— Баязи! — обратился начальник к одному из всадников. — Освободи лошадь для этих фаренги, а сам пересядь к Хафизу. Отвезем их в Барахпур к самому фаудждару. Да благословит его Аллах!

Через несколько минут кавалькада быстрым аллюром двинулась по берегу Чинаба в сторону гор.

Утро было чудесным и солнечным. После ночного дождя, сменившего надоевшую жару на прохладу, дышалось особенно хорошо. Фаудждар Бахадур Сингх, помощник субедара делийского падишаха в Пенджабе, плешивый толстяк с заплывшими жиром глазками и тоненькой полоской черных усов над верхней губой, сидел на ковре среди подушек под разноцветным матерчатым навесом и неторопливо ел. Он сосредоточенно погружал пальцы правой руки в блюдо, наполненное дымящимся кари из баранины, захватывал щепотью рис с чечевицей и кусочками мяса и отправлял в рот. Острый красный соус стекал по пальцам; Бахадур слизывал его, громко причмокивая. Рядом стояли двое слуг. Один держал полотенце, медный тазик и глиняный кувшин с водой для мытья рук, второй — серебряный кубок с даисом и фарфоровую вазу с гроздьями винограда. Насытившись, фаудждар вымыл правую руку в тазике, вытер о полотенце и протянул ее слуге. Тот, поклонившись, вложил пиалу с даисом в протянутую руку владыки. Фаудждар не торопясь выпил, отщипнул несколько виноградин, пожевал и негромко сказал:» Бетель!» Третий слуга поставил перед ним большой серебряный поднос с углублениями, в которых лежали мелкие колотые орешки арековой пальмы: кардамон, гвоздика, белая липкая известь и густой арековый сок. В центре, в большом широком углублении лежали горкой чисто вымытые, еще влажные листья бетеля. Бахадур Сингх любил готовить лакомство сам.

Он взял лист бетеля, одну его сторону быстро намазал известью, а другую густым арековым соком, затем посыпал лист сверху арековыми орешками, кардамоном и гвоздикой, несколькими ловкими движениями пальцев свернул бетель в изящный треугольный кулек, засунул за щеку и начал с наслаждением жевать, причмокивая. Слуга придвинул к Бахадуру серебряную чашу — тхукдан, попросту говоря плевательницу.

Фаудждар махнул рукой слугам — уходите, и те, пятясь, исчезли, а сам он, пережевывая бетель, погрузился в невеселые размышления. Ему нужно было срочно выполнить приказ мир бахши Махфуз-хана, военного министра при его величестве несравненном падишахе Фаррухе Сийяре, касающийся рекрутского набора в могольскую армию. Округ Шахири, которым управлял Бахадур Сингх, должен был поставить две рисалы вооруженных всадников по сто человек, две пушки и десять сипаев банну. Всадников фаудждар уже почти набрал благодаря угрозам и посулам, а вот с пушками оказалось плохо; то есть две пушки двенадцатого калибра были, да пушкари давно разбежались. И главное — нет хороших, знающих артиллеристов, командиров орудий. Орудийную прислугу общим числом по тридцать человек на ствол набрать еще можно, но командиры… командиры… Под их началом должны были находиться и сипаи банну… Где взять командиров? Фаудждар тяжело вздохнул, сплюнул жвачку бетеля и поежился. За невыполнение такого важного приказа вполне можно лишиться головы.

В этот момент послышался топот конских опыт, и к временной стоянке фаудждара подъехала группа всадников. Несколько человек спешились, и один из них, чернобородый, приказал слезть с лошади англичанам. Он попросил у фаудждара разрешения подойти. Тот утвердительно кивнул, и чернобородый приблизился, подталкивая перед собой англичан. Опустившись на колени, он почтительно произнес:

— Хузур! Да ниспошлет тебе Аллах благополучие! В пяти косах отсюда на дереве у реки мы нашли этих людей. Они утверждают, что они инглиси, купцы и их ограбили на перевале Пир-Панджал. Кроме того, они говорят, что у них был фирман на торговлю и дастак от несравненного падишаха Фарруха Сийяра, да благословит его Аллах!

— Так ли это, фаренги? — спросил Бахадур Сингх, оживившись и обращаясь к Гибсону — видимо, считая его за старшего. — Ты говоришь на УРДУ?

