«Вот как все-таки удивительно устроены люди! — выдохнул про себя Войцех Казимирович. — Враждебные ко всем окружающим, они как-то снисходительно и даже с симпатией относятся к нарушителям закона. С давних времён здесь, в России, люди помогали беглым, каторжанам и ссыльным, поддерживали их, давали защиту от властей. И это несмотря на то что большинство заключённых являлись закоренелыми грабителями и убийцами. Такую ментальную особенность трудно объяснить или понять. С ней можно только смириться или принять к сведению».

— Планировали нападение на Государственную думу, — объяснил он.

Шофёр хохотнул почти дружески и притормозил на повороте, пропуская встречную машину. Профессор смотрел в окно и раздумывал, в каком месте им лучше остановиться.

— Здесь направо, — сказал он шофёру. — Ну вот, пожалуй, и приехали. Можно выходить.

Фургон затормозил у тротуара. Войцех Казимирович стукнул в стенку, давая Сергею знак выходить, открыл дверцу, сошёл на тротуар, сбросил халат и положил его на сиденье, где он и лежал прежде.

— Спасибо, — поблагодарил он шофёра, но деньги ему давать не стал. В конце концов, либо кнут, либо пряник.

Водила что-то проворчал себе под нос — то ли проклял их, то ли пожелал счастливой дороги, рывком дёрнул свой катафалк, развернулся и порулил в обратном направлении.

Но праздновать победу было ещё рано. Они находились всего лишь в трех кварталах от диспансера, рокот вертолёта звучал совсем рядом, да и сам он время от времени выныривал из-за крыш соседних домов.

Поэтому Профессор с Сергеем не стали задерживаться, а пересекли улицу, после чего, миновав мини-маркет «Санта-Мария», вышли на одну из самых оживлённых улиц города, что носила имя выдающегося пролетарского писателя Г.

Здесь Войцех Казимирович стал у проезжей части, зажав между пальцами десять долларов, от которых отказался водитель «Скорой», и принялся оживлённо жестикулировать. Не прошло и тридцати секунд, как рядом с ними остановился старенький зелёный «Москвич».

— Садитесь, — предложил мужчина за рулём, гостеприимно распахивая дверку.

Ни Войцех Казимирович, ни Сергей не заставили себя долго упрашивать.

— Умоляю, любезный, — произнёс Профессор, — к зданию политеха. И как можно скорее. Мы с коллегой опаздываем на коллоквиум.

— Без вопросов, — отозвался мужчина. — Пристегнитесь.

Войцех Казимирович начал возиться с ремнём безопасности. У него почему-то всегда возникали проблемы с этой штукой.

Профессор откинулся на сиденье и наконец расслабился, слыша, как за его спиной затихает стрекотание проклятого вертолёта.

— Значит, все-таки деньги? — переспросил он. Войцех Казимирович торжественно поднял вверх указательный палец.

— Именно, молодой человек. Все тот же пресловутый эквивалент товаров и услуг, который с момента своего появления был главной причиной большинства преступлений, совершившихся в течение всей истории человечества.

Сергей подумал, что иногда Профессор выражается чересчур уж витиевато.

— Со всем основанием мы можем полагать, — продолжал между тем Войцех Казимирович, — что именно они послужили толчком, породившим цепь событий, которые продолжают разворачиваться вокруг нас.

Крутин ещё раз взглянул на газету. Статья была подписана Юрием Филимоновым. Сергей знал его, но довольно поверхностно, по слухам. Он считался вполне толковым экономистом, дотошным и цепким. Поэтому Крутин склонён был доверять фактам, изложенным в его обозрении.

— Ну и что? — спросил он. — Что это нам даёт?

— Направление, — ответил Профессор. — Любая полученная информация даёт нам более ясную картину происходящего вокруг. Так сказать, проливает свет на текущие события. А согласитесь, что двигаться на свету всегда удобнее и безопаснее, чем в темноте.

— Ну, по-моему, нам только что перекрыли последнее направление, по которому мы могли двигаться.

— Отнюдь, Серёжа, не будьте столь пессимистичны. Смотрите, что мы имеем…

Профессор вдохновенно взмахнул своей палкой, словно кистью, которой он намеревался создать грандиозное полотно.

— Мы имеем две силы, столкнувшиеся в погоне за тем, что, как мы предполагаем, находится на счетах в нескольких зарубежных банках. Причём ключи к этим вкладам в наших руках. Верно?

— Верно, — подтвердил Крутин. — Предлагаете изъять эти вклады?

— Бу-у, — скривился Профессор. — Неверное решение. Предположим, вам удастся получить то, что есть на этих счетах. Но вопрос остаётся открытым.

Будьте уверены, вас будут искать, и очень активно. И не обольщайтесь тем, что вам удастся затеряться. Земной шар, по существу, не так уж велик. Нет, этот вариант не годится.

— Что же вы предлагаете?

— Я предлагаю вывести из игры саму первопричину, — сказал Профессор и посмотрел на часы.

— То есть? Уничтожить дискету?

— Совершенно верно, Сергей, именно уничтожить дискету.

— Но ведь это сумасшествие. То есть самоубийство. Нас все равно будут искать, найдут и прикончат. Причём, когда узнают, что мы сделали с дискетой…

Я не думаю, что мы умрём быстро, и уж совсем не уверен, что легко.

Кругам замолчал и потёр висок. Голова опять начинала ныть давящей тупой болью. Сергей пожалел, что сегодня утром не купил по дороге на полигон хотя бы анальгин. Он не был бы лишним. Особенно теперь.

— Правильно, Серёжа, — изрёк Войцех Казимирович. — Но это, если мы, скажем, сейчас разломаем нашу дискету на мелкие кусочки. Или бросим её в огонь.

Или положим под пресс.

— Ну-у… А вы что имели в виду? Профессор почесал переносицу.

— А если она будет уничтожена одной из заинтересованных сторон? Причём при непосредственном участии другой стороны.

Сергей перестал прислушиваться к шуму парового катка, работавшего у него в голове.

— Это как?

Войцех Казимирович тонко улыбнулся. Его глаза в морщинках-лучиках блеснули живыми, хитрыми огоньками.

— Вот это, Сереженька, нам и предстоит с вами обдумать.

Но спустя секунду его лицо стало строже, и он опять взглянул на часы.

— Да-а… — протянул Профессор без прежней лёгкости в тоне. — Однако все сроки уже прошли.

И выразительно глянул на Крутина.

Карлик Сергея тотчас же проснулся и, забавляясь, тронул желудок.

— Может, подождём ещё? — неуверенно предложил Сергей, хотя знал, что этого делать нельзя.

Профессор качнул головой. Он рассеянно погладил рукоять своей палки, окинул взглядом деревья, покачивающие ветвями в такт ветру, поднял голову вверх и зябко поёжился.

— Знаете что, Серёжа? — медленно произнёс он. — Что-то мне неспокойно.

Поэтому сделаем так. Вы отправитесь к торговому центру. Там сейчас масса народу, самое безопасное место. А я пройдусь к норе Шурика, гляну издали, как там.

— Неверно, — сказал Крутин, перенимая его тон. — Во-первых, до сих пор мы действовали вместе, а теперь вы хотите, чтобы я вас бросил. Так не пойдёт. А во-вторых, дискета у вас. Если с вами что-нибудь случится…

— Именно поэтому, — произнёс Войцех Казимирович, вынимая дискету и протягивая её Сергею, — вы и пойдёте в торговый центр.

Крутин даже не тронулся с места.

— Нет. Никаких центров.

Секунду Профессор стоял, в упор глядя на Сергея. Ветер трепал его львиную гриву, и сам он был воплощением негодующего достоинства. Затем он спрятал дискету обратно, повернулся к нему спиной и бросил через плечо:

— Пойдёмте.

Крутин отшвырнул газету в сторону, тряхнул головой, пытаясь избавиться от бульдозера, работавшего в ней, и направился следом за Войцехом Казимировичем.

Казалось, что с каждым часом в городе становится все больше милиции и военных. Сергей с Профессором шли, соблюдая осторожность, опять, главным образом, через дворы и проезды, переходя людные улицы и снова исчезая в маленьких закоулках.

Профессор шагал пружинисто, широким ровным шагом, помахивая палкой, Сергей — рядом с ним, с головой, наполненной болью и шумом.