— Да кто будет дружить с церковником!

Глаза Аста налились кровью, и он весь задрожал от нетерпения.

— Ну скажи что-нибудь! Себя надо защищать! — закричал он.

Рейн посмотрел на Аста, затем на Дерита. Он не знал, что сказать.

Агни велела слушать своё сердце. В словах демона оказалось куда больше правды, чем во всех словах учителей. И пусть Рейн не знал, что сказать, но был готов защищать себя.

Он прыгнул вперёд. Дерит неловко взмахнул руками. Рейн повалил его на землю, наотмашь ударил кулаком по лицу. У-Крейн вытянул ногу и попробовал сделать подсечку. Рейн на мгновение замешкался, потом перехватил соперника посильнее и стал наносить удары один за одним. Дерит сжался, попытался закрыть лицо руками, но кровь уже вовсю хлестала из носа, а лицо стало наливаться цветом.

Вдруг чьи-то сильные руки перехватили Рейна и подняли. Он ещё несколько секунд лягался, пытаясь задеть У-Крейна, а затем бессильно повис.

Его отпустили, и Рейн отскочил в сторону. Несколько учителей и учеников с ужасом смотрели на него и перешёптывались:

— Бедный Дерит!

— За что его так…

— Ноториэс.

Последнее слово прозвучало как удар хлыста. Рейн притих и виновато огляделся. Аст стоял рядом, спокойный и уверенный.

— Ноториэс, — снова послышался испуганный шепот.

Это означало «печально известный». Так называли тех, кто не справился со своим демоном и, поддавшись ему, нарушил порядок — избил, украл, убил. Ноториэсов жестоко наказывали, а клеймо и дурная слава всю жизнь преследовали их.

— Рейн Л-Арджан, — голос учителя был полон льда. — В кабинет к директору.

Мальчик переглянулся с Астом. Демон ответил обнадёживающей улыбкой.

Он пошёл следом за учителем, но через несколько шагов обернулся на Дерита. Тому помогли встать и, заботливо придерживая, повели к врачу. Ну-ну, пусть ещё попробует снова подойти! Сам тогда проверит, насколько церковники хуже других!

Внутри разлилось приятное тепло. В этот раз Аст оказался прав.

После разговора с директором матери пришлось забирать его из школы. Дома она сразу прошла в кабинет отца. Рейн, быстро переодевшись, стал топтаться под дверью и то и дело приникать к ней, чтобы послушать. Правда, нужды в этом не было: голос отца звучал так громко, что доносился до первого этажа.

— Ему всего одиннадцать! — взмолилась мама.

— И он уже вовсю слушается своего демона. А ведь с каждым годом взросления перед ним будет всё больше соблазнов.

— Он старается, ты же знаешь, но в школе так сложно! Ты сам не раз рассказывал, что тебя тоже обзывали и…

— Хватит.

Рейн подумал, что отец ударил кулаком по столу. Он прекрасно владел голосом, взглядом, лицом: в них никогда не было и тени страха или гнева — ничего от демона. И только руки выдавали его. Отец всегда ударял ладонью или хватался за стол, чувствуя недовольство.

Послышался тяжёлый вздох мамы. Отец продолжил:

— Дети бывают жестоки. Их умы открыты для каждого нечаянного слова, мысли, и им так легко послушать своего демона. Мы должны оградить их от влияния тьмы. Ты помнишь, как надо воспитывать детей?

— Послушание, смирение, молчание, — тихие слова матери прозвучали подобно заклинанию. Рейн снова отпрянул от двери и скривился.

Легко взрослым это твердить! Дети должны слушаться — старшие научились сдерживать тьму и знали, что хорошо, а что плохо. Дети должны терпеть — все желания шли от демонов. Дети должны молчать — каждое нечаянное слово делало тьму сильнее.

Рейн знал, что так было во всех семьях: и сыновей, и дочерей держали твёрдой рукой, чтобы те не слушали злодея, который таился рядом с каждым из них. Но сколько же раз и он, и другие искали и находили лазейки, чтобы сделать по-своему!

— Верно, — голос отца стал ледяным. — А чем должна заниматься ты?

Рейн приник к двери и услышал тихий ответ:

— Дети и Церковь.

— Верно. Иди.

Рейн отпрыгнул в сторону. Мама вышла из кабинета отца и осторожно притворила дверь. Встретилась с сыном печальным взглядом, и тот сразу понял: она знала, что он всё слышал.

