— Ну-ну? «Ну-ну». — Я повторил за ним, пробуя слово на вкус. — Всё, что ты можешь возразить? «Ну-ну»?

— Я не возражаю. Или ты полагаешь, что знаешь лучше меня, чем это чревато? Думаешь, что знаешь Беглецов лучше, чем я?

Я ничего не сказал.

— Ты, чёрт побери, прав. Весьма глупая идея. Даже глупее, чем лезть под обвал… Но иного выбора у нас всё равно нет. Если, конечно, ты всё ещё хочешь выяснить, есть ли здесь кто-то, с кого можно за всё спросить.

— Очень удобно, ага. И поэтому надо совать голову в осиное гнездо? Идти к Беглецам на поклон? Не слишком-то похоже на выбор.

— Ну, допустим, не на поклон… Скорее, у нас будет… Что-то вроде сделки. Взаимовыгодной. Они нам, мы им.

— И что именно «мы им»?

— А вот это уже от них зависит. От того, что им взбредёт в головы.

— Хм… А если им в головы взбредёт снова нас схватить?

Его уголки губ едва заметно приподнялись — я бы мог посчитать такое движение улыбкой.

— Сумели сбежать один раз, сбежим и второй.

Я задумался. Зерно в его словах было, но я всё же сомневался. Было там и что-то ещё — неуловимое, тревожное, почти сумасшедшее.

— Ну, а почему именно они? Зачем именно к ним?

— А что, есть другие варианты?

— Это не ответ, неважно, есть они или нет! Раз уж мы собираемся добровольно сдаться на милость тех, кто готов был нас убить, а то и чего похуже, нам нужен хороший повод. Очень хороший!

— Да успокойся ты, — проворчал Игрок с досадой. — Есть у меня повод, вполне себе достойный. Послушай-ка: ты хочешь найти того, кто заправляет этим местом, так?

— Так, — ответил я, ещё не совсем понимая, к чему он клонит.

— Тогда нам сначала надо найти того, кто знает, где его искать! Так ведь?

— Так, но…

— Ну и кто, по-твоему, может знать это лучше, чем Беглецы? — Он сердито плюнул на землю. — Они ищут способ покинуть загробный мир, ищут очень, очень давно. И, заметь, времени они зря не тратят. Многое успели раскопать, столько всего, что другим и не снилось. Уж точно не нам с тобой. Так что если кто и может знать, где нам искать, то это они.

Я опять зажмурился и мотнул головой. Мысли путались… Да что, что с Игроком не так?.. Не мог же он… Подменили его, что ли? Я открыл глаза и посмотрел на него. Он в ответ с непроницаемым выражением уставился на меня своим единственным глазом.

— А что… Что, если ты до сих пор работаешь на них? И сейчас… Попросту пытаешься заманить меня к ним?

Всю мрачность Игрока как рукой сняло. Он взглянул на меня удивлённо и… захохотал. Захохотал громко, до слёз.

— А ты, — с трудом проговорил он сквозь смех, стараясь угомониться, — послушал моего совета, кажется, и наконец-то перестал думать рационально. Ух… Да реши я тебя им сдать, я бы делал это не обманом, а силой. Возможностей у меня было более чем достаточно. Что, разве не так?

— Ну… Пожалуй, так, — нехотя отозвался я. Спорить не хотелось. Игрок действительно был гораздо сильнее меня. Понадобится — скрутит в две секунды, я и поделать ничего не успею.

Мы снова замолчали. Ветер, словно почувствовав это, взвыл вокруг нас с новой яростью, и Игрок поёжился, как будто от холода. Уродливый ломаный шрам на месте его левого глаза выглядел, как сплошное чёрное пятно, придавая ему сходства с каким-то жутким демоном или привидением.

— Слушай, — спросил я неожиданно даже для самого себя. — А как ты потерял глаз?

— А кто ж его знает… — Он скорчил нарочито страдальческую гримасу. — Очнулся уже без него. Должно быть, таким и умер. Разбитый снаружи, разбитый внутри, — добавил он совсем уж странным голосом.

Опять неловкая пауза. Я постучал ботинками друг о друга, вроде как счищая с них налипшую землю. Сжимающееся вокруг нас кольцо травяных зарослей заволновалось, раскачиваясь ещё сильнее. Я вздохнул…

— Ну что ж… Если ты уверен, что иного выхода нет…

— Нет, — горячо подтвердил он.

