— Ладно. А вам стоит прочесть ему то, что написано на карточке в вашем бумажнике.

Он встал. Весь в брызгах и хлопьях пены из огнетушителя, Кабаков едва держался на ногах. Он прислонился к голой бетонной стене, и его вдруг буквально вывернуло наизнанку. Глядя на него, и Корли почувствовал тошноту, но злости больше не было. Зато ему совсем не понравилось, как смотрит на него Мошевский. Но следовало выполнять свой долг. Он взял рацию у одного из агентов.

— Это джей-семь. Давайте машину «скорой помощи» к восточному входу в «Супердом».

Посмотрев на Фазиля, стонавшего на полу, он увидел, что его глаза открыты.

— Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание… — с трудом выговорил Корли.

Фазиль был арестован по обвинению в нелегальном въезде в страну и в сговоре с целью нарушения правил таможенного контроля. Авад — по обвинению в нелегальном въезде в страну. Посольство Арабской Республики Египет договорилось с одной из новоорлеанских юридических фирм, что ее адвокаты будут представлять интересы арестованных. Ни Фазиль, ни Авад ничего не говорили. Ночью в воскресенье, в тюремной медчасти, Корли несколько часов подряд пытался вытащить из Фазиля информацию, но получал в ответ только издевательский взгляд. Адвокат Фазиля отказался вести дело, когда услышал, какие арестованному задаются вопросы. Его заменил бесплатный адвокат, полагающийся неимущим обвиняемым. Фазиль не уделил ни тому, ни другому адвокату ни малейшего внимания. Казалось, он вполне готов ждать.

В офисе ФБР Корли высыпал содержимое большого конверта из плотной коричневой бумаги на письменный стол.

— Вот все, что мы нашли у Фазиля.

Кабаков принялся одним пальцем разгребать лежащие на столе предметы. Бумажник, две с половиной тысячи долларов в конверте, авиабилет в Мехико с открытой датой, фальшивые документы Фазиля, включая паспорт, мелкие деньги разного достоинства, ключи от номера в гостиничке Ассоциации молодых христиан и в Бьенвилл-Хаусе, и еще два ключа.

— В его номере пусто, — сказал Корли. — Кое-какая одежда, и все. В багаже Авада тоже хоть шаром покати. Мы пытаемся выяснить, откуда у Фазиля «магнум», но, думаю, он его сюда с собой привез. Одно из пулевых отверстий на «Летиции» — от «магнума».

— Он так ничего и не сказал?

— Нет.

По молчаливому согласию ни Кабаков, ни Корли не упоминали о своей яростной стычке в «Супердоме», но в этот миг оба они о ней подумали.

— А вы не угрожали Фазилю немедленной экстрадицией в Израиль, где его ждет судебное разбирательство за Мюнхен?

— Да чем только я ему не угрожал.

— А как насчет пентотала натрия или галлюциногенов?

— Мы не можем пойти на это, Давид. Послушайте, я очень хорошо представляю себе, что может, по всей вероятности, лежать в сумочке у доктора Баумэн. Поэтому я и не дал вам доступа к Фазилю.

— Да нет, вы не правы. Она никогда не стала бы этого делать. Не стала бы накачивать его наркотиками.

— И все же, я полагаю, вы ее об этом просили?

Кабаков не ответил.

— Эти ключи — от двух мощных висячих замков «мастер», — сказал Корли. — Таких замков нет ни в вещах Фазиля, ни у Авада. Фазиль что-то где-то запер. Если бомба большая, а она обязательно должна быть большая, если начинена всей имеющейся у них взрывчаткой и даже если они разделили ее на две части, она скорее всего находится в грузовике или в чем-то вроде грузовика. А это значит — гараж. Гараж, запертый на висячий замок. Мы заказали пятьсот дубликатов таких ключей. Их раздадут патрульным с указанием, что им следует пытаться открыть каждый висячий замок по маршруту патрульного обхода. Как только замок откроется, патрульный должен отойти назад и немедленно вызвать нас. И конечно, я понимаю, что вас беспокоит. К каждому новому замку прилагаются два ключа, верно?

— Да, — подтвердил Кабаков. — У кого-то на руках должен быть второй комплект ключей.

— Далия? Ты здесь?

В комнате было очень темно.

— Да, Майкл. Я тут. Я с тобой.

Он почувствовал ее ладонь на своей руке пониже плеча.

— Я что, заснул?