— Рейн, — мать тихо вздохнула.

В последнее время она выглядела более усталой. В волосах появились серебряные нити, вокруг зелёных глаз и рта залегли морщины. Рейн всё гадал: это из-за него или из-за Кая, младшего брата, который уже не раз поддался искушению демона.

— Рейн, — повторила мама. — Я прошу тебя, взвешивай каждое слово, прежде чем сказать, и обдумывай каждое действие, прежде чем сделать. Не дай демону завладеть твоей душой. Прошу, будь хорошим человеком, и тогда ты оставишь свой след, подобному великому Яру.

Рейн почувствовал жалость к матери, но стоило услышать последние слова — её любимую присказку, как всё внутри запротестовало. Да сколько можно! Плевать ему, хороший он человек или нет, плевать на этого Яра, плевать, плевать, плевать! Остаться бы одному, подальше от всех!

Мать протянула руку, чтобы погладить сына по голове, но он прошмыгнул под ней, зашёл в кабинет отца и плотно закрыл дверь. Аст молчаливой тенью скользнул следом.

— Я рад, что ты сам пришёл ко мне, — голос отца звучал отчуждённо.

Рейн передёрнул плечами. О чём бы ни говорил отец, в его кабинете он всегда чувствовал себя не на своём месте. Маленькая комната была сплошь заставлена шкафами из тёмного дерева, и каждую полку, каждый свободный сантиметр занимали книги. Обычно запах старых книг казался приятным, но только не здесь.

По наставлению отца Рейн провёл в кабинете много времени и уже прочитал всё: о демонах, о борьбе братьев Яра и Аша, об истории Кирии — то, что одобряла Церковь и велела знать.

Отец гордо восседал за столом, но перед ним не было ни кресел, ни стульев. Каждый зашедший стоял перед ним, и это волей-неволей всегда заставляло коленки дрожать.

— Ты признаёшь, что послушал своего демона?

Рейн кивнул. Хотелось яростно замотать головой, закричать, ответить самым горящим взглядом, но он только опустил глаза — отец ждал именно этого.

— Сколько ударов мне полагается? — тихо спросил мальчик.

— Я ценю твою смелость, Рейн, — отец провёл рукой по короткой тёмной бороде и не без удовольствия поглядел на сына. Он удивлённо посмотрел в ответ. — Это качество хорошего человека. Нужна отвага, чтобы признать, что ты поддался, и прийти ко мне, зная, что тебя ждёт наказание. Поэтому его не будет.

Рейн открыл рот, чтобы что-то сказать, но не нашёлся с ответом. Отец впервые говорил с ним так.

— Я вижу, что ты борешься со своим демоном, и хочу помочь тебе.

Рейн глянул на Аста. Борется, да… Все твердили, что его нельзя слушать, но лишь демон отвечал таким понимающим взглядом.

— Я знаю, как в детстве и юности сложно устоять. В мире столько соблазнов, и гнев, гордыня, зависть, похоть то и дело овладевают нами. Только настоящее смирение позволяет обуздать тьму. Наша семья издавна служила Церкви. Ты — наследник рода «Л», и пора тебе присоединиться ко мне.

Рейн выпрямился, точно натянутая струна. Нет, только не это.

— После школы ты будешь приходить в Восточную Церковь и помогать служителям. Ты увидишь, как мы боремся с тьмой в людских сердцах, как наставляем, как усмиряем. Это поможет тебе одолеть демона. — Отец с гордостью посмотрел на сына. — Я сам, как и все, только после окончания школы, в шестнадцать, присоединился к Церкви. Ты узнаешь наши тайны раньше, и это откроет перед тобой двери к большому будущему.

Рейн вздрогнул. Он попытался улыбнуться, но всё внутри так и дрожало.

— Нет! — послышался отчаянный стон Аста. Рейн встретился с ним взглядом и прочёл в его глазах собственный страх.

Если в школе об этом узнают, от него уже не отстанут. Никто не любил церковников. Как это скрыть? От Дерита, который, казалось, слышал обо всём, что происходило в городе. От друзей, которые каждый день ждали его на заднем дворе, чтобы выдумать что-нибудь и сбежать от надзора родителей и нянек. От учителей, которые считали своим долгом знать об учениках всё.