Видя, как йологлайдер стремительно уходит вверх, Корвин крикнул в микрофон:

– Лирлав! Это слишком сильный трамплин, давай-ка аккуратно соскальзывай оттуда.

– Корвин, у меня все ОК, я контролирую полет, – ответил голос в наушниках.

– Лирлав! Это трамплин, а не термик, там все иначе. Будь осторожна!

– Корвин, я поняла, аккуратно выхожу… Ух, как раскачивает!..

– Лирлав, стоп! Никуда не дергайся. Держись в спокойной зоне потока.

– Да, Корвин, я поняла. Не дергаюсь. Тут вообще-то нормально.

– Лирлав, продолжай говорить, сообщай все, что происходит.

– Да, Корвин. Надеюсь, тебе не надоест слушать однообразный флэйм.

– Не надоест, – сказал штаб-капитан. Он тоже не был профи в планеризме, но знал, что волновые потоки меньше турбулизованы в ядре, чем по краям. В ядре безопаснее – до некоторого времени. Когда Лирлав поднимется до «линии смерти» – 6 километров над уровнем моря, где давление падет вдвое, и кислородное голодание неизбежно, надо по любому выходить из восходящего потока. Но, там, соответственно, и плотность воздуха вдвое ниже, а значит, и сила потока вдвое ниже.

Корвин вел «Колибри» параллельно йологлайдеру, на дистанции около полкилометра. Влияние волнового потока чувствовалось уже здесь: «Колибри», весящий примерно 7 центнеров, подвергался болтанке. Йологлайдер весит всего центнер вместе с пилотом, поэтому, если он попадет в эту пограничную зону, то его будет трясти как в шейкере. Правда, конструкция рассчитана по нормам «Red Bull Air-Race» – на перегрузки 10G. Корвин сейчас не мог себе ответить на вопрос, зачем взял для расчета такие жесткие требования, но зато сейчас он был уверен в прочности машины. Но проблема в том, что матерчатое кресло и ремни безопасности не анти-перегрузочные, они не защитят тело пилота от рывков. Думая об этом, Корвин продолжал уверенно управлять «Колибри», поддерживать КАК БЫ непринужденный флэйм с Лирлав, и отмечать маршрутную обстановку. Волновой поток продолжал тащить йологлайдер по вертикали к границам стратосферы, а по горизонтали – на чистый запад с все возрастающей скоростью. При сохранении режима, меньше, чем через час Лирлав пройдет сильно южнее Пингелапа, причем уже выше «линии смерти». Соскользнуть надо раньше…

...Таймер отсчитывал минуты, альтиметр – метры. Корвин вдруг вспомнил, как обещал Лирлав «экстремальный пилотаж». Вот, блин! Знал же, что нельзя так шутить. Плохая примета. Ляпнул – получил. Впрочем (сказал он себе) пока ситуация не экстремальная. Просто нештатная. Нет причин кричать «Mayday». Тест-полет на несерийной технике довольно часто проходит нештатным образом – и профи не драматизируют это.

…Тем временем, высота достигла первой критической отметки 5000 метров. А атолл Пингелап сейчас был примерно в 70 км к северо-западу. Тут-то все и случилось.

– Корвин, это Лирлав! У меня падают обороты колеса! Мне менять угол атаки?

– Лирлав, не делай этого. Пусть обороты падают, – быстро ответил он, прикидывая, что эффект понятный, плотность воздуха стала ниже, и динамический поток через сечение воздушного колеса ослаб. На обычном автожире потерю оборотов ротора никак нельзя допускать: машина просто потеряет опору. Но воздушное колесо «йоло» станет просто плоским кольцевым крылом, низкоэффективным, но достаточным, чтобы продолжать управляемый полет. А раскрутить его, меняя угол атаки, можно потом, после частичной потери высоты.

– Корвин! – раздался тревожный голос Лирлав, – Оно сейчас вообще остановится.

– Лирлав, это не станет проблемой!

– Корвин, кажется, я падаю. И зверски трясет.

– Лирлав, сейчас тряска уйдет, – пообещал Корвин, глядя, как йологлайдер бессистемно планирует, описывая в воздухе неровный серпантин.

– Да, тряска ушла, – через несколько секунд сказал она, – но я быстро теряю высоту.