— Ты проспал два часа. Сейчас час ночи.

— Включи свет. Хочу видеть твое лицо.

— Хорошо. Вот, смотри. Лицо как лицо. Такое же, как было.

Он взял ее лицо в ладони и ласково погладил большими пальцами нежные впадинки на щеках под скулами. Прошло уже три дня с тех пор, как у него упала температура. Майкл получал по двести пятьдесят миллиграммов эритромицина четыре раза в день. Лекарство действовало, но медленно.

— Давай посмотрим, смогу ли я ходить.

— Лучше немного подождать, Майкл…

— Мне надо сейчас понять, могу ли я ходить. Помоги мне встать. — Он сел на край больничной койки, спустив ноги на пол. — Так. А теперь — пошли.

Он обхватил рукой ее плечи. Она тоже обхватила его рукой — вокруг пояса. Он встал на ноги и, пошатываясь, сделал первый шаг.

— Голова кружится, — сказал он. — Не останавливайся.

Далия чувствовала, как он дрожит.

— Пойдем обратно, Майкл. Тебе надо лечь.

— Нет уж. Я могу дойти до кресла.

Он сел и откинулся на спинку кресла, борясь с головокружением и подступившей тошнотой. Взглянул на Далию и слабо улыбнулся:

— Восемь шагов. От автобуса до кабины дирижабля не больше пятидесяти пяти. Сегодня пятое января. Нет, уже шестое, ведь сейчас за полночь. У нас есть еще пять с половиной суток. Справимся.

— А я и не сомневалась, Майкл.

— Брось, еще как сомневалась! И сейчас сомневаешься. И была бы дурой, если бы не сомневалась. Помоги мне вернуться в постель.

Майкл проспал до середины утра, а потом с аппетитом съел завтрак. Пора было ему сказать.

— Майкл, боюсь, с Фазилем что-то не так.

— А когда ты с ним в последний раз разговаривала?

— Во вторник, второго числа. Он позвонил сообщить, что с грузовиком все в порядке. Он поставил его в гараж. По графику он должен был позвонить вчера вечером. И не позвонил.

Далия ни словом не обмолвилась про ливийского вертолетчика. Она вообще не собиралась говорить Ландеру об этом.

— Ты думаешь, его взяли?

— Фазиль не мог пропустить очередной звонок. Если он до завтрашнего вечера не позвонит, значит, его взяли.

— Если его взяли далеко от гаража, что у него могло быть с собой? Что выдало бы, где этот гараж находится?

— Ничего. Только комплект ключей. Квитанцию об оплате аренды я сожгла, как только ее получила. Фазиль ее и в руках никогда не держал. У него не было ничего такого, что позволило бы выйти на нас. Если бы было и если его взяли, полиция уже давно была бы здесь.

— А телефон больницы?

— Он помнил номер. Фазиль звонил сюда из наудачу выбранных таксофонов.

— Тогда мы продолжаем. Либо взрывчатка еще на месте, либо ее там нет. Конечно, погрузка будет много труднее, если нас останется только двое, но, если действовать быстро, мы сможем справиться. Ты номера заказала?

— Да. В «Фэрмонте». Я не спросила, там ли остановился экипаж дирижабля. Побоялась, что…

— Ну и правильно. Наш экипаж всегда там останавливался, когда мы в Новый Орлеан летали. И на этот раз тоже остановится. Давай-ка походим немножко.

— Мне сегодня надо будет позвонить в офис фирмы «Олдрич», рассказать о твоем состоянии.

Когда Далия звонила к нему на работу, чтобы сообщить, что Ландер заболел, она назвалась его сестрой.

— Скажи, что я еще не оправился от гриппа и не смогу выйти на работу по крайней мере еще недели полторы. Тогда Фарли будет работать по расписанию как первый пилот, а Симмонс как второй. А ты помнишь, как выглядит Фарли? Ты ведь его только один раз видела, когда летала с нами в ночной рекламный рейс над стадионом Ши.

— Помню.

— Он есть на групповых фотографиях у меня дома, если ты захочешь взглянуть на него еще раз.

— Завтра, — сказала она. — Съезжу домой завтра. Тебе, наверное, осточертела эта больничная одежонка.

Себе она купила белье в магазине напротив больницы и мылась в ванной при палате Ландера. Если бы не это, она вообще не отходила бы от его постели. Далия прижалась головой к груди Майкла. Он улыбнулся и помассировал ей шею.