— А где ваш багаж? — поинтересовался сотрудник вокзала.

Отличный вопрос… стоило об этом задуматься, как память будто током поразило, отдаваясь болью в висках. Реципиент вспомнил, как оставил здесь в камере хранения нечто важное.

Нечто, что искали люди Клещёва. Нечто, что украл Тимофей Чернокотов.

— В камере хранения. Проводите? — в качестве аргументации, я выдал пареньку десятку. Думаю, он заслужил.

Тот на радостях меня провел вне очереди, прямиком к хранилищу. К счастью из памяти Чернокотова пароль не выветрился.

Я открыл дверцу и… что это за хреновина? В руках у меня оказалась штука, похожая на сломанный компас. Стрелка не указывает на север, вместо привычных сторон света какие-то символы. Внизу три шестерёнки, которые можно крутить, а за ними торчит небольшой макр синего цвета.

Я задумчиво покрутил прибор в руке. Поди это и есть транспоратор из-за которого весь сыр-бор. И стоил ли он того?

Вокзальный динамик провозгласил прибытие поезда. Аврору подадут с минуты на минуту. По перрону тут же засуетились носильщики, подготавливая багаж вельмож к поездке.

Что ж, пора свалить из этого злачного места и наконец подумать, как быть дальше.

Локомотив прибыл точно по расписанию под чугунные своды вокзала. Облегающий серебряный корпус сверкающий позолотой, с завешенными красным бархатом окнами. Что ж, если они хотели показать образец расточительства — то у них получилось.

Я подошёл к центральному вагону, согласно билету. Ну, надеюсь билет не фальшивый, а то Вэй Ху Ли мог мне устроить прощальный подарочек.

Кстати о нем… я различил в толпе парочку типов, которые были здесь далеко не ради поездки в Москву.

— Сударь, попрошу ваш билет и паспорт, — проводник меланхолично покачивался с носка на пятку. На груди синего сюртука поблескивала медная бляха.

— Вот, — я украдкой бросил взгляд в сторону бандитов на перроне, — прошу.

— Кречет Петр Алексеевич? Серьёзно??? — у проводника изогнулась одна бровь и он обернулся назад.

Его взор направился внутрь вагона и пал на портрет НАСТОЯЩЕГО Кречета Петра Алексеевича. Затем тот взглянул на меня, будто бы сравнивая. И не в мою пользу.

— Да, это я, — я нацепил самую невинную улыбку из всех. С такой же я в детстве клянчил у мамы карамельки.

— Прошу прощения, Петр Алексеевич, а где ваш родовой перстень?

Судя по его тону голоса и цвету ауры, он мне не верит. И если я сейчас же не придумаю вразумительный ответ…

— Милый, ты у меня такой склеротик!

На моем локте внезапно повисла барышня. Я, конечно, привык, что женщины на меня вешаются. Но не в буквальном смысле! Моего носа тут же коснулся ее ванильно-розовый парфюм. Ее завитые, черные с синим отливом локоны касались моей руки.

Ты кто вообще, женщина⁈

— Да-а-а, — нервно засмеялся я, — столько сделок за сегодня провернул, уф, замотался.

Как я гениально выкрутился, а?

— Госпожа? — контролёр увидел её билет, а затем и перстень.

— Все в порядке, мой дорогой супруг тот ещё шутник, — «Супруг? Чернокотов женат⁈ Тимоша, у меня есть пару серьезных вопросов к твоему прошлому!» — Трудно удержаться, когда ты полный тезка нашего царя-батюшки. Вот он и перстень частенько снимает, чтоб разыграть окружающих. Правда, родной?

Последнее слово она подкрепила тем, что сильно меня ущипнула.

— Хэ-хэ-хэ. Да, простите мою нелепую шутку.

— Что ж, — проводник вернул мне документы, — не смею задерживать вас. Проходите.

Пронесло! Надо бы поблагодарить дамочку.

— Спасибо! С меня цветочки.

Мы шагнули в тамбур.

— Иди и не оборачивайся, — от её милоты не осталось и следа. Я почувствовал, как холодный металл ткнулся мне в бок, — или цветы пригодятся тебе на могиле, когда в твоём теле станет на одну дырку больше, Чернокотов.

— Неожиданно. А это дуло пистолета в меня упирается или я тебе так сильно понравился? — ухмыльнулся я и попытался обернуться.

