И уже под конец своей работы Шурик увидел, как в углу, под одной из полок, что-то заблестело. Он полез туда и поднял эту железку. Он знал, что это за железка. И у Боти с Верой такой железки не должно было быть. Шурик крепко сжал её в кулаке. Нужно было срочно найти Профессора.

Когда Сергей наконец-то вышел к знакомому мосту, старик уже был там. Сидел он по ту сторону, у посадки, на каком-то поваленном дереве, подставляя лицо солнцу, и создавал видимость пенсионера на прогулке. Было пять минут двенадцатого.

Крутин-то уже давно должен был вернуться, но на обратном пути на него накатило. Причём так, что только держись. Такого мощного наката у Сергея ещё никогда не было. Уши заложило, в голове кто-то включил электрический звонок, а глаза заволокло чем-то мутным, как раствор соды. Ноги его начали подламываться, все тело стало настолько безвольным и слабым, что руку невозможно было сжать в кулак. Пальцы висели вниз, вялые и неподвижные. Ручейки пота струились по всему телу, даже за ушами.

Какое-то время Крутин шёл, натыкаясь на прохожих, пока не почувствовал, что все, предел, сейчас он упадёт. Как назло, ни скамеек, ни лавочек ему не попадалось.

Он сел на высокий гранитный бордюр, обрамлявший цветочную клумбу. В тот момент Крути ну было наплевать как на нормы общественного поведения, так и на возможность схватить простатит.

Мало-помалу звон в голове затих, но не исчез. Туман слегка рассосался, и из него вышли его ребята. Они все были в шортах и расстёгнутых рубахах с короткими рукавами. Как тогда. И лица у них были все такие же, не изменившиеся ни на грамм.

Жека Стрельцов присел рядом с Сергеем на корточки, выставив свои мощные, бугристые колени. Жека курил «полетину» без фильтра, время от времени сплёвывая выкрошившийся табак. Остальные тоже достали из нагрудных карманов сигареты и начали прикуривать, прикрывая ладонями огоньки зажигалок. Лишь некурящий Леопольд стоял, подперев бока руками, и осматривался по сторонам, как будто решал, где лучше установить камеры так, чтобы поймать свет и пространство.

Жека выпустил дым и смачно, с чувством сплюнул.

— Ну что, Серый? — спросил он, глядя на Крутина снизу вверх. — Бежишь?

— Бегу, — подтвердил Сергей. — А чего делать-то?

Ребята стояли рядом, молча курили и, казалось, не обращали на них с Жекой внимания. Хотя Сергей знал, что это не так.

Жека пожал плечами:

— Да мало ли. Напасть самому, например.

Крутин потрогал лоб, горячий, как раскалённая печка.

— На кого? На всю организацию? Или на самого Саранова?

Женька задрал руки вверх и сладко, с видимым удовольствием потянулся.

— А какая разница? Хотя с одним сладить, конечно, проще.

— Это ты про кого? — спросил Сергей. Ему хотелось бы добавить язвительности в голос, да состояние не позволяло. — Про Саранова? Это он один?

Не прикидывайся блаженным, Жека. Саранов и есть организация. А может быть, даже несколько.

Ребята молчали, даже Леопольд как-то сник.

— И как бы ты хотел его достать? Ждать приезда в наш город? Или выцеливать его в Москве? И в том и в другом случае он будет окружён таким кольцом, сквозь которое и нос не просунешь. Это тебе не какой-нибудь средненький фирмач и даже не банкир.

— Вот видишь, — Жека улыбнулся, — ты уже ставишь вопросы. Значит, мыслишь в правильном направлении. Были бы вопросы, да, Серый? А ответы найдутся. На то нам и голова, верно? А насчёт кольца — ерунда. Нельзя убить только мёртвого. А живой всегда где-нибудь, когда-нибудь подставится.

Сергей попытался сделать губами неприличный звук. На удивление получилось, голова уже не так болела.

— Глупости. Одна фигура погоды не делает. Даже такая, как Саранов. Ты же сам понимаешь, убрать его из организации, тут же появится другой. От одного человека ничего не зависит. И вопрос не в том, что мы засветили Саранова, а в том, что затронули их интересы. Так что исчезновение самого Саранова нам ничего не даёт.

