— Сейчас все будет…

Мирон зовет ее спустя пять минут, в наполненной ароматной пеной ванне помещаются без проблем. На бортике свечи, фрукты, закуски и напитки. Звучит приятная музыка. Олеся кладет голову на плечо любовнику. Ей давно не было так хорошо, наверное, никогда.

— Я сейчас усну…

— Спи…

— Страшно. Вдруг это окажется сном.

Мирон тихо смеется.

— Не волнуйся об этом. Отдохни немного, а потом я снова докажу тебе, что все происходит в реальности.

Он сдерживает свое слово, доказывает еще не один раз за ночь и утром. До самого вечера следующего дня, когда Олесе приходится возвращаться к сыну. Он доказывает им обоим, что теперь они — не чужие люди.

— 21 -

В этом мире встречаются хорошие мужья и любовники, друзья или интересные собеседники… куда сложнее найти человека, с которым тебе нравится молчать, а не говорить! И если вдруг отыщешь такого, никогда не отпускай.

Ирина Сахарова — Ноктюрн. Забытая мелодия любви

Утро, как начало нового дня, далеко не всегда желанно, но необратимо и беспощадно. Пашка приоткрывает левый глаз, находит в темноте светящийся и орущий телефон, жмет на отсрочку будильника. Черт бы побрал эту школу с ее уроками! Долгожданные выходные в разы короче будних дней. Что за несправедливость?

— Паааш… — доносится как сквозь вату.

— М-м-м? — стараясь не растерять полусонное состояние, не шевелясь и дыша через раз.

— Вставать пора, опоздаешь, — Олеся прячет постельные принадлежности внутри дивана, снова оборачивается, чтобы взглянуть на спящего сына.

— Угу… — обещание, которое грозит остаться невыполненным.

Спустя пять минут подросток все так же бессовестно дрыхнет и даже не пытается выключить повторно заработавший будильник. Его матери приходится сделать это самой, слишком раздражает новая песня на сигнале. Полуденный залп пушки на Петропавловке не разбудит этого юношу!

— Павел Сергеевич, если вы не соблаговолите подняться в ближайшие две минуты, то останетесь без завтрака, — грозит как можно более строгим голосом, через который все-таки просачивается улыбка.

— Если ты снова вспомнишь моего отца, то я останусь не только без завтрака, но и без настроения, — предупреждение звучит хрипло. Пашка поворачивается на спину, морщится, трет глаза, зевает, широко раскрыв рот и даже не пытаясь спрятать его под ладонью. — Мне вот интересно, я смогу взять только фамилию Мирона, когда вы поженитесь?

Олеся бросает на Пашку удивленный и красноречивый взгляд. Только ее сыну в голову может прийти подобный вопрос.

— О какой свадьбе ты говоришь? Мне, вообще-то, никаких предложений не поступало…

Войтович-младший отмахивается от последней фразы, как от ерунды, натягивает одеяло на лоб. Ему хочется подтянуть его еще выше, но дышать будет нечем. В голове проносится строчка из песни «Поменяю воздух на сигареты».

— Это он тебя просто торопить не хочет. Боится, что ты испугаешься и сбежишь из-под венца, как эта… как ее… Джулия Робертс.

— Пашка! — снова строго.

— Ну, что? — открывает лицо, смотрит на мать, которая стоит посреди комнаты в полной растерянности.

— Хватит бредить, и вставай уже, — наконец-то находит слова, а по сути, попросту уходит от темы. Сын поднял ее слишком рано, да и не ему о ней говорить. После неудачного брака Олеся не стремится вступать в новый, пусть и с другим человеком. Сейчас ей хорошо с ним, а что будет завтра, может показать лишь время.

Тяжело вздохнув, подросток поднимается с постели, мысленно прощаясь с ее мягкостью и теплом и громко декламируя стихи собственного сочинения:

Верните мне ночь обратно.

Ее было слишком мало.

Ушла без надежды возврата,

Забрав сладкий сон с одеялом.

Мне утро забилось в ресницы,

Подняв тяжеленные веки.

А может быть, это все снится?

И ночь совершает камбэки?

Олеся подходит к сыну и щипает его за бок.

— Ай! — потирая больное место, с обидой смотрит на смеющуюся маму.

