Я впился зубами в яблоко с сомнением, сравнимой только с удивлением следующей секунды, когда освежающий и, в какой-то степени, неизвестный вкус разлился во рту. От него даже голова закружилась, так, что пришлось схватиться за подушку, на которой я сидел. Игрок, заметив моё состояние, усмехнулся:

— Вот и я об этом. Первый раз самый… Самый головокружительный. А теперь… Кхм… — Он ещё раз от души затянулся и пристально посмотрел на меня. — Выкладывай, чего там с тобой приключилось. Явно же ты сюда не с увеселительной прогулки забрёл.

— Ну, — я решил, что не стоит затрагивать совсем уж всё, что со мной произошло с того момента, когда я очнулся на покрытой золой траве посреди погружённого в сумрак поля, — всё пошло наперекосяк, едва я встретил трёх парней, а они, ни слова ни сказав, на меня набросились и связали.

Игрок вдруг посерьёзнел. Он даже наклонился вперёд, поближе ко мне, но не издал при этом ни звука и никаким другим образом не прервал меня, так что я продолжил:

— Они запихнули меня в поезд и повезли куда-то, но я сбежал и спрятался внизу, в затопленных тоннелях. Там есть ещё один… человек. Весь грязный, заросший и…

— Да-да, я понял, — он нетерпеливо взмахнул рукой, призывая опустить подробности.

— Так вот, он до меня почти добрался, но что-то его спугнуло. И я думаю, что это была та же троица, от которой я смылся. Ну, а потом я выбрался сюда.

Он по-прежнему молчал, нахмурившись и уставившись куда-то мимо меня. Подождав немного, я рискнул нарушить тишину:

— Так ты что, их знаешь?

— Знаю? Да уж знаю, как пить дать! — Он досадливо поморщился. — И вот, что я тебе скажу, приятель: лучше бы ты их ко мне домой не приводил.

— Что? Да с чего ты взял…

— Что они и в самом деле пойдут за тобой? — Раздражённо перебил он. — Эти, как ты выразился, парни — настоящие отморозки, из тех, кто болтать попусту не привык. Раз ты от них улизнул, просто так они тебя не оставят, нагрянут сюда по горячим следам. Мы можем ждать гостей, в любую минуту.

Между нами повисла зловещая пауза.

— Ну… Послушай, если я в одиночку одолел их троих, то вдвоём мы и подавно управимся. Если они вообще в состоянии…

— Троих?! — Его брови поползли наверх. — Ты правда думаешь, что их только трое? Да их сотни, в этих тоннелях они кишат, как крысы. Когда они сюда заявятся, их точно будет больше, чем трое.

— Сотни? — Я вообразил подземные переходы, забитые этими людьми, такими же, как мои недавние знакомые, и поёжился. — Кто они такие?

— Болваны, — неожиданно спокойно ответил Игрок, поднимаясь на ноги, — вот кто они такие. Вставай. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.

Я наблюдал за тем, как он собирает в объёмную наплечную сумку всякое барахло, раскиданное по комнате и приносимое им откуда-то снаружи. Действовал он при этом крайне избирательно — то, что я посчитал бы ценным, в большинстве случаев отправлялось в кучу мусора, а то, на что я и смотреть не стал бы, он аккуратно рассовывал по карманам. Среди таких вещей, например, была какая-то непонятная безделушка на красной нитке, пара игральных костей и целая коллекция мешочков, в том числе и тот, с табаком.

Хоть Игрок и заявил мне вполне недвусмысленно, что следует поспешить, сам он особо и не торопился. Напоследок он вытащил из-за дивана какую-то увесистую палку и, покрутив в руках, перехватил её наподобие дорожного посоха. Закончив со сборами, он перекинул заметно прибавившую в весе сумку через плечо и мельком взглянул на меня, всё ещё нерешительно стоящего в стороне.

— Ты идёшь? Если останешься здесь и подождёшь Беглецов, я возражать не стану, только сначала, чем бы ты их ни разозлил, приготовь убедительные извинения. Которые тебе всё равно ничем не помогут.

— И куда пойдём? — Я догнал его и пристроился сбоку.

— Там видно будет. Пока что главное — выбраться отсюда. Их, конечно, и на поверхности немало, но под землёй, во всех этих катакомбах, всё же больше. И потом, внизу меньше места для… манёвров.

Мы вышли в коридор, где я его встретил, и, пройдя мимо душевой, направились дальше, к повороту, за которым оказалась ведущая наверх лестница. Я не переставал вспоминать слова Игрока, в том числе спонтанно отметил, что его ничуть не заинтересовал дикарь, пытавшийся меня загрызть.

— Так всё же, кто они?

Он покосился на меня живым глазом.

— Я их называю Беглецами. Они… фанатики, если попроще.

— Это… Мало о чём говорит. Ты сказал, их сотни?

— Ага.

— Честно, мне и в голову не приходило, что мертвецы могут собраться в настолько большую группу.

— А они могут. И собираются. Я, правда, всех сразу не видел, но знаю наверняка. У них есть что-то вроде постоянного лагеря, но половина обычно бродит по окрестностям, ищут припасы.

— Припасы для чего?

— Ну… — Он опять поморщился. — Для своей работы. Они одержимы одной идеей. Тупой до невозможности — поэтому я и говорю, что они фанатики. Потому что нормальные ни до чего подобного не додумались бы.

— И что за идея?

Игрок, не глядя на меня, достал из глубины кармана помятую соломинку, отстранённо прикусил её, и только после этого ответил:

— Сбежать отсюда.

Я едва за ним поспевал — высокий и жилистый, Игрок вышагивал широко, постоянно оставляя меня позади и раз за разом вынуждая его догонять. Мы довольно быстро пересекли переплетение коридоров, вестибюлей и лестниц, попав в результате на столь долгожданную мной поверхность. Проведя столько времени под землёй, я инстинктивно ожидал увидеть солнечный свет, но в этот момент мне показалось, что я вернулся туда, откуда моё путешествие началось — перед нами раскинулась уже знакомая сумрачная пустошь, в потёмках похожая на один сплошной беспокойный океан. В ноздри мне ударил запах дыма.

«Сбежать отсюда». Не сказал бы, что эта фраза произвела на меня эффект разорвавшейся бомбы, но пара вопросов всё же возникло, и чем дольше мы молчали, тем больше они зудели внутри моей головы. Было, однако, не до разговоров: мало того, что я не успевал за Игроком, мне ещё и приходилось периодически оглядываться, чтобы убедиться, что за спиной не объявились обещанные сотни преследователей. Сам же Игрок, нагруженный многочисленными пожитками и шестом-посохом, для крепости стянутым металлическими кольцами, не выказывал ни малейшего признака усталости или желания остановиться, так что для расспросов нужно было ждать, когда он решит передохнуть.

Местность, через которую мы двигались, казалась смутно знакомой. И не удивительно: покрывающая всё от горизонта до горизонта полутьма уравнивала любые холмы или низины. С учётом этого, а также привычки здешних троп прыгать с места на место, я, даже точно зная, куда направляюсь, не стал бы вышагивать с той же прытью, что и Игрок. Он демонстрировал её с не меньшим упорством, что и молчаливость, за время нашего знакомства ставшую в моих глазах самой нехарактерной для него чертой. На своей станции, пока не услышал мою историю, он не замолкал ни на секунду. Сейчас же он за всю дорогу, вплоть до привала, он не проронил и десятка слов. Зато когда мы наконец устроили возле россыпи крупных валунов стоянку, Игрок заговорил первым:

— Тебе что-то покоя не даёт, с тех самых пор, как мы наружу поднялись, — заявил он, усаживаясь посреди травы. Как будто это не он сам не так давно расписывал мне все ужасы, которые произойдут, если вовремя не уйти со станции.

— Да. Эти… Как ты их назвал, беглецы? Ты сказал, их идея…

— Это выбраться отсюда, — закончил он за меня. — Так в чём проблема?

Я медлил, подбирая слова.

— Не мог бы ты рассказать об этом подробнее? Я тут не так долго, и о чём-то подобном слышу впервые. Отсюда и правда можно сбежать? Как? И куда?

Он вздохнул.

— Ладно, давай поболтаем. По-хорошему, нам бы отойти сначала на приличное расстояние, прежде чем языками чесать. А ещё лучше — закопаться поглубже, чтоб они нас и вовсе никогда не отыскали… Да только они и из-под земли достанут, если захотят.