Камни продолжали сыпаться настоящим тропическим ливнем — если бы, конечно, одна-единственная капля могла убить. Говорят, что проскочить между каплями дождя нельзя, но каким-то невероятным образом мне это удавалось. Я шагал между ними, шатаясь, словно пьяный, и оставался невредимым.

Палатку я заметил неожиданно, как будто она возникла из воздуха. Она возвышалась над поляной так же, как и раньше, хотя землю вокруг неё густо покрывали булыжниками. Я метнулся к ней сломя голову, рискуя попасть под одну из капель, но споткнулся и беспомощно распластался на снегу. Быстро перекатился на спину, попробовал подняться, но в следующее мгновение меня снова сбил с ног камень, грохнувшийся прямо передо мной. Больше не предпринимая попыток встать, я пополз сквозь снег, разгребая его голыми руками.

До неё оставалась уже пара метров. Ещё немного, чуть-чуть… Очередной взрыв в шаге от меня забрызгал снегом лицо. Я хотел вытереться на ходу, но не получилось, и пришлось остановиться, чтобы протереть глаза и отплеваться от колючей массы, набившейся в рот. Тут же мелькнула мысль: а что, если я всё же умру? Кажется, ещё ни разу я не был к этому так близок.

Всё произошедшее, начиная с того, как мы вошли на поляну и до настоящего момента, заняло не больше нескольких секунд. В следующий же миг что-то ударило меня в плечо, пригвоздив к земле — не толкнуло, как сделал Игрок, спасая меня, а ударило. Не чувствуя боли, но почему-то сжав зубы, я рванул вперёд, однако новый снаряд, угодивший в воронку рядом со мной, отшвырнул меня в сторону.

И наступила долгожданная тишина.

Я открыл глаза и сразу же почувствовал собственное дыхание, ровное и ритмичное. Не вскочил, ошарашенно оглядываясь по сторонам, не принялся тяжело дышать, как после удушья. Просто открыл глаза и уставился в натянутую надо мной черноту — небо, наверное. Совсем так же, как в тот раз, в самом начале, при первом пробуждении. Всё опять по кругу… Не удивлюсь, если через минуту Курильщик снова окликнет меня и попросит сигарету, а я полезу за ней в карман, зная, что её там быть не должно. А после он примется объяснять мне, где это я оказался…

Я поднялся на ноги. Я помнил всё произошедшее до мельчайших подробностей, в том числе вырубивший меня удар, однако у меня ничего не болело. Я специально пошевелил руками и ногами, дабы убедиться в этом, даже осторожно ощупал голову. Ни царапины, ни синяка. Как будто ничего и не было. Напротив, я ощущал какой-то небывалый прилив сил, словно не пришёл только что в себя чёрт знает где, получив камнем по затылку, а хорошенько выспался. Странное чувство.

Я осмотрелся. Совершенно незнакомое место — если забыть на секунду о том, что отдельные части загробного мира неотличимы друг от друга. Так или иначе, поле, где я сейчас находился, точно не было той же самой долиной, в которой мы с Игроком попали под камнепад. Здесь о нём ничто не напоминало, как и о снеге. Я стоял посреди такой же холмистой местности, где и впервые проснулся. Ещё один сигнал в пользу того, что всё происходившее со мной повторяется раз за разом. Единственное отличие этого пробуждения от предыдущего — я очнулся на пятачке, лишённом травы, как, впрочем, и всякой другой растительности. Колышущаяся от ветра трава окружала меня со всех сторон, но на расстоянии метра-двух от моих стоп она исчезала, и стоял я на абсолютно голой земле. Не было тут, разумеется, и Курильщика. Холмы, чьи верхушки выглядывали из-за края тёмно-рыжих зарослей, тоже казались одновременно и знакомыми, и какими-то иными.

По правую руку, в самой гуще травы, мне почудилось какое-то движение. Я инстинктивно напрягся, но через мгновение понял, что это Игрок. Пока я отдыхал, он сидел там, в темноте, но увидев, что я прихожу в сознание, встал и направился ко мне. Он был не в настроении с того момента, как мы покинули пожарище, сейчас же, кажется, всё стало гораздо хуже. Его единственный глаз мрачно сверкал из-под полы шляпы не хуже, чем бусинки на месте глаз трубки-ворона, а в каждом жесте сквозила нервозность. Я не мог его за это винить — сначала я, взяв на себя роль проводника, завёл его в какое-то ущелье, свернув с маршрута, а потом ещё и сунулся в самое пекло вместо того, чтобы спасаться. Глупый поступок, не стану отрицать. Но доведись мне снова туда вернуться, и я поступил бы точно так же.

