— Вер Витар, тана слишком быстрая, даже меня обогнала. Я бежал за ней, но меня буквально сбили с ног и мне пришлось отбиваться. Знаю, что виноват… — мальчишка и вправду опустил глаза. Понимает, что за ослушание достанется. Эх, