Стайлз несколько успокоился. От него не требовали немедленного согласия что-то сделать.

— Мне во что бы то ни стало надо найти одно судно, Эдди. Совершенно определенное судно. Судно, которое грязными делишками занимается.

По его лицу невозможно было судить, о чем он думает.

— Я вам обещал, что буду таскать суда на буксире, вот и таскаю, только этим и занимаюсь, вы сами знаете.

— Это я знаю. Но у тебя полно знакомых, Эдди. А я совсем не знаю никого, кто такими делами занимается. Мне нужна твоя помощь.

— Мы с вами всегда начистоту говорили, верно?

— Да.

— Вы никогда никому не болтали, про что я вам рассказывал, когда тут, у вас в кабинете, на кушетке лежал, верно?

— Никогда.

— Ладно. Вы мне скажите, в чем вопрос и кому это надо знать.

Рэчел колебалась. Но — правду, так правду. Ничего другого ей не остается. И она все ему рассказала.

— Да федералы меня уже спрашивали про это, — сказал Стайлз, когда она закончила рассказ. — Является такой парень на борт и прямо при всех меня расспрашивает, а мне это ох как не нравится. Они и других ребят спрашивали, это я точно знаю. Знакомых моих.

— А у тебя и рот на замке?

Стайлз улыбнулся и покраснел.

— Так я же не знал ничего такого, чтоб им сказать, понимаете? Да по правде, я и не очень внимательно слушал, чего они спрашивали. И другие, я думаю, тоже не больно прислушивались. Они все еще ходят да разнюхивают, как я слышал.

Рэчел ждала, не желая его подталкивать. Тщедушный человечек оттянул пальцем воротник рубашки, потер подбородок и неторопливо положил руки на колени.

— Вам надо поговорить с парнем, который того судна хозяин? То есть не вам лично, это будет не так уж… Я хочу сказать, друзьям вашим надо?

— Правильно.

— Просто поговорить?

— Просто поговорить.

— За деньги? То есть это не мне, доктор Баумэн. Пожалуйста, ради Бога, не думайте так! Я и так вам многим обязан. Только я хочу сказать, если я кого знаю, очень мало, что бесплатно проходит. У меня-то у самого есть пара сотен, для вас — всегда пожалуйста, но это может стоить…

— О деньгах не беспокойся, — сказала Рэчел.

— Скажите мне еще раз, где береговая охрана перво-наперво это судно заметила и кто чего сделал.

Стайлз слушал, кивая головой и время от времени задавая вопросы.

— Если честно, может, я вовсе и не смогу вам помочь, доктор Баумэн, — сказал он наконец. — Но кое-что мне в голову пришло. Я похожу кругом, поразведаю.

— Только осторожно.

— Уж будьте уверены!

Гарри Логан объезжал на своем потрепанном пикапе загроможденную тяжелой техникой территорию компании «Юнайтед коул»: сторож обязан был делать это каждый час. Он внимательно оглядывал ряды бульдозеров и груженных землей вагонеток. Ему полагалось охранять эту территорию от воров, а еще от вредителей — участников движения за охрану природы, но никто ни разу здесь так и не появился. Тут вообще ни одной живой души не было — на многие мили вокруг. Все в порядке, он может на какое-то время отлучиться.

Он свернул на грунтовую дорогу, что шла вдоль огромного карьера, словно шрам рассекшего Пенсильванские холмы; за пикапом поднималась красная пыль. Шрам тянулся на восемь миль в длину, и шириной был в две мили. Он все удлинялся и удлинялся, по мере того как гигантские землеройные машины вгрызались в холмы. Двадцать четыре часа в сутки, шесть дней в неделю, две самых больших в мире землеройных машины, с лязгом смыкая челюсти, рвали склоны холмов, словно гиены, рвущие брюхо жертвы. Они останавливались только ради священного дня отдохновения: президент компании «Юнайтед коул» слыл человеком весьма религиозным.

Это как раз и было воскресенье, и по истерзанной, бесплодной земле ходили лишь крохотные пылевые смерчи. Именно по воскресеньям Гарри Логану удавалось немного подзаработать. Он был «мусорщик» — подбирал всяческий хлам, и работал он в обреченной округе, которую вскоре целиком поглотит карьер. Каждое воскресенье Логан покидал свой пост на стоянке тяжелой техники и ехал в брошенную жителями деревушку на холме, расположенную прямо на пути землеройных машин.

