------------------------------

В чертогах Темного Владыки Дамиан вновь корчился от дикой боли под мрачным изучающим взглядом своего отца. Его Ларочка совершила очередной немыслимый поступок: сознательно рискнула жизнью, чтобы спасти другого человека! Причем спасти не ради собственных корыстных интересов, а просто потому, что считала этого человека ХОРОШИМ человеком и своим другом! И чуть не умерла при этом. Дамиан даже предполагать не брался, что случилось бы с душой Лары и им самим, погибни она в результате своего геройства. Пересечь границу миров душа человека без помощи связанного с ней демона не может, поэтому Лара не возвратилась бы в свое родное тело, а ушла бы за грань жизни вместе с приютившей ее душу кошкой. И это было бы самопожертвование высшей степени: самопожертвование не только тела, но и души, которая не смогла бы больше возродиться в родном мире. Это был бы Поступок, обеляющий душу и несущий страшные муки демону, связанному с такой душой. К счастью, она выжила. Дамиан был рад этому факту и чувствовал, что эта радость связана не только с его собственным желанием жить без боли, но и с желанием, чтобы Лара жила... Смелая, жизнерадостная девочка, излучающая деятельную энергию самой жизни...

– Даже я не знаю, что теперь может произойти, – прозвучал мрачный голос Темного Владыки. – Когда человеческая душа помещается в тело животного и постепенно утрачивает человечность, то при возврате в свое человеческое тело она сохраняет животную ипостась, так как уже сроднилась с ней – в этом случае получаются оборотни, безвольные слуги демонов. Много веков демоны не порождают оборотней, так как проблем эти тупые и злобные полулюди-полуживотные создают больше, чем приносят пользы. Обращаясь в зверей на глазах у людей, они сеяли панику и заставляли церковников во всех мирах устраивать «охоту на ведьм», приводившую к массовому истреблению в первую очередь чистых и светлых душ, ставя на грань выживания и расу демонов в том числе, лишая их полноценного пропитания. Высшие Силы в нескольких мирах даже вмешаться соизволили в творившийся там беспредел, а нам, демонам, сделали строгое внушение. Но и без внушений всем ясно, что резкое принудительное нарушение равновесия между темными и светлыми силами в мире никому не выгодно. Я ни разу не слышал о том, что происходит, когда душа человека в теле животного начинает не тускнеть и умирать, а светлеть и наливаться силой, энергией жизни. На моей памяти такого до сих пор не происходило. Вижу, что у неразумного демона, решившего связать себя с такой душой, возникает множество проблем, но что будет, если такая душа человека вернется в человеческое тело? И может ли она вернуться в него самостоятельно? Я за все свое существование не сталкивался с таким случаем...

– Возможно, такого никогда и не было, – прохрипел Дамиан.

– Все когда-то было, – меланхолично ответил Темный. – Надо поговорить с Древними демонами. Они не любят вспоминать мирскую суету, но ведают многое. Возможно, мне удастся их разговорить. Но одно я знаю точно: ее смерть разорвет связь между вами и какими бы ни были последствия, они будут легче, чем в случае ее окончательного осветления под твоим заклятьем.

– Я не желаю ей смерти, я лишь хочу, чтобы она одумалась и приняла меня таким, каков я есть, чтобы добровольно отдала мне себя, – воскликнул Дамиан.

– Забудь, – посоветовал Темный, – это не последняя девица в твоем бесконечном существовании. Только ангелы заключают один союз на всю вечность бытия.

– Я верну себе Лару, выпью ее душу и тогда успокоюсь, – упорствовал Дамиан. – Сейчас я не могу забыть! Она – моя!

Темный Владыка задумчиво прищурил глаза: он остался при своем мнении – девчонку лучше уничтожить, чем ждать, когда она уничтожит его сына. Что ж, у него много возможностей присмотреть за Дамианом, и он все эти возможности намерен использовать.

– Что ты планируешь сделать? – спросил он у сына.

