В Треморлоре.

Дольщица Финт встала и потянулась, явственно ощутив все болезненные узлы в спине. И тут дверь открылась. Внутрь, поднырнув под притолокой, протиснулась чудовищно громоздкая фигура: с плеча свешивается бесформенный мешок, на поясе зловещего вида нож. Чертов Трелль.

— Гланно, — сказала она. — Лучше вытащить Квела.

Последний оставшийся в живых возчик их экипажа поморщился и похромал к клозету.

Она следила за варваром, перешагнувшим через пьяницу и направившимся к бару. Крыса подняла голову и поспешно удалилась по стойке. Трелль потряс голову Язвы Младшего. Бармен кашлянул, медленно выпрямился, утер рот, близоруко заморгал. А потом поднял глаза, окинул взором нависающую фигуру гостя…

Заблеял и отступил на шаг.

— Не обращай внимания, — крикнула Финт. — Тебе нужны мы. Сюда.

— Что мне нужно, — ответил Трелль на сносном дару, — так это завтрак.

Мотая головой, Язва помчался на кухню, где его встретила визгливая женщина. Оглушительная тирада затихла, едва захлопнулась дверь.

Финт притащила скамейку от ближайшей стены, ибо никакой стул не выдержал бы варвара, и показала рукой: — Иди сюда, садись. Но знай: мы избегаем Семиградья. Там недавно воцарилась ужасная чума. Хотя трудно сказать, как все обернулось.

— Нет, — сказал, подходя, Трелль. — Я не намерен возвращаться в Семь Городов или Немил.

Скамейка затрещала под его весом.

Полнейшая Терпимость смотрела на гостя до странности жадным взглядом. Рекканто Илк просто смотрел, раззявив рот; пряди шевелюры двигались, так сильно он двигал мышцами скальпа.

Финт сказала Треллю: — Правда в том, что мы в плохой форме для путешествий сколько-нибудь… дерзких. Мастеру Квелу нужно поискать новых дольщиков, а это может занять дни, даже целую неделю.

— Ох, это неудачно. Говорят, ваша Гильдия имеет конторы в Даруджистане…

— Да, но я случайно знаю: свободен лишь один экипаж. Куда вы надеетесь доехать и как быстро?

— Где ваш мастер? Или вы уполномочены вести переговоры?

Тут Гланно удалось наконец вытащить Мастера Квела из клозета. Мастер был бледен, он покрылся потом; казалось, ноги не совсем его слушаются. Финт встретила его несколько дикий взор. — Как, лучше?

— Лучше, — прохрипел мужчина. Гланно кое-как удалось усадить его в кресло. — Это был проклятый почечный камень. Размером с палец. Никогда не думал… ну, забудем. Боги, это кто?

Трелль привстал, чтобы поклониться. — Извините. Мое имя Маппо Коротыш. — Он снова уселся.

Финт заметила, что Квел облизал губы. Протянутая за кружкой рука тряслась. Он скривился, обнаружив, что кружка пуста, и опустил ее на стол. — Самый знаменитый Трелль изо всех. Печально знаменитый. Ты потерял его, не так ли?

Темные глаза варвара сузились.

— Ах, понимаю. Куда? — прохрипел Квел, как будто его душили.

— Мне нужно на континент под названием Летер. В империю Тисте Эдур, управляемую безумным императором. Да, я готов заплатить за работу.

Финт никогда не видела хозяина столь возбужденным. Удивительно. Ясно, Квел узнал имя Трелля, что означает… гм, что-то.

— И, э… он встретился с безумным императором, Маппо? В ритуальном поединке?

— Не думаю!

— Почему?

— Думаю, что… ощутил бы …

— Ты имел в виду — конец света?

— Может быть. Возможно, случилось что-то иное. Не могу сказать, Мастер Квел. Я хотел узнать, возьмете ли вы меня туда?

— У нас мало людей, — ответил Квел, — но я могу сходить в контору, полистать список кандидатов. Провести быстрый опрос. Скажем, завтра утром я смогу ответить.

Могучий воин вздохнул. И огляделся: — Мне некуда идти. Можно бы остаться здесь до завтра.

— Звучит разумно, — согласился Квел. — Финт, идешь со мной. Остальные приберите здесь, поглядите за лошадями, каретой и все такое. Держитесь неподалеку, составьте компанию Маппо — у него, может, и большие клыки, но он не кусается.