Облупившиеся дома стояли пустые, из них несло мочой: вандалам недостаточно было расколошматить все окна. Жители домов, уезжая, забрали все, что считали хоть сколько-нибудь ценным, но у них глаз не был так наметан, как у Гарри Логана, и они не знали, что еще может сгодиться на продажу. Гарри был прирожденным мусорщиком. Здесь в водопроводных трубах старого образца и в канализации можно было найти отличный свинец. От стен можно отодрать выключатели, вывинтить душевые головки в ванных, повыдергать, где возможно, медную проволоку. Он продавал все это своему зятю, работавшему на свалке. Сегодня Логан надеялся на особенно крупный улов: его тревожило, что между деревней и карьером оставалась всего одна восьмая мили лесом. Две недели — и карьер поглотит деревню.

Логан загнал пикап задом в гараж у ближайшего дома Когда он заглушил двигатель, стало очень тихо. Только ветер посвистывал среди далеко отстоящих друг от друга домов с пустыми глазницами окон. Он как раз укладывал в кузов машины пачку листов сухой штукатурки, когда услышал рокот самолета. Красная четырехместная «сесна» сделала два круга над деревней; летела она очень низко.

Глядя вниз с холма, Гарри сквозь деревья увидел, как самолет садится на грунтовую дорогу у карьера. Если бы он способен был судить о таких вещах, он восхитился бы тем, как искусно пилот произвел посадку при встречном ветре: мастерски заложил вираж, выровнялся, и вот уже крохотный самолетик плавно катится по грунтовой дороге, сдувая на сторону красную пыль.

Логан поскреб в затылке, почесал зад. Чего это им понадобилось? Может, кто из компании — с инспекцией? Ну, он сможет сказать, что проверял деревню. Самолет скрылся из вида за густой рощей. Логан стал осторожно спускаться с холма, прячась за деревьями. Когда он снова увидел самолет, в нем уже никого не было, под колеса были подставлены башмаки. Слева из-за деревьев доносились голоса, и он бесшумно двинулся в том направлении. Там стоял большой пустой амбар, а перед ним — поле — площадка гектара в полтора, для откорма скота. Логан прекрасно знал, что украсть там абсолютно нечего. Наблюдая за происходящим с самого края леса, он увидел на площадке двух мужчин и одну женщину; их ноги по щиколотку утопали в яркой зелени озимой пшеницы.

Один мужчина был высокого роста, в темных очках и лыжной куртке. Другой — более смуглый, со шрамом на лице. Мужчины размотали длинную тонкую веревку, измеряя расстояние от боковой стены амбара до середины площадки. Женщина установила землемерный теодолит, и высокий стал смотреть в глазок, а смуглый делал краской какие-то пометки на стене амбара. Потом все трое встали в кружок над планшетом и принялись обсуждать что-то, размахивая руками.

Логан вышел из-за деревьев. Смуглый увидел его первым и что-то сказал тем двоим — что именно, Логан расслышать не мог.

— Что это вы тут делаете, а, ребята?

— Привет! — сказала женщина и улыбнулась.

— У вас вообще-то удостоверения служащих компании имеются?

— А мы в этой компании не работаем, — ответил высокий.

— Это — частное владение. Вам не разрешается тут находиться. Я здесь как раз для того, чтоб никого не пускать.

— Да нам просто надо несколько снимков сделать, — объяснил высокий.

— Тут ничего такого и нет, чтоб снимки делать, — возразил Логан, с подозрением глядя на незваных гостей.

— Ну как же нет, — сказала женщина. — А я? — И она облизнула губы.

— Мы делаем снимки для обложки журнала… Можно сказать — вроде как закрытого журнала, не для всех: очень смелого, понимаете?

— Вы про книжки с голыми бабами говорите, что ли?

— Мы предпочитаем называть это изданием с обнаженной натурой, — сказал высокий. — Такие вещи не станешь делать где попало.

— Меня же арестовать могут, — смеясь, сказала женщина. Она и правда была красотка.