– Лирлав, слушай внимательно и выполняй. Сейчас мы спокойно раскрутим йоло.

…Ситуация оставалась нештатной, но была уже типовой, для нее имелась инструкция (Корвином же сочиненная): «действия пилота в случае полной потери оборотов йоло – ротора при достаточном ресурсе высоты». И сейчас Корвин очень спокойно, по шагам, отработал эту инструкцию. Всего 300 метров потери высоты со скольжением вперед, и воздушное колесо нормально завертелось.

– Уф, Корвин, – послышался сконфуженный голос Лирлав, – я так глупо струсила.

– Ты отлично справилась с нештатной ситуацией, – возразил штаб-капитан, и подумал: «реально, больше всех тут струсил я, а глупо или нет – это уже не важно».

– Корвин, командуй: что делать? – продолжила она.

– Лирлав, продолжай полет в обычном режиме. До Пингелапа 67 км на норд-вест. Это должно быть видно на твоем мониторе.

– Да, Корвин, это я затупила. Последствия дефицита кислорода. Сейчас исправлюсь.

Тут в наушники ворвался новый голос хриплый, будто простуженный.

– Африка вызывает Корвина. Что ты там творишь?

– Это Корвин, слышу тебя стабильно, Африка. Мы с курсантом Лирлав слегка учились использовать большой трамплин для планера. А ты где?

– Это Африка. Я между вами и Пингелапом. Вылетел на случай, если вы влипли.

– Это Корвин. Мы не влипли, Африка, но мерси за готовность поддержать.

– Это Африка. Одним «мерси» вы не отделаетесь. С вас дюжина пива за экстренный вылет. Я провожу вас до базы. Корвин, я в трех милях на 11 часов от тебя!

Штаб-капитан быстро сконцентрировал внимание на участке неба чуть левее курса, и увидел серую точку на фоне выцветшего лазурного неба. Еще несколько секунд, и она превратилась в характерный фронтальный силуэт приближающегося «крабоида». Экс-консул Ури-Муви Старк, известный как «Звезда Африки», и как «Капитан Нормандия-Неман», был в своем репертуаре: возникал из ниоткуда, и сразу брал все под контроль.

…

Часом позже. Атолл Пингелап (20 июля, обеденное время).

Атолл Пингелап – точка в океане между Косраэ и Понпеи. Пингелап – три острова: Деке, Сокоу и Пелелап, суммарной площадью 2 квадратных километра, заключенные внутри рифового барьера причудливой формы, примерно 4 километра по диагонали. Пингелап – родина одного из самых невезучих этносов в Микронезии. Сплошная полоса невезения началась с удара колоссального циклона 1775 года, после которого из нескольких сотен жителей выжили лишь двадцать. За сто лет население восстановилось, но тут возникли миссионеры, и привезли катехизис, сифилис и туберкулез. Численность жителей снова устремилась к нулю, и тогда колониальные власти арестовали и увезли всех колдуний-знахарок, знавших абортивные травы. Нельзя же было допустить дефицита рабочих на кокосовой плантации! Население стало быстро расти, но его генетическое здоровье закономерно падало, и к середине XX века каждый третий житель страдал врожденной цветовой слепотой, а каждый пятый – нарушениями метаболизма. В 1960-х атолл был выбран в качестве одной из опорных точек Аэрокосмических сил США, тут построили аэродром и радарную станцию. Но в начале XXI века все это было брошено.

Туземцы Пингелапа как-то доживали на руинах заразившей их «Западной культуры»… Вторая Холодная война и финансовый супер-кризис поставили жирную точку в этом грустном процессе. Атолл практически обезлюдел. Но в феврале текущего года сюда пришли колонисты из Южно-Центрального сектора тех же Каролинских островов, по существу, те же микронезийские туземцы, но по историческим причинам избежавшие фатальной миссионерской порчи. Теперь некоторые из них ехали со своих несколько перенаселенных атоллов на обезлюдевшие атоллы восточного сектора. Глядя на это с позиции научной демографии, можно было сказать: здесь идет классический процесс повторного заселения земель, опустошенных стихийным бедствием. Так многократно происходило на разных архипелагах Океании в разные эпохи. Стихийным бедствием в данном случае был не сейсмический всплеск или долгая засуха, а еврокультура, но для популяционной динамики это без разницы. Бедствие прошло – тут снова можно жить.