Желание отомстить вернулось с большей силой. И тогда я твердо решил отобрать ее у него и жениться на ней. Пусть страдает, как когда-то страдал я. Пусть чувствует эту боль, которая выжигала меня изнутри, мучила ночами напролет, заставляла умирать и восставать вновь.

Тогда в чем проблема? Вот она — Анисья, у меня дома, больше не сопротивляется, не пакостит. Сделает все, лишь бы Леший был цел и невредим, а вместе с ним и все его зверюшки. Что меня так задевает?

А вот что. Эти черные длинные волосы.

Маша появилась в моем доме пару лет назад. Эта хрупкая волшебная девочка сбежала от трех братьев Михайловых и искала пристанище. Когда средь бела дня, под проливным дождем она стояла и мокла на моем пороге, а капли дождя, стекая по ее смоляным волосам, заставили мое ледяное сердце забиться быстрее, я решил, что дам ей кров. И дал. Два года она жила под моим присмотром, помогала мне во всем и стала практически лучшим другом… или не другом?

Догадывался ли я о ее чувствах? Скорее да чем нет. Но Анастасия прекрасно дала понять, что такого, как я любить невозможно! Поэтому мысль о ее теплых чувствах ко мне мгновенно разлетелась на кучу мелких, острых осколков, способных ранить, если я когда-нибудь решу собрать их в одно целое.

Почему же сейчас ее слезы, застывшие в глазах, являются центром моей вселенной? Почему мне хочется подбежать, обнять ее и словить губами каждую слезинку? Успокоить, дать понять, что она в безопасности. Неужели это то чувство, которое я так долго запрещал себе чувствовать? Но я же так близко к мести. Мне осталось всего чуть-чуть. Неужели я отступлю?

Что со мной вообще твориться?

Я нашла подругу в своей комнате на своей кровати. Она сидела на краю и разговаривала с Моховиком. Малыш очнулся.

— Ты в порядке? — поинтересовалась я.

Маша едва махнула головой и отвела взгляд.

— Эй, он просто дурак, если не замечает рядом такую девушку, как ты.

— Все нормально, — остановила меня подруга, — я думаю, что пришло время смириться с тем, что я никогда не стану ему кем-то ближе. Я всего лишь дурочка на побегушках.

Брюнетка закрыла ладонями лицо и тихо всхлипнула. Мохыч погладил ее своей маленькой ручкой и тяжело вздохнул.

— Вот вы бабы глупые, влюбляетесь в холодных скупердяев, неспособных ответить взаимностью, и мучаетесь потом. А ведь нужно всего лишь оглядеться вокруг, по сторонам. И снизу, желательно. — Добавил он, — здесь столько хороших мужиков и больших и маленьких, на любой вкус — раскинул плечи зелененький.

Чем это он занимается? Неужто к Маше сватается?

Маша раскрыла ладони, давая возможность мне на нее взглянуть, и удивленно вскинула брови. Я хохотнула в кулак, чтобы не рассмеяться в полную силу.

— А что? Чем я хуже? Ростом не вышел? — буркнул мужичек, — зато со мной ты будешь как за каменной стеной…

Ага, такой маааааленькой стеночкой.

— я буду уважать тебя, оберегать, холить и лелеять…

— Спасибо, Моховик, — еле выговорила она, давясь от смеха, — но мое сердце всегда будет принадлежать другому. Самому холодному мужчине во всем мире!

Мохыч пожал плечами.

— Бабы, — выдохнул он и спрыгнул с кровати.

— Ты куда? — поинтересовалась я.

— Куда-куда, домой, к хозяину. Заждался уже, небось. До свидания, дамы, буду заглядывать периодически, — выдал кроха, — Анисья, а ты держись, девочка. И верь в свои силы! — Мохыч щелкнул пальцами и исчез.

Он, что, в любой момент мог так сделать? Значит Леший велел ему быть со мной. Это хороший знак. Он понял, что все это игра.

Маша посмотрела на меня с грустной улыбкой на лице и выдохнула.

— Нет, правда, Ась. План хороший. Но… — замялась подруга, — давай его приворожим не ко мне…

— Да, ты что? — возмутилась я, перебив подругу, — ты что, не видела его взгляда? Он испугался за тебя!

— Не думаю… тебе показалось!