— Это чтобы ты поторопился, — уже копаясь в сумочке в поисках туши для ресниц. — Мирон обещал забрать меня с работы, вечером киномарафон супергероев.

— Круто! — забыв про обиду, бежит в ванную, перехватив по пути бутерброд и отпив из кружки уже остывший чай. За несколько минут совершает привычные действия, на которые тратит обычно не менее получаса. Натянув на себя одежду, погладив Мишку и чмокнув маму в щеку, Пашка спешит на выход.

— Эй, ты куда так рано? — выйдя в коридор, Олеся прислоняется к косяку, смотрит на то, как сын застегивает пуховик и натягивает шапку.

— Мне надо сегодня, все, пока! — без объяснения снова целует в щеку мать, подхватывает рюкзак и выходит за дверь. Не хочет пока рассказывать про свою новую девочку, которую обещал проводить до школы. Это Мирона можно будет посвятить в свои тайны вечером, он и посоветовать может дельное, и денег дать на развлечения, если не будет хватать. А мама… Ну, она начнет расспрашивать, кто такая, и как все серьезно, а Пашка пока и сам не знает, на сколько его хватит. Девчонки порой такие сложные. Из примерно восьмидесяти тысяч человек, которых люди встречают на протяжении своей жизни, очень трудно выбрать одного — самого подходящего.

Олеся вздыхает, идет в кухню, закуривает и допивает кофе. Она думает о том, как быстро повзрослел сын, как хорошо, что он принял Мирона, и о том, что сегодня приедут дети Светы и Славы. Ей хочется, чтобы у них осталось положительное впечатление от посещения парикмахерской. Вылив остатки чая и кофе, вымыв чашки, она отвечает на сообщение своего мужчины, улыбается от того, что теперь может так его называть, и заканчивает сборы. Да, о браке с ним говорить слишком рано, Олесе нужно, чтобы не только ее окружение приняло Полунина, но и она сама смогла окончательно убедиться в правильности серьезного шага. Она больше не хочет повторения неудачных отношений. Никогда.

На полке у выхода лежит связка ключей сына. Вырасти-то вырос, но иногда ещё удивляет своей несобранностью. Забрав ключи, закрывает дверь и идет к подземке. По дороге радуется тому, что надела старый пуховик, а не подаренную Мироном шубу. Та больше подходит для езды в автомобиле, а не в метро, среди таких же не выспавшихся людей. Курит, отмечая про себя, что стала делать это гораздо реже, скорее, по привычке, чем по необходимости. Может, получится бросить?

***

Несколько дней прошло с той ночи наедине. Мирон сидит за компьютером и смотрит на монитор, но мысли его далеки от финансового отчета. Он думает об Олесе, о том, что его чувства не пройдут со временем, потому что к физическому аспекту прибавился ингредиент, которого раньше не хватало — любовь. Именно она делает желание быть ближе острым, значимым, она не дает забыть, выкинуть из головы мысли о женщине, которая стала не только любимой, но и родной. Теперь жизнь до нее кажется пресной, сейчас же у нее есть вкус, цвета, запахи и грани, которые, если и были видны раньше, не удавалось выцепить, вычленить и прочувствовать в полной мере.

Мирон снова тянется к телефону и перечитывает последнее сообщение от Олеси — она не пишет ничего особенного, только то, что Пашка оставил ключи дома и поэтому едет к ней после уроков. Это означает, что у них не будет даже нескольких минут в машине, чтобы остаться наедине. Данный факт не то, что огорчает, нет, он рад тому, что Паша есть в их жизни, просто наталкивает на мысль снова забрать Олесю и отвезти ее к себе домой или впервые остаться в съемной квартире Войтович. Он успеет утром заехать к себе, чтобы переодеться, главное, что спать будет не один. Представляя, как они засыпают, тесно прижавшись друг к другу, он понимает, что будет тяжело сдерживаться и ограничиться объятиями, но ведь это лучше, чем совсем ничего. Он слишком сильно скучает, чтобы лишить себя возможности уснуть и проснуться вместе.

Вернувшись к работе, Мирон проводит еще полчаса в своем кабинете, а после идет к отцу. Сегодня в офис приезжала Оля — протеже Белого, как бы ни хотелось, но нужно поговорить с начальником о новом сотруднике.