Пластмассовый мир победил. Корпорации — новые боги.

У каждого пантеона есть верховный бог. У каждого бога есть свой храм.

Я был тем безумцем, что посмел выступить против них. Для простых людей я стал героем, борцом за свободу, мессией. Для других же преступником, безжалостным убийцей и террористом.

Однако я мог себе это позволить. Ведь я был достаточно сильным техномагом, чтобы противостоять взводу обученных бойцов в одиночку.

Десять лет нескончаемой борьбы против корпораций. Десять лет я шёл по пути мести и наконец оказался близок к её свершению. Нужно уничтожить главный храм — цитадель Инуяси и тогда… тогда возможно на горизонте появится надежда. И плевать сколько корпоративных крыс погибнет на этом пути. Они сами выбрали сторону.

Моя цель — Император. Император Такеши Инуяси, прародитель самой гнилой и властной корпорации всего Эндерала. Корпорации, поработившей жизни и души жителей Геона.

Я тоже когда-то был рабом корпорации. И знаю, о чём говорю.

Сегодня мы должны были уничтожить обитель зла, но всё пошло не по плану…

Нас осталось трое, а когда-то было под сотню. Нас ждало самоубийственное задание. Такеши Инуяси и его личный телохранитель — Бао Грейв. Эти ублюдки должны были заплатить за всё, что сотворили с городом и моей семьей.

Первым из нас убили Кая. Я увидел лишь слепящий блеск розового свечения клинка. И тело друга разделенное надвое.

Следом пришла боль, на сей раз ко мне. Сильный толчок в грудь, это была пуля.

Пуля предателя.

Рядом со мной оказался пушистый кот и вдалеке прозвучал голос Императора Инуяси. Они были последним, что я видел и слышал. Остаток жизни я лежал в луже собственной крови, и видел желтые огни кошачьих глаз, пока моё сознание медленно угасало.

Я почувствовал, как все чакры жизни погасли. А потом в глазах окончательно потемнело.

Что ж… Умирать — это больно.

Всё же боль — это личное. О ней нельзя толком рассказать, её нельзя разделить, как чертов кусок пиццы с пепперони и угостить друга. Ты, конечно, можешь поделиться моральными тяготами, но это всё равно, что описать вкус колбасок с соусом барбекю. Чушь какая-то!

Быть мёртвым — ощущение не из приятных. Будто кто-то выдернул кабель из телевизора, и на экране осталась лишь черно-белая рябь с надписью «НЕТ СИГНАЛА».

Скоро я выясню, что происходит с человеком после кончины. Либо я застрял здесь на целую вечность, чтобы смотреть на помехи.

Как вдруг меня что-то сцапало. То ли ураган, то ли накрыло волной и стремительно понесло по течению. Унесло в неизвестное направление, навстречу тусклому свету столетней лампочки, которая вот-вот должна перегореть.

Затем я провалился. Падать пришлось долго, но затем… я сумел сделать вдох.

Неведомая сила вернула меня с того света?

Я услышал незнакомые голоса.

— При температуре в тысячу восемьсот градусов тело становится сухим, как старый херес. Но иногда этого мало. Череп с ребрами могут уцелеть… — вздохнул человек с сиплым голосом, — и без понятия, что с ними делать. Не в Мойку же скидывать⁉

— Беляш, ты это к чему? — ответил ему второй, — этого я бы назвал визгливым, как свинья на убое.

— К тому, что от тела нужно избавиться, думаю в крематорий его скинуть. У меня там, если чё всё подмазано, не ссы. С костями чё-нить да придумаем. Коллекционерам толкнем, не знаю. Есть же всякие там, эти, помешанные некроманты. Используют кости как эти…ну, релегегенты, во!

— Ты имел в виду реагенты?

— Да пофиг, — фыркнул сиплый.

Супер, только что помер, теперь опять предстоит помереть? Только не в крематорий, гореть заживо такое себе развлечение.

И да, где я вообще оказался? Кто все эти люди? Что, чёрт побери, происходит!

— Погодь-ка, он что, дышит⁈ — крякнул визгливый.

— Да ты гонишь! — не поверил сиплый, вроде визгливый назвал его Беляшом.

Дышу, хотя по идее не должен. Меня ведь убили!

