Ей повезло: в книге действительно описывалось правление династии Зоиларов с первого ее представителя и до Варта Зоилара включительно, заканчивая церемонией его коронации. Но самое главное: в книге описывалась и династия Драгейдов (само собой), в том числе и ныне живущие ее представители, среди которых был лорд Ормонд Драгейд, возглавлявший сейчас Святое Воинство всего Картума! Лара поразилась беспечности короля, который допустил, чтобы один из наследников прежней правящей династии занял такой важный пост во влиятельном Братстве. Видимо, дело было в законе, согласно которому все вступающие в Братство люди отрекались навсегда от своей мирской жизни и лишались права на наследование богатств и имущества своей семьи, на наследование титулов, на ношение собственной фамилии.

«То есть юридически брат Ормонд уже не является членом семьи Драгейдов и не может претендовать на престол как наследник старой династии, – поняла Лара, – но практически, он может мечтать о возвращении своего рода на трон Картума. Кроме того, из Братства можно выйти по собственному желанию и никаких «штрафных санкций» это за собой не повлечет. Только никто на это не решается, ведь ни деньги, ни поместья, ни титул к человеку уже не возвращаются и в мирскую жизнь он выходит абсолютным нищим, который в вопросах пропитания и жизненного обустройства может рассчитывать лишь на помощь родственников и собственные умелые руки».

Тут дверь в спальню Леона открылась, и Лара, радуясь, что сидит с противоположной стороны кровати, поспешно легла на книгу, полностью закрыв ее своим большим пушистым телом. Вошедшая с чистым постельным бельем служанка попыталась отогнать хозяйскую кошку подальше от кровати, но Лара предупреждающе оскалила острые зубки и девица решила, что легче киску обойти. Ворча себе под нос, что незачем в доме бесполезных животных держать, которые крыс-мышей не ловят и только ковры шерстью пачкают, она быстро перестелила постель и ушла, а Лара продолжила читать.

Леон вернулся в начале ночи, и от него снова пахло дешевыми духами. Лара начинала ненавидеть этот запах. Никакие разумные мысли о том, что с Леоном у них только временное взаимовыгодное сотрудничество, что спустя несколько месяцев они расстанутся навсегда, не помогали. Лару душила боль, просто боль, не ревность. И могла ли она ревновать в кошачьем теле? И к кому – к случайным «ночным бабочкам»? Но больно было так же, как после предательства Дамиана. В случае с демоном боль Лары была от того, что она чувствовала себя использованной и брошенной на произвол судьбы, а сейчас она ощущала себя ненужной никчемной приживалкой, которую содержат из милости и к которой никто не испытывает ни искреннего интереса, ни симпатии.

Забравшись под подушку, Лара утонула в жалости к себе, в невозможности для себя нормального существования, в своем страхе, что она не сумеет вернуть себе человеческий облик самостоятельно, навсегда останется в этом теле и окончательно сольется сознанием с внутренней кошкой. Дамиан обещал вернуться, но что он потребует взамен на возвращение ее в собственное тело? Лара понимала, что условия демон выдвинет неприемлемые. И что тогда? Остаться навсегда кошкой? Как она сможет жить внутри кошки? Опять заснуть, уйти от реальности? А потом неожиданно проснуться и увидеть вокруг пару драных кошаков и выводок котяток...

А-а-а-а-а-а!!!

Невозможно совместить человеческие желания, устремления и чувства с кошачьей жизнью! Невозможно в принципе! Ей нужна любовь, семья, работа, круг друзей! Леон ей нужен, весь! Как только в душу проник – не понятно! Не ухаживал, слов красивых не говорил, вообще как на женщину не взглянул ни разу, а занозой в сердце застрял – не вытащишь! А он... А что он? Спит. И ей надо лежать тихо, чтобы не разбудить уставшего мужчину – у него сейчас проблем хватает, пусть хоть ночью спокойно отдохнет. Как она будет жить, если застрянет в этом теле?! И Леон... (317d)

«Извини, что прерываю твои истерические душевные вопли, но с этим бесхвостым кошаком ты сейчас биологически несовместима, так что любви между вами быть не может, тут голосить нечего, люби себя и успокойся. Понятие семьи абсурдно, нет смысла всю жизнь держаться за хвост одного самца, это обедняет генофонд потомства. Работать нужно головой, а не лапами, ими пусть дураки работают, а среди кошек дураков нет, прошу запомнить. Круг друзей среди кошек у нас был в том селе (приятно вспомнить, что творили!), можем и здесь собрать. Кстати, зря отказалась крыс ловить – прикольное занятие, азарт, адреналин! Это все? Теперь можем спать спокойно?» – раздраженно зашипела вторая половина.