— Вперёд смотри, я сказала, — тихо и строго прошептала девушка, вдавливая короткое дуло оружия сильнее мне в бок.

— Что-то мелковат, значит не так уж и понравился…

На это девушка ответила мне лишь усталым вздохом и посильнее вдавила дуло пистолета.

— Ладно-ладно, — я примирительно поднял руки, — Молчу.

Прочие пассажиры происходящего не замечали, видать действительно дамский пистолетик. Интересно, он однозарядный? На маленьких макрах? Какая прелесть.

Впрочем, это тот случай, когда размер не имеет значения. Дырку во мне он в любом случае сделает.

Я бы мог попытаться её обезвредить, но тогда привлеку лишнее внимание. Начнутся всякие разбирательства, проверка документов и прочие ужасы. Я не могу так рисковать, потому подыграю красотке.

Мы прошли вперёд и очутились в просторном вагоне-купе. Говоря просторном, я имею в виду, что здесь могли отплясывать канкан парочка слонов. Широкие окна с вкраплениями мозаики, под потолком раскачивалась хрустальная люстра. На подоконниках благоухали цветочки в синих вазах. Под ногами стелился черный ковер, а на дверях красовался герб Российской Империи.

Да уж, не чета метро Геона… там вместо ковра бездомные, а в воздухе пахло смертью и отчаянием.

Мимо нас безучастно прошелестела проводница, отвесила дежурный поклон и скрылась в тамбуре с комплектом постельного белья. Следом за ней пара человек в униформе персонала, которые даже не удосужились бросить на нас взгляд. Разве так принято? Странно.

— Открывай, — властным тоном приказала незнакомка, когда мы остановились возле третьего, последнего купе.

— Да, госпожа, — Я дернул за ручку и раздвижная дверь поддалась, — дамы вперёд.

— Вот и заходи.

Да чтоб её. Я цыкнул и вошёл внутрь.

В купе было уютно, по центру большой стол с шахматной доской, по бокам кресла обтянутые бархатистой кожей. По краям кровати, а в стену вмонтирован целый бар. Умеют красиво жить, мажоры долбаные.

Дуло отлипло от моего бока, позади захлопнулась дверь.

— Ты больше не злишься? — улыбаясь, повернулся я к девушке и… пушка по-прежнему была направлена на меня.

Теперь она целилась мне промеж глаз.

— Садись, — снова командует.

Люблю властных женщин, но не люблю, когда в меня тыкают стволом. Одним резким движением я отвел пистолет вбок, надавил на изгиб локтя и выхватил пушку из её нежных ручек.

— Пушки детям не игрушки, — а этот очаровательный дамский пистолетик и впрямь походил на игрушечный. Пожалуй, придержу у себя.

Девушка не сразу сообразила, как ситуация координально поменялась. Её аура постепенно стала менять оттенок, как хамелеон под стать обстановке.

Я сел в глубокое кресло, закинув ногу на ногу.

— А ну… а ну верни! — вспыхнула она, топнув ножкой.

— Неа, — Дьявольская ухмылка расползается по моему лицу, подобно ядовитой змее, — только если скажешь волшебное слово.

— У тебя три секунды, а потом я закричу.

Звучит, как железный аргумент.

— Ладно, мы не с того начали наше знакомство. Может сядем и спокойно все обсудим?

Она необычайно легко согласилась и села напротив, открыла сумочку и достала еще один пистолет. В этот раз побольше, помассивнее. Похоже я ей все-таки приглянулся. И тем не менее цвет её ауры не изменился. Она не планировала стрелять. По крайней мере сейчас.

— И для чего весь этот спектакль? — осторожно спросил я.

Тем временем поезд тронулся, Московский вокзал стал медленно, но верно скрываться за окном.

— Я испытываю особое удовольствие запугивать людей Клещёва.

— У тебя устаревшая информация. Я больше на него не работаю, — в доказательство я вытащил свой лохматый портрет, где за мою голову назначена награда, — видишь!

— Десять тысяч, надо же, — она покачала головой, — Три ноля лишние.

— Сейчас было обидно… — особенно если сравнивать с тем гонораром, который за меня дают во всем Эндерале.

— Я знаю, что ты больше не работаешь на этого упыря. И это одна из причин по которой я не отстрелила тебе яйца… — с нескрываемым отвращением ответила незнакомка. — Клещёва я ненавижу чуть сильнее.