, не предупредить? Ведь не выросли здесь эти пушки, их должны были привезти, а это какой обоз! Герстен все больше начинал верить в то, о чем давненько шептались солдаты: генерал Ардамас не просто гений военного дела, а самый настоящий колдун, который вовсю якшается с нечистой силой и сам дьявол ему помогает.

Сведения о тридцати пушках распространились по стану солликийцев как лесной пожар по сухому полю. Солдаты крестились и уже не чаяли уйти живыми с поля боя. Двое шустрых  скоренько пробирались в тыл, чтобы «сделать ноги» из обреченного на смерть корпуса Герстена. Их маневр не остался незамеченным и дезертиров схватили, но панические настроения в войске только усилились. Мысль о том, что генерал Ардамас продал душу сатане, крепчала и передавалась из уст в уста, усиливая страх солликийцев перед картумской атакой и сея панику в их рядах. Помимо естественного и привычного страха умереть на поле в бою с превосходящими силами противника солдат Герстена мучил еще и суеверный ужас, что погибнут они под бесовскими пулями, и души их будут вечно маяться у демонов в плену. Сражаться с огромной, но человеческой армией,  – это одно, а вот противостоять силам Ада – это, извините, совсем другое, – рассуждали бойцы Герстена.

Пока солликийские солдаты читали молитвы и прощались друг с другом, а Лара довольно потирала пушистые лапки, в армии Ардамаса прозвучал сигнал к началу боя. Солликийцы на дрожащих ногах построились и вскинули заряженные ружья, с ужасом вертя головами на три стороны сразу.

Меж холмов бежали солдаты Картума, с  ружьями наперевес, на левом холме поднималась из кустов «несметная рать», а с правого холма летела конница.

– По конным – пли! – проорал Герстен, понимая, что эти картумцы доберутся до них первыми.

Солликийцы дали залп. Ни один солдат не упал с коня! Все три сотни продолжали нестись вперед, будто и не вошли в их тела пули солликийцев! Подзорные трубы выпали из ослабевших рук солликийских военачальников. Точно – демоны! Тут никак без них не обошлось!

Солдаты Солликии заорали:

– Нечистая сила! А-а!!!

– Ардамас продал душу дьяволу и тот отводит от них пули!

– Это нечисть на конях мчится, всех нас демоны поедят!

– Восставшие мертвецы надвигаются!!! Бежим!!!