— Главное, держи своего демона в уезде. — Отец грозно потряс кулаком в воздухе. — Я знаю, что каждый человек может исправиться и заслужить второй шанс. Даже ты.

«Даже?». Рейн едва не прокричал это слово. Что значит «даже»? Разве он не прошёл перевоспитание? Шрамы от кнута до сих пор стягивали кожу, а клеймо всё так же чернело на щеке. Неужели этого мало?

Отец продолжал:

— Твой демон хочет, чтобы ты убивал вновь и вновь, — голос звучал ровно, но пальцы нервно постукивали по столу. — Он будет нашёптывать, подначивать, с каждым разом всё больше и больше, громче и громче. Ты слаб и уже не раз поддавался ему. Ты больше не можешь позволить себе эту слабость. Мы упали так низко, как никто из нашего рода. Во имя Яра, Рейн, хватит. Прояви себя, что бы для этого ни понадобилось.

Аст медленно обошёл стол и встал позади отца. Волосы растрепались, он крепко сжимал зубы и скалился, будто зверь.

— Слаб? Слаб?! — закричал он, сжимая кулаки. — А может, наоборот? Достаточно силён, чтобы не слушать всё это?

— Что бы ни понадобилось? — эхом откликнулся Рейн. — Я стал инквизитором, научился пытать и убивать, что мне ещё сделать?

Отец вцепился руками в края стола так, что костяшки пальцев побелели. Его слова звучали, как приговор:

— Ты до сих пор слушаешь его.

Рейн поднялся и глянул свысока.

— Ты говоришь, что достойный человек не слушает демона. Но достойный человек не убивает, не гоняется за женщинами и стариками, не колет, не режет, не сдирает кожу.

Отец тоже поднялся. Взгляд синих глаз стал тяжёлым, хлёстким. Казалось, того и гляди отец достанет плётку и ударит — как раньше, когда маленький Рейн смел сказать слишком много или слишком громко, уйти без спроса, задержаться с друзьями.

— Хватит молчать! — голос Аста звенел, а сам он вытянулся как струна. — Никто, слышишь, никто не должен так говорить с тобой.

— Отец, — Рейн настойчиво начал и твёрдо посмотрел на отца. — Я знаю, что делаю. Я хочу вернуть всё, что было раньше, не меньше твоего. Ты говоришь, что демон будет подталкивать меня на убийства и ложь, но это моя работа. Или ты не знал, чем занимаются практики? — Рейн криво усмехнулся. — Да, я не гожусь на большее, и это моя вина. Но я вырвусь, поверь, вырвусь!

Отец покачал головой и холодно ответил:

— Не вырвешься. Ты затягиваешь нас всё глубже в болото. Даже убийца может быть достойным человеком, если он служит общему делу. Но тебе плевать, ради чего служить — тебе важны только слова демона. Ты заигрался, Рейн. Ты уходишь всё дальше к Ашу.

— И пусть! — крикнул Аст. — К кому угодно, кто понимает, а не как ты!

— Я знаю, что делаю, — упрямо повторил Рейн. — Вот увидишь!

— Не увижу, — отец продолжал упрямо твердить. — Именем Яра прошу, хватит, Рейн. Я устал, я больше не могу. Кай связался с Детьми Аша, и его убили. Ты хочешь пойти следом? Ну что я сделал не так? Почему вы выросли такими и опозорили наш род? Рейн, что тебе нужно, чтобы перестать слушать демона? Что я должен сделать, чтобы ты стал хорошим человеком?

Мужчина опустился на стул, понурил голову и тяжело вздохнул. Он сразу стал казаться старше. Рейн вдруг заметил, что в волосах у него мелькали серебряные нити, а спина уже давно потеряла прежнюю гордую осанку. А ведь это всё из-за него.

— Ты уже всё сделал. Теперь мой черёд. Я знаю, что делаю. Ты увидишь, — слова прозвучали громко, с вызовом, точно клятва.

Рейн ушёл в свою комнату — холодный чулан с голыми стенами, без окон. Он присел на кровать, и из-под неё раздался недовольный крысиный писк.

Аст замер напротив, и они встретились взглядами. Глаза демона были серо-голубыми и напоминали хмурое осеннее небо. Рейн потёр подбородок, Аст провёл рукой по чёрным кудрям.

— Ты не должен молчать, — тихо проговорил Рейн, чтобы отец не услышал. — Я не справлюсь без тебя. Я с тобой сильнее, чем в одиночку. Плевать, что говорит Церковь. У нас будет своя правда.

Аст рассмеялся в ответ.

— Как я замолчу, если у меня никого нет, кроме тебя?

Рейн провёл рукой по лицу. Как он докатился до всего этого? Как же так получилось, что его единственным другом стал демон?

— Найди Детей Аша. Может, правда?.. — Аст не договорил, Рейн понял его без слов и тут же покачал головой.

Плевать, в чьих словах правда. Главное, кто мог дать больше. Даже если и Церковь, и Инквизиция плели паутину лжи и страха, сила была на их стороне. Они могли дать шанс всё исправить, Дети Аша — нет. А сделать это нужно было, сделать любой ценой.

Рейн повернул на знакомую улицу и замедлил шаг. Он увидел родной дом: всё та же красная черепица, балкон, с которого удобно глядеть на звёзды, и большой дуб во дворе. Будто и не было этих лет. Вот он опять возвращается из школы, сейчас забежит домой, а там уже кухарка приготовила обед, Каю не терпится расспросить об уроках, мать в зале играет на стареньком пианино, Агни сидит рядом с ней, вяжет и иногда щурится на солнце.

Но ему нужно было идти в конец улицы, в другой особняк. Тоже под красной черепицей и с дубом во дворе, но больше — целый дворец, ярко залитый огнями.

Вдаль от него тянулся длинный ряд паромобилей: новеньких, сверкающих, с открытым верхом и тремя медными трубами — точно по моде. Они явно принадлежали инквизиторам. Дальше стоял ряд карет — это уже церковников. Те всегда с трудом принимали что-то новое.

— Так вот о каком смирении говорит Церковь, — насмешливо шепнул Рейн Асту, скользя взглядом по сторонам.

Когда он жил по соседству, этот дом пустовал. Отец всегда говорил, что здесь поселится только тот, кто потакает своим демонам. Хороший человек не нуждается в роскоши. Рейн ещё раз усмехнулся. А знал ли отец, где жил глава его обожаемой Церкви?

Он прошёл через целый ряд недоверчивых взглядов и руки охраны и наконец оказался внутри.

Двери держали нараспашку, и сотня, а то и две гостей свободно переходили из комнаты в комнату. Рейн прошёл по длинному коридору. Толстый ворс ковра заглушал звук шагов — удобно, практики всегда радовались таким.

По обе стороны висели картины в золочёных рамах. Он узнал их: все принадлежали самым именитым художникам Кирии, и каждая из них стоило столько, что на эти деньги можно было построить целый дворец. Рейн замер перед «Советом», на котором Яр и соратники планировали битву с Ашем и демонами.

— Тебе нравится живопись? — послышался знакомый голос. Рейн обернулся.

Анрейк, как и он, оделся в чёрное, лицо прикрывала маска, но парень явно оказался на своём месте. И штаны, и рубашка, сшитые из плотной ткани, выглядели элегантно и дорого. Края жилета, украшенные вышивкой более светлого цвета, делали образ менее строгим.

Рейн уставился на свои потёртые ботинки и ответил с неохотой:

— Нравилась, когда я мог себе это позволить.

Аст рассмеялся над ухом.

— Нравилась, просто нравилась? А кто украл краски из лавки? Все тетради изрисовал? И тогда сказал учителю, что хочет стать художником?

Рейн раздражённо дёрнул плечом и спросил:

— Давно ты здесь? Узнал что-нибудь интересное?

Анрейк пригладил рукой растрёпанные волосы, стянул маску и улыбнулся.

— Я пришёл вместе с первыми гостями, — он перешёл на шепот. — Мне сложно что-нибудь узнать. Многие знают меня с детства. Глава Церкви узнал даже с этим на лице, — парень помахал маской. — Они улыбнутся, спросят о здоровье отца и матери, но и рта не раскроют лишний раз.

Рейн выпрямился. Он почувствовал себя охотничьим псом, напавшим на след.

— Анрейк, ты многих здесь знаешь? — практик изобразил удивление. — Расскажи мне о них, пожалуйста.

Парень медлил. Он растерянно посмотрел в ответ и закусил губу. Тогда Рейн приспустил маску и улыбнулся. Он почувствовал, что на этот раз Анрейка окружал запах пряностей и чего-то древесного.

— Ну конечно, — буркнул Аст.

Рейн шагнул к Т-Энсому и постарался изобразить самый открытый честный взгляд, на который только был способен.