— Что случилось?

— Что случилось? — Он неопределённо хмыкнул, остановившись рядом со мной. — Случилось то, что тебе в голову взбрело невесть что, и ты по доброй воле полез под эти проклятые камни. Я, признаться, за время нашего знакомства пару раз задумывался — а не слишком ли молодым ты сюда попал? Но если ты и при жизни себя так вёл, то ничего удивительного. Такие долго не живут.

— Да, это я понял. Я имею в виду, что случилось, когда я…

— Когда тебя вырубило очередным булыжником? Ну, я тебя спас. Вытащил на себе, рискуя, вдобавок к твоей, ещё и своей шкурой. Вообще, повезло, что в тебя прилетел не такой же здоровенный валун, как все остальные, а так, маленький осколок, не больше моего кулака. Не хочу повторяться, но такое поведение тебя до добра не доведёт. Это я тебе говорю, а я сам не особо-то и… Да какого чёрта ты вообще туда полез?!

Я ничего не ответил. Мне не надо было напоминать о том, что там творилось — перед глазами до сих пор стояла крошечная полянка, засыпанная камнями, как осенняя улица жёлтыми листьями. Я точно помнил, что палатка оставалась нетронутой, когда я успел её увидеть, за секунду до удара. Но что с ней теперь? Вряд ли она могла уцелеть. Так что с ней стало? С ней и с…

— Ты меня слышишь?

— А? — Голос Игрока вернул меня в реальность. — А, да… Ты меня спас, вытащил оттуда, рискуя шкурой. Я себя повёл глупо. Так получилось…

— Так получилось?! Даже мне не взбрело бы в голову самостоятельно лезть в петлю. — Он помолчал. — Надеюсь, у тебя на то имелись серьёзные причины.

— Более чем.

— Чёрт бы тебя побрал…

Снова наступила тишина. Я на миг закрыл глаза, подставил лицо обдувающему нас ветру и прислушался к ощущениям. Скованные вечным сумраком бесконечные поля, до того вызывавшие умиротворение и спокойствие, сейчас угнетали. На душе было слишком уж паршиво, и их вид не особо помогал.

Мой взгляд скользнул поверх дрожащей травы. Никаких гор и в помине не видно; должно быть, мы уже далеко от того ущелья. Я повернулся к Игроку

— А где мы, собственно?

— Внизу, на равнине. Я тебя отнёс обратно. Не хотел удачу испытывать — вдруг опять обвал начнётся или лавина сойдёт… Правда, реку заново отыскать не удалось, так что до истока мы теперь вряд ли доберёмся.

Я вздохнул… А и чёрт с ним, пожалуй, с этим истоком. Он, как-никак, с предметом нашего поиска связан не был. Так, своеобразный эксперимент.

Я медленно сел туда, откуда пять минут назад встал.

— Чёрт с ним, — прошептал я, обращаясь скорее к темноте, чем к себе или к другу. Игрок, услышав, ухмыльнулся:

— Лишь бы не с нами.

Я покосился на него и вздохнул снова, сильнее и громче. Что тут скажешь — верен себе. Только что был мрачнее тучи, и вот уже язвит и подбадривает одновременно. При виде его лица, странно перекошенного из-за прищуренного глаза, но всё равно улыбающегося, и мне полегчало. Я даже чуть было не рассказал ему о том, кого я надеялся найти там, на занесённой снегом поляне с одинокой палаткой и почти потухшим костром. В последний момент что-то меня остановило.

Сидя на земле и уставившись в непроглядные заросли, я опять вспомнил то ущелье, побывать в котором мне довелось дважды. Чем-то оно мне напоминало место, где мы сейчас находились — там небольшой участок земли, чистый от сугробов, здесь — от травы. И я в центре, как камень в центре кругов, расходящихся по воде. Может, они как-то связаны друг с другом, та полянка и эта?..

Я тряхнул головой — ладно, такая идея ни в какие ворота не лезет. Просто совпадение, ничего больше. Я, зациклившись на одной вещи, вижу то, что хочу видеть.