«Лучше помолчи, без тебя тошно, – вздохнула Лара. – Не знаю, что там имела в виду Слепая Ведунья, только зря к ней бегала. Если у нее пророчества такие же, как советы, то Леону к ней ехать нечего. Будь человеком! А вот буду, всем чертям и демонам назло буду! Себя уважать перестану, если не выживу, не создам себе человеческую жизнь пусть даже и в мохнатом теле! Кошка, ты со мной или против меня?!»

«Куда там против, ты ж, глупая, совсем без меня пропадешь», – вздохнула кошачья сущность.

Проснувшись утром, Леон прислушался: спит ли кошка. Она спала, но сопела и ворочалась во сне, временами вздыхая совсем по-человечески. В этот раз она не сбежала спать в другой угол комнаты, но встретив ночью на пороге, посмотрела на него так, что Леон почувствовал себя последним негодяем, который хамски наплевал в ее чистую и нежную кошачью душу. Вчера Леон так устал, что вырубился моментально, как только голова опустилась на подушку, но и во сне его преследовало чувство вины и ощущение, что кошка под боком не спит, а тихо горюет о чем-то своем.

«Почему я так странно к ней отношусь, будто это и не животное вовсе, а близкий родной человек? – недоумевал Леон. – Потому, что она разумна и я воспринимаю ее как друга? Гильдар с Тельдом тоже разумны, они тоже мои друзья, но перед ними я не чувствую вины, когда посещаю дом доступных женщин. Если сегодня она попросится со мной – придется взять ее во дворец, а то она и вовсе со мной общаться перестанет, хотя куда разумнее запереть ее дома: воинствующие монахи из Братства в самом деле задумывают козни против меня с ее участием. Я-то им не по зубам, но представление с участием Кошки они устроить могут, недаром все-все о ней разузнали и теперь на всех углах шепчутся о ее дьявольской хитрости и демонской природе».

Леон встал осторожно, посмотрел, как Кошка беспокойно крутнулась на месте и снова засопела, и начал собираться на встречу с королем. Им с Вартом было о чем поговорить. Но тихо уйти во дворец в одиночестве ему не удалось: к завтраку Кошка спустилась с самым решительным видом и боевым настроем.

------------------------------

Сидя у ног Леона, расположившегося в кресле того же самого рабочего кабинета короля, что и в прошлый раз, Лара внимательно слушала его разговор с Вартом Зоиларом. Король выглядел еще хуже, чем раньше, сидел ссутулив плечи и тяжело опираясь на подлокотники своего кресла.

– Думаешь, Ормонду Драгейду вздумалось в придворные интриги поиграть? Хочет прилюдно обвинить тебя в связи с демоном, который принял облик черной кошки? Брось, Леон, несуразица какая-то: доказательства он какие приведет? Лепет военнопленных солликийцев, которые уже покинули Картум? Россказни наших солдат, которые все воспринимают как очередную легенду об удачливом и непобедимом генерале Ардамасе? Всем ведь уже известно, каким образом ты провел Герстена, и каких-таких «солдат» не брали пули. При чем тут кошка? Ормонд будет выглядеть по-идиотски, решись он выдвинуть такие обвинения. Нет, если твоя животинка действительно демон и начнет дымиться, когда он плеснет на нее святой водой, или если кошка обратится в столб адского пламени при всем честном народе, тогда Ормонду поверят. Но ты-то не настолько суеверен, чтоб серьезно относиться к таким возможностям? Ну-ка, киска, иди ко мне: кис-кис!