— А я кусаюсь, — сказала Полнейшая Терпимость, подарив Треллю зазывную улыбку.

Маппо довольно долго глядел на нее, потом потер лицо и встал. — Так где завтрак?

— Идем, Финт, — сказала Квел, морщась и вставая.

— А вы сможете?

Кивок. — В конторе заправляет Харадас — она сможет достаточно быстро исцелить меня…

— Отлично. Поддержать под руку?

В любви, как хорошо знает легион угрюмых поэтов, нет ничего незначительного. Зато есть множество позывов, которые путают с любовью, например: похоть, жажда обладания, обожание, зловещие формы сдачи, в которой воля человека истекает жертвенной кровью, а также одержимости фетишистского сорта — поклонение мочкам ушей или пальцам на ногах или срыгнутой пище. Наконец, имеется склонность стареющих людей к соревнованию, что у самых старых — хотя от кого, как не от них, стоило бы ожидать мудрости — проявляется в форме безумной зависти.

Подобная нехватка сдержанности запустила множество кораблей, потопив столь же большое их число, если смотреть на дела с отдаленной перспективы — что является не только рекомендуемой, но, во имя всех вздохов мирского ветра, возможно, самой насущной чертой способности выживать — но молитесь, дабы сие округлое эго не потонуло бездумно в исчислении сонмища скучных рассказов о горестях, потерях и тому подобном и не погрузилось в бормотание жалоб на одиночество, которое вовсе не является сознательным выбором живого существа!

Так обратите внимание (с явным облегчением) на эту троицу, в коей для каждого любовь отягчает любое мгновение, словно вулкан, готовый взорваться под скрежет континентов, содрогание долин и шевеление земных щелей — но нет, честь диктует необходимость некоторого исследования того, что кипит и шевелится под твердью. Лишь двое из троих содрогаются и извиваются в сладкой муке того-что-может-быть-любовью, а субъектом их захваченного внимания является никто иная, как третья в их хрупком трио, ибо она, будучи по природе женственной, еще не решила и, возможно, никогда не решит — что не устает показывать. А если двое в некоей точке грядущего принесут себя в жертву, соперничая в любви … ну что же, много угрей ползает в тине, не так ли?

Итак, трое соединились на войне, а еще сильнее спаялись несчастием желаний после окончания войны. Ныне они обнаружили себя в славном городе Даруджистане, двое преследующих одну, куда идет одна, туда же устремляются и двое, а она гадает: насколько далеко они смогут зайти. Интересно!

Она безграмотна, но все же накарябала имя в списке — если допустить, что эти знаки, напоминающие предсмертные судороги куриного сердца, могут верно передать ее имя; и смотрите! верные спутники тут как тут, первый выводит на редкость сложную подпись, по которой можно заключить, что его зовут Пятно Экстатического Слизня, тогда как второй, поглядев на подпись первого, при помощи кисти, присыпки и ногтей изображает закорючку, напоминающую змею, что старается пересечь площадь, на коей целое племя привлекает танцами внимание жалких богов дождя. Затем оба поклонника встают, сияя от гордости и скаля друг на друга зубы, а их любовь отходит к ближайшему навесу, под которым старушка с водорослями в волосах жарит фаршированных мышей.

Двое поспешили за ней, отчаянно желая оплатить ей завтрак — а может, забить старушку до бесчувствия (их движения намекали как на первое, так и на второе).

Вот так верховный маршал Джула Бревно и верховный маршал Амба Бревно, а также болотная ведьма по прозвищу Чудная Наперстянка, все трое из Волонтеров Мотта, оказались в одном шаге от добровольного вступления в ряды дольщиков как раз тогда, когда Мастер Квел и Финт пришли в контору Трайгальской торговой Гильдии. И, хотя три человека не вполне соответствовали потребностям Квела, они пришлись как нельзя кстати, учитывая жестокую нужду Маппо.

Итак, им все же не придется ждать до завтра. Вот это довольно значительно.

Счастливые дни!

Заговоры — путь цивилизованного мира, заговоры как реальные, так и воображаемые; в азарте ходов первых и ответных теряет всякое значение правдоподобие исходных схем. В подземной, самой тайной комнате имения Советник Горлас Видикас усадил приятелей — Советников Шардена Лима и Ханута Орра в компанию достойных гостей; вино лилось словно из фонтана Королевы Снов — ведь если не сны, то по крайней мере безответственные мечты завладели их вниманием на всю ночь.