Я мысленно дотянулся до своих каналов маны… и… стоп, что стало с моей маной? Куда она делась? Где целые океаны энергии, почему вместо них какой-то пересохший колодец⁈

Я открыл глаза, ресницы слиплись от крови. Всё такое размытое и непонятное, увидел лишь два перевернутых силуэта. Зрение дало сбой, а голова адски раскалывалась. Как будто меня огрели здоровенной дубиной прямиком по затылку. Как оказалось, я висел вверх ногами, связанный по ногам. С лица капала кровь, образуя лужу подо мной. В алом отражении я увидел разбитое лицо худосочного паренька. Его темные волосы спутанными сосульками касались кровавого зеркала.

Что это за парень и почему я чувствую его боль?

Попытался зачерпнуть ту несчастную лужицу энергии из чакры сердца, что была в этом теле, а затем усилием направил её к глазам. Нити энергии окутали зрачки и зрение нормализовалось, я смог просканировать ауры двух незнакомцев.

Одна синяя, с алыми прожилками, принадлежала крупному человеку. Вторая — бледно-зеленая с оттенками оранжевого помельче, он стоял позади здоровяка.

Они приблизились ко мне вплотную, так что я различал их смрад перегара и табака.

— Смари-ка, да он ожил. В натуре ожил! — выпучил глаза здоровяк по кличке Беляш и чиркнул ножиком.

Я грохнулся на пол, прямиком в лужу крови и плотно сжал зубы. Больно ведь, падла…

— Оживший мертвец, вот те нате! — воскликнул худой прыщ.

Проклятье! Что не так с моей маной? Надеюсь, у меня хватит сил встать и превратить эту сиплую тушу в кровавый фейерверк. А его дружка заставить все это убирать. Преимущественно языком.

Я скользнул взглядом по окружающей меня обстановке. Вопреки ожиданиям это не тюрьма и не камера пыток, а вполне обычная комната. Гостиница или квартира? На вид какой-то винтажный клоповник с заделом под империализм… подобные декорации только в фильмах и видел.

— Беляш, давай с ним помягче? А то второй раз он уже не воскреснет. — усмехнулся тощий. — Будем верить, что мы ему башку не сильно отбили и он помнит, куда транспоратор заныкал. Эй, — меня ткнули ботинком в саднящие ребра, — ваше бла-а-ародие!

— Да какой он мля благородный, это всё слухи. У него даже родового перстня нет, — хрипло засмеялся жирдяй, — так, шушера безродная. Спрашиваем еще раз. Куда ты дел транспоратор?

Я перестал обращать на чудаков какое-либо внимание. Вместо этого украдкой посмотрел на свои руки. Тонкие и бледные, как у подростка, со следами старых шрамов.

— Чернокотов! Тебе, сука, напомнить, что ты перебежал дорогу не тому человеку? Напомнить, кто наш шеф, а? Клещёв таких как ты, предателей, на завтрак жрёт и не давится.

— Ага, и награду за твою облезлую шкуру пообещал.

Мне в лицо ткнули плакат с намалеванной рожей паренька лет восемнадцати. Черные, длинные волосы, мешки под глазами, легкая щетина… Неужели это я теперь так выгляжу? Пресвятые наномашины, за что? Неужели моя душа не могла угодить в чуть более подходящее моим способностям тело? Если меня перенесло сюда, то каким, мать его образом? Зараза, от вопросов голова пухнет, а тут еще эти…

— Эй, ау! Че молчишь, дятел? — спросил тощий, — Черт, Беляш, вряд ли мы теперь от него чего-то добьемся.

Мда уж, компашка у меня тут из двух канализационных мутантов.

Первый — тощий, аура у него слабая, зеленая. Я знаю такой тип людей: прихлебатель и шакал, любящий козырять знакомствами, а сам и ломаного гроша не стоит. Мятая рубаха, брюки без пуговицы удерживаются подтяжками на тощей жопе. Морда рябая, сальная, безвольный подбородок. Такая просит либо кирпича, либо косметолога. Но, пожалуй, тут, оба бессильны.

Второй же здоровый и упитанный настолько, что за складками не видно шеи. Его бордовая рубашка пропиталась потом и липла к телу, на бородке виднелись следы табака. Дышал неровно, капли пота выступали на верхней губе.

Хм… я присмотрелся. Чакра энергии здоровья у Беляша повреждена в районе левого колена. Видать какая-то травма. Это можно будет использовать.