— Да, сахиб, немного говорю, — промямлил тот. — Сначала нас ограбил какой-то великан, а потом…

— Да, сахиб, я тоже говорю на урду, — вступил в разговор Николас, приосаниваясь, — и все сказанное — истинная правда. Хозяин я, а это мой помощник. Меня зовут Кондрелл, а его Гибсон… А ты помалкивай, болван, чего ты там плетешь! — бросил он Джону по-английски и продолжал на урду: — Сахиб! Помоги нам добраться до Дели.

— А где ваши фирман и дастак? — несколько удивленно спросил фаудждар.

— Сахиб! У нас их украли разбойники!

— Это очень плохо! Очень плохо! — Лицо фаудждара помрачнело. — Я получил строгий приказ от самого несравненного Фарруха Сийяра всех инглиси, у которых нет документов, немедленно казнить. Потому что они шпионы. Вы поняли, фаренги?

Фаудждар провел рукой вокруг шеи, выпучил глаза и захрипел, показывая англичанам их скорую судьбу.

Николас и Джон переглянулись.

— Сахиб! — загнусил Кондрелл. — Мы хорошие люди, мы никому не причинили зла, мы только купцы. Отпусти нас ради Аллаха всемогущего, смилуйся!

Англичане рухнули на колени, умоляюще прижав руки к груди.

— Смилуйся, смилуйся, сахиб! — завыл Гибсон.

— Смилуйся! — присоединился к нему Николас, бухаясь лбом об пол.

— Связать им руки! — жестко процедил фаудждар. В его глазах появился стальной блеск.

Сипаи бросились на англичан.

В этот момент визирь Калим-хан, сидевший справа от Бахадура Сингха, придвинулся и начал что-то шептать ему на ухо. Фаудждар вначале слушал довольно равнодушно, но постепенно его лицо преобразилось, и он с явным интересом начал кивать головой. Потом сам что-то шепнул на ухо визирю и махнул сипаям:

— Подождите! Оставьте их!.. Фаренги! Кто-нибудь из вас разбирается в пушках? Может стрелять?

— Сахиб! Сэр! — Гибсон вскочил и замахал руками, тыча себя в грудь. — Я, я, я два года служил в артиллерии, в полку сэра Ньюбери. Я сержант в отставке, я был командиром батареи, — он выпятил грудь, — четыре пушки восемнадцатого калибра…

Николас в изумлении смотрел на него. Фаудждар невозмутимо слушал, слегка кивая головой, потом наклонился к визирю и что-то негромко сказал ему. Тот кивнул утвердительно.

Гибсон тем временем, совсем распалившись, начал выкрикивать артиллерийские команды:

— Зажечь фитиль! Снять фартук! Вкатить ядро! Огонь! Готовь банник!

— Молчать! — крикнул Бахадур Сингх, вскакивая на ноги.

Когда наконец наступила тишина, фаудждар откашлялся и сказал:

— Фаренги! Мы, милостью Аллаха всемогущего, даруем вам жизнь. Да будет мир ему и вечное владычество над нами! Но это еще не все. Мы, да будет это исполнено во имя благополучия нашего несравненного падишаха Фарруха Сийяра, хотим нанять вас обоих артиллеристами в нашу доблестную армию. Будете получать по триста рупий в месяц, вас хорошо оденут, — он брезгливо покосился на лохмотья англичан, — и будут хорошо кормить. Согласны ли вы?

Николас от изумления раскрыл рот, а Джон начал непроизвольно переступать с ноги на ногу. Прошло несколько секунд, пока они не осознали, что спасены! Им чертовски повезло!

— Да, мы согласны, согласны! — одновременно выдохнули оба, еще не совсем понимая, что произошло. Почему еще несколько минут назад им грозила смерть, а сейчас свобода раскрывает свои объятия? Это могло быть только божественным предопределением. И каждый из них в эту минуту горячо возблагодарил Господа за чудесное спасение — слава, слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!

В том, что фаудждар предложил англичанам стать наемниками, не было ничего необычного. Военачальники Великих Моголов и их соперников — правителей независимых княжеств Индии — часто нанимали европейских артиллеристов — англичан, французов, датчан, немцев, португальцев, голландцев. А тут речь шла о его, фаудждаровой, голове!

— Да, мы согласны! — снова громко и радостно повторили Николас и Джон.

— Хорошо, уважаемые! — ответил довольный фаудждар. — А ты что скажешь, почтенный Калим-хан?

— Хузур! Хвала Аллаху, ему одному! Да воцарится его благословение и мир над господином нашим, непобедимым и несравненным падишахом Фаррухом Сийяром, приказы которого наполняют наши сердца радостью и желанием исполнить их как можно лучше. Мудрость и благоразумие нашего фаудждара не знает границ, — ответил тот с поклоном.