— Кто знает? — Жека выпустил дым тонкой струйкой и сплюнул. — Какие будут последствия, предугадать трудно. Все зависит от огромного количества факторов, влияющих на ситуацию. Половины их мы не знаем, а о второй можем только догадываться. Но главное не в этом. Главное, что ты из величины пассивной переходишь в активную. Ты перестаёшь слепо следовать за событиями и начинаешь влиять на них. Это ведь новые условия игры, где правила перестают диктоваться только одной стороной. Верно я говорю, Лев Ипполитович?

Леопольд развёл руками в стороны, дескать, что я вам могу сказать на это, вздохнул и сокрушённо покачал головой.

— Вот видишь? — сказал Жека. — Шеф против этого ничего не имеет. Он сам всегда говорил — экшн. Действовать. Ты слишком долго находился в обороне и только сейчас начинаешь делать первые шаги в этом направлении. Только это все мелочь, мальки. Ты должен целиться в главный объект. Достань Саранова, Серый.

Ребята все дружно закивали, соглашаясь. Даже Леопольд что-то неразборчиво фукнул себе под нос.

— Да? — сказал Сергей. — А ты уверен, что это одни и те же люди? Я, например, нет. Может, это другая Контора, и им нужен поляк, а вовсе не я. Здесь сейчас такая каша…

— Вам плохо?

— Что?

— Вам нехорошо?

Перед Сергеем стояла девочка со школьным ранцем за спиной. Лет десяти, наверное. Светлые волосёнки упрятаны под вязаный капор с широкими полями, а большие карие глаза внимательно изучали Крутина. На девочке была коротенькая юбочка, хлопчатобумажные колготки и старенькие туфли, переданные по наследству, скорее всего, старшей сестрой.

— Если вам плохо, я могу вызвать «Скорую помощь». Сергей покачал головой:

— Нет, спасибо. Я просто устал и сел отдохнуть. Целый день на ногах.

— А-а, — протянула девочка. — Ну, тогда аста лависта.

Сергей не удержался и прыснул. Смеясь, он отсалютовал ей двумя пальцами, девочка улыбнулась и пошла дальше по улице, стараясь вышагивать степенно и неторопливо, как взрослая.

Туман рассеялся, все снова стало на свои места. Ребята ушли, они всегда уходили, когда появлялся кто-то посторонний. Но уходили недалеко. Они и сейчас были у Сергея за спиной, стоило только оглянуться, и он их увидит.

Голова уже почти не болела. Сергей встал, секунду постоял, оценивая, куда это его занесло, и побрёл дальше.

Когда Крутин перед этим двигался на автопилоте, его сильно уклонило влево, и он сделал длинный крюк в несколько кварталов. Сейчас Сергей не стал возвращаться обратно, а вместо этого пошёл к автобусной остановке, дождался «пятёрки» и подъехал на ней до Парагвая. На конечной Крутин выбрался из автобуса и отправился той дорогой, по которой они с Войцехом Казимировичем пробирались накануне. И вот, перейдя через мост, Сергей увидел его, в полной расслабленности греющимся на солнышке.

Крутин подошёл к Профессору, ни слова не говоря, устроился рядом и тоже приступил к принятию солнечных ванн. Старик некоторое время сидел спокойно, затем начал возиться, видимо, все ожидал, когда Сергей начнёт говорить. Не дождавшись, он наконец спросил:

— Что случилось?

Сергей медленно повернул голову.

— А как вы думаете?

— Послушайте, Серёжа, — произнёс Профессор без тени раздражения, — бросьте дурачиться. Я же вижу, что-то случилось. На вас лица нет. Вернее, оно есть, но, извиняюсь, несколько зеленоватое с виду.

Крутин кашлянул.

— Так вы видели Короля?

— Нет, драгоценнейший мой Войцех Казимирович, Короля я не видел. И Мамонта тоже. И возникло у меня подозрение, что такого пациента, как ваш Король, во Второй городской больнице больше нет. Понимаете?

И он рассказал ему обо всех событиях, происшедших в больнице. О триста двадцать первой палате, о лысом, о людях, гнавшихся за ними по всему зданию, и о парне, умершем у него на руках.

Профессор слушал Сергея так внимательно, будто старался запомнить все слово в слово. Иногда он покачивал головой, словно не веря услышанному, когда ему было что-то неясно, переспрашивал, а когда Крутин пускался в чересчур пространные объяснения, подгонял его короткими энергичными замечаниями. Как понял Сергей, поляки тоже часто поминают маму в своём языке.