— Тогда я готов. Но с одним условием.

— Выкладывай.

— Я… Не понимаю, зачем это тебе нужно. Только что ты сказал, что совать голову в осиный улей не стоит — и сразу же предлагаешь именно это и сделать? Это странно.

— Во-первых, это сказал ты. Во-вторых, что тут странного? — Он звучал убедительно, но руки, сами собой скрестившись на груди, чуть дрогнули, выдав волнение. — Помнишь, я рассказывал, как пытаюсь исправить ошибки, совершённые в прошлом?

Я медленно кивнул.

— Так вот, это оно и есть. Как раз один из таких случаев. Я просто хочу помочь.

— Даже если придётся пожертвовать собой?

На его лице, скрытом в полутьме, отразились колебания — но только на мгновение, через секунду оно вернулось к той же расслабленной самодовольной ухмылке, которая смотрелась на нём куда как привычнее.

— Пожертвовать? Не смеши меня. — Он беззаботно махнул рукой, но и в этом жесте сквозила фальшивость. Я не отрывал от него испытующего взгляда, и он, подождав, вздохнул.

— Да даже если и так, что с того? Почему вдруг ты стал за меня беспокоиться? Какая вообще тебе разница? — Вот теперь он зазвучал искренне, но в его речи не было злобы или обиды. Его слова больше походили на самозащиту. Да, он просто-напросто отстаивал свою точку зрения, если можно так назвать обыкновенную готовность умереть. То есть, обыкновенную для живых, конечно. Не могу сказать, насколько она обычна в загробном мире, среди тех, кто уже однажды умер.

— Разговор о тебе, вообще-то, — перебил я его, поняв, что он собирается продолжать свою обвинительную тираду.

— Ну… Да. Большей частью, обо мне. Но не обо мне же одном, так? Тебе опасность будет угрожать ничуть не меньшая.

— Действительно? — Я скептически приподнял брови.

— А то как же. Меня они знают, а тебя нет. А незнакомец для них — злейший враг.

— Но не такой, как предатель, который сбежал от них вместе с их секретами.

— Как бы там ни было, если мы отправимся к ним, есть два варианта развития событий. Либо нас вышвырнут за борт, либо мы с ними договоримся и получим то, что хотим. Лично я готов на этот риск. Не то чтобы мне не терпелось умереть второй раз, но если так случится, то да, так тому и быть. Я провёл здесь столько времени, что ты и вообразить не сможешь. И возможно — только возможно! — я даже рад буду узнать, что же там дальше. Понял, о чём я? Тогда реши, готов ли ты сам на что-то подобное.

Он закончил свой монолог на всё той же эмоционально-возмущённой интонации, с которой его и произносил, но в голосе его всё же слышался лёгкий надрыв, выдающий волнение. Я опять погрузился в раздумья, но уже по другому поводу. Игрок способен пожертвовать собой ради выполнения моей цели. Именно ради неё, весь этот трёп насчёт «узнать, что там дальше» пустой трёп и есть, банальный отвод глаз, причём не самый изощрённый — уж от него-то я мог бы ожидать большего. Ну да ладно, чёрт с ним. Сам его поступок… Хватило бы у меня смелости поступить так же, будь я на его месте? Вряд ли… По крайней мере, наверняка не узнаю, пока на нём не окажусь. Другой вопрос, хотел бы я на нём оказаться? Едва ли. При жизни я явно не был тем, кто жертвует всем ради кого-то.

И уж совсем иной вопрос — что же творится у Игрока на душе, раз он готов ради искупления вины пойти на такое? Но об этом, к своему стыду, мне сейчас думать хотелось меньше всего. Как я уже сказал, при жизни я определённо был тем ещё эгоистом.

Мы снялись с места очень скоро — Игроку не терпелось приступить к реализации нашего противоречивого плана, как будто он боялся в любой момент передумать.

Или боялся, что передумаю я.

Мне и самому, откровенно говоря, не хотелось тянуть время в ожидании, когда неприятная проблема решится сама собой, сидеть, словно на иголках, и ни о чём другом не думать. Не самые приятные занятия, да и пользы от них никакой. Как бы я ни отговаривал Игрока, как бы сам ни сомневался, а что-то делать куда как лучше, чем торчать на одном месте безо всякого занятия — так точно ничего не поменяется.