— Да точно тебе говорю, он прям застыл, глядя на тебя. Мне кажется он к тебе…

— Нет, — остановила меня она, — не говори этого, не давай мне пустую надежду, вдруг тебе и впрямь всего лишь показалось.

Маша поднялась с места и направилась к столу. От радости за Мохыча я и не заметила мешка на нем.

— Это тебе Яга передала, — раскрывая торбу, объясняла она, — Меня хорошо приняли, к удивлению. Все расспрашивали о тебе. — Подруга повернулась и взглянула на меня. — Я еще не видела столько боли в глазах. Леший с ума сходит по тебе, Ася.

На ее лице появилась измученная улыбка. Она, безусловно, рада, за меня, но в то же время ей безумно больно видеть ответную любовь, которая ей недоступна. Мне тоже после расставания с Максимом было больно смотреть на целующиеся и обнимающиеся парочки в парке или кафе.

— если у тебя получится сделать то, что ты задумала… я… как мне с ним быть, зная, что это всего лишь приворот? Что эти чувства ненастоящие?

Я поставила себя на место подруги. Я бы тоже не смогла жить с мужчиной, у которого чувства ко мне искусственно выращенные. Это, как пить в жаркий день без возможности напиться. Вода вроде льется по горлу, а сытости никакой. Жажда убьет ее.

— Что же делать, Мань? — я присела на кровать и погладила свои растрепанные рыжие волосы.

— Тебе — приворожить его к другой, а мне — просто отпустить.

— Но как же ты…

— А что я? Когда зелье сработает, Кощей забудет обо мне и я со спокойной душой сбегу в ваш мир. Может, там найду себе место, если здесь до сих пор его не обрела.

Зная себя, я бы на ее месте не смогла бы жить без Лешего. Если у Маши такие же сильные чувства к Кощею, она просто умрет от тоски.

С каждым днем моя подруга становилась мрачнее, а Кощей и вовсе перестал говорить. Задумчивый и озадаченный, он кивал на мои просьбы и, жестикулируя, отдавал приказы слугам. Мое существование состояло из бесконечных примерок нереальных размеров свадебных платьев, и выбора украшений и обуви. Все приторно блестящее и невыносимо дорогое. Мною занималась целая команда Свадебных Сказочных мастеров. Парикмахеры, визажисты, стилисты. Чувствовала себя участницей передачи "Перезагрузка", только в обратную сторону. Не знаю, как здесь, но у нас бы этот наряд приняли за безвкусицу.

Меня часто навещала бабушка "будущего жениха". Часами осматривала с ног до головы в разных нарядах и отрицательно кивала головой. Ничего ей не нравилось из всей этой кучи тряпья. Собственно, как и мне. Она относилась ко мне, как к своей второй внучке. Шутила, обнимала и просила называть бабулей. Часто приходилось ловить на себе Машкины взгляды. Не представляю каково ей сейчас. Я бы умерла от горя.

— Вот, примерь это, — она протянула мне очередное платье, вышитое переливающимися на солнце паетками и стразами.

Я посмотрела на него, и ком подкатил к горлу. Меня буквально тошнит от этого антуража, от этой «роскоши», от этого… ВСЕГО. Мне захотелось схватить его, разодрать на мелкие кусочки, порезать, сжечь, испепелить, да, все что угодно лишь бы не видеть больше никогда. Но вместо этого я лишь тихо прошептала:

— Я не люблю вашего внука, — выдала, как на духу.

— Что? — лицо старушки удивленно вытянулось, — зачем же тогда…

— И он меня не любит! — перебила ее я, парируя исключительно правдой.

Не знаю, на что я надеялась, но мне показалось, что ей можно доверять. Я почувствовала от этой женщины тепло, будто это моя дальняя родственница по папиной линии, седьмого колена. Я подумала, что если расскажу ей сейчас правду, возможно, она перестанет так давить на меня. Может… ну, не знаю, может она поймет меня.

Бабуля присела на кресло и стеклянным взглядом обвела окружающих.

— Оставьте нас, — грубо произнесла она, и мастера тут же испарились из гостиной.

Она серьезно взглянула на меня и похлопала ладонью по рядом стоящему стулу.

— Присаживайся, расскажешь мне все.

Я, ни минуты не думая, выполнила просьбу бабушки и присела рядом. Даже после такого серьезного заявления она не перестала тепло относиться ко мне. Ее глаза излучали доброту и заботу. Я не ошиблась. Я могу ей доверять.