– Для начала – продолжу плести сеть интриг, в результате которых умрет ее единственный защитник в мире Саир. Гибель Ардамаса сильно ударит по Ларе, повергнет ее в тоску – она успела привязаться к этому вояке. А если еще и нескольких других ее знакомцев растоптать, кровавую бойню за власть на ее глазах устроить, то она с лихвой вернет мне все силы, что сейчас забирает!

-----------------------------

Лара плавала в мареве невыносимой боли. Горело все ее тело, будто его поджаривали на медленном огне. Любая мысль растворялась в этом пламени не успев сформироваться, даже простой вопрос: «Что со мной?» – тонул в агонии боли, оставляя лишь исступленное желание ничего больше не чувствовать. Ничего.

Как только это яростное желание отключиться от суровой действительности выкристаллизовалось в сердце Лары, ее сознание заволокло легкой дымкой. Сразу стало легче, хоть глаза перестали видеть, а уши – слышать. Способность рассуждать на время вернулась к Ларе.

«Меня ранил киллер, это раны на теле болят, – с трудом выстраивала логическую цепочку Лара. – Лежу я не в лесу, значит, меня лечат и есть шанс остаться в живых. Обезболивающих тут либо не изобрели, либо не стали тратить их на кошек. Но сейчас я боль почти не чувствую, она доносится лишь легким отголоском. А еще я утратила все органы чувств... Могу пошевелить лапой? Нет. Хвостом? Нет. Только не говорите, что это паралич! Господи, чем я так провинилась перед Тобой?! В кошачьем теле и без того худо, живешь, кое-как удерживая остатки человечности и все больше приобретая животных повадок и желаний. Ни книгу самостоятельно выбрать и прочесть не способна, ни с людьми поговорить, ни работой ум и время занять не могу. А в полной неподвижности существовать...!!! Тогда меня точно кошачья сущность под себя подомнет», – катились мысли Лары медленным потоком.

В этот медленный поток влилось довольное согласное мурчание. Сознание Лары ошеломленно прислушалось: рядом с собой оно вдруг ощутило чужеродное присутствие.

«Ты кто?» – это вопрос Лариного сознания.

«Твоя вторая половина, – хмыкнули в ответ, – если уж назвалась хозяйкой нашего тела, то знай свое хозяйство. А то вселяются тут всякие самозванцы, родства не ведающие».

«Почему я раньше тебя не замечала, мыслей твоих не слышала?»

«Потому, что несущийся галопом шальной заяц не может заметить и успеть услышать величаво ползущую по листку мудрую улитку, – пробурчала кошачья сущность. – У тебя же все мысли как блохи скачут с одной темы на другую! То ты есть хочешь, то читать, то преступников ловить, то о дворцовых интригах рассуждать, то о военной тактике и стратегии печешься, то тебе просто в кусты приспичило, но и в них ты не можешь отлучиться спокойно! То стихи читаешь, то уголовный кодекс цитируешь, то по деревьям лазаешь, то на самцов голых заглядываешься, то разгильдяев к порядку призываешь и бандитов ловишь – хоть на миг расслабилась бы».

 «Стоило мне расслабиться – и сразу ты тут командовать начинала», – напомнила Лара.

«Я тоже жить хочу. Если телом вообще не управлять – оно сдохнет! И потом, я не могу контролировать тело, если ты сама не откажешься управлять им».

«А сейчас что?!»

«Ты сама пожелала уйти от действительности и связанной с ней боли, – напомнила вторая половина, – вот и лежи тихо, ничего не чувствуй. Сейчас твои мысли замедлились почти до моего уровня, и ты можешь говорить со мной. Тебе и этого хватит, хоть посмотришь, как умные сущности живут, а то мечешься, мечешься чего-то. А я пока поживу полноценной жизнью – кошки боли не боятся», – хвастливо завершила речь природная сущность кошачьего тела.

Нет, таким образом избавляться от боли Лара не желала. Лучше жить и чувствовать все: плохое и хорошее, чем без проблем отсиживаться на краю чужого существования. Но слова кошачьей сущности о том, что ей тоже полноценно жить хочется, пробудили в Ларе чувство вины. В ней заговорила совесть: ведь в этом теле она и в самом деле узурпатор. Пусть ее вселили сюда против воли, но в конечном итоге – именно она тут нежеланный гость.