Варрону, повезло больше. Его сочинения, выступления на форумах привлекали людей разных политических взглядов. Кушать хотелось всем. 

  «Прошло время всесильных рецептов, - утверждал он. - В Италии не найти и двух полей подобных друг другу». А потому агрономические штампы не помогут земледельцу. Короче, Знания-Сила! Изучайте свою страну, господа!

        Для начала, вспомнили труды Теофраста. Его деление по  местностям. По латински на фации (facies). Сухие, влажные, очень влажные. Затем, по «жирности». Читай, по количеству глины.  По цвету: белый, красный, серый, желтый... Окраска плодородного слоя (это вы уже знаете) – сигнал, позволяющий или запрещающий использовать его для тех  или иных нужд. «Беловатый песчанник плох для деревьев, - предупреждает ученый, - зато красный очень даже желателен».  

        Он прав. Сегодня  в садах и парках почти всех стран Средиземноморья используют именно красную, рассыпчатую почву, хамру.

          Влажность, цвет, «жирность» не единственные приметы для окончательного вердикта. Помните кожаный мешок и трубку того чудака из Афин, который так раздражал Аристотеля своими «варварскими» экспериментами? Варрон знал и его труды. Знал, но не ограничился примитивными приспособлениями. Прежде, чем дать окончательный ответ, он испытывает земли на прочность, вес, плотность. Отдельную залу при библиотеке так и называли, «пыточной камерой». В ней растягивали, сжимали, тромбовали, «пытали» водой почвы разных провинций.

        «Наилучшая из песчанных почв та, - утверждал Марк Теренций,- что рассыпчата, не похожа на золу и легко рыхлиться, если прежде была уплотнена». Очень точное определение. На Аппенинах в грунтах много извести. Если их полить водой, утрамбовать и дать высохнуть, получится торная  дорога, способная выдержать тяжелые повозки, пока... Пока снова не пойдет дождь. Тогда, она превратится в непролазную грязь. И в том, и другом состоянии земля не пригодна для растений, так как воздух не достигает корней.

       Выяснилось, что почвы, похожие на золу потухшего костра еще опаснее. Они встречаются на севере Италии, где выпадает много осадков.  Серовато-белесый горизонт  состоит целиком из известняка. Плотные, окаменевшие слои песка трудно распахивать. Весной такая пашня долго не просыхает от талой воды.

         Впрочем, оставим подробности специалистам. Куда интереснее узнать, как этот библиотекарь организовал... почвенную службу Римской империи. Такие учреждения есть сегодня почти во всех странах мира. Любому правительству не безразличны ресурсы страны.  Но Марк Теренций оказался первым, кто это понял. Были, конечно, разные там вице-фараоны в Египте и других государствах Древнего Мира. Увы, их интересовал лишь результат, урожай. Варрон же наладил отношения с земледельцами на взаимовыгодной основе.

        Его библиотека стала тем «дуплом», адресатом куда рекой текли  жалобы хозяев поместий. И раньше, с юга и севера, Сардинии и Сицилии  

 прибывали доносы на соседей, на бесчинства легионеров. Теперь же их требовалось заполнить по всей форме. С подробным описанием местности, высеваемых культур, величины потрав, причиненного тем или иным лицом. Конечно, следовало подробно упомянуть и те слова, которые это лицо произносило во время творимых им безобразий.

      В ответ жалобщик получал правильно оформленный документ. И с ним обращался в местный суд для возмещения ущерба. А библиотекарь новые сведения о сортах пшеницы, ячменя, олив, почвах империи.

      Итак, изо дня в день. Тоска смертная... Если бы не смешные курьезы, о которых время от времени рассказывали челобитные. Один такой анекдот дошел и до наших дней.

        «Богач Дионисий из Неаполя, - пишет Марк Теренций, - решил разводить оливы. И купил для этих целей дорогое поместье с горячими и тучными почвами. На жирной земле деревья быстро прижились. И уже через несколько лет хозяин приехал полюбоваться урожаем. Каково же было его удивление, когда крепкие на вид деревья не принесли плодов.

 Оливы ушли в рост».  Варрон родился и вырос в Афинах. А потому ни мог не вспомнить слова Эзопа: «Жирна курица не несет яиц».

          В те времена почвами интересовались не меньше, чем погодой. Никому не хотелось получить обидное прозвище «дионисий неаполитанский». Современных аналогов не привожу. Догадаетесь сами.

 Нашелся даже архитектор, полагавший, что свойства почв важны и для постройки зданий.

         Звали «чудака», а за одно и основоположника инженерной геологии, Марк Поллий Витрувий. Правда, признание пришло к нему поздновато. Лишь в эпоху Возрождения его книгами стали зачитываться великие: Браманте, Микеладжело, Виньоле. Почвоведам же Ветрувий оставил учение о влаге и ее обмене между землей и атмосферой.

          «Когда восходящее Солнце внезапно озаряет охлажденный за ночь круг Земли или дуновение ветра поднимается во мраке, то облака из сырых местностей возносятся кверху. Воздух, раскаленный Солнцем, крутясь, вытягивает из земли испарения...». Красиво сказано.  Хотя «смоделировать»  процесс ему удалось, скорее, в одной из римских бань, нежели по утренней зорке на лугу или пашне. Именно там, где жизнь обнажена до предела. Где нагретая вода испаряется, и поднимающийся пар образует на потолке капли, которые, увеличиваясь в размерах, затем вновь низвергаются на моющихся.

           Фантазиям архитектора не было предела. В то время, когда большинство его коллег заботились об украшениях зданий. Заказывали фрески, барельефы, мозаики. Изводили тонны мрамора, дабы придать строениям прочность и устойчивость. Этот «романтик» копал ямы, искал водные «жилы» и линзы. Делал все, без чего земледельц сегодня не начинает распахивать поле. А строитель не решится забить в грунт ни единой сваи.

         Ветрувий и не подозревал, что его скромный труд вдохновит мечтателя Вергилия на на создание «Георгик». Поэмы о земледелии  и земледельцах. Поэмы о «золотом веке». Времени, когда любимым занятием человека, якобы, была забота о плодородном слое, а из землепашцев, если верить Катону, «выходили самые мужественные люди и самые дельные воины». Хотя мы-то с вами уже знаем: наш пращур без сожаления распростился с Эдемом, ради новой жизни, нового смысла бытия. Да, и великий поэт, видимо, догадывался: предания старины глубокой несколько искажены. 

         Поэтому ностальгии в произведении отведено очень скромное место. А вот советы и пояснения, «что» и «как», «почему» и «от чего»,  можно найти буквально в каждой строчке:

      Простые истины, известные еще во времена Катона и Варрона.

 Но многие ли из римлян, осевшие после военных походов в своих имениях, знали о них? Вергилия же не просто читали. Его декламировали, им восхищались... и учились. Учились искусству возделывать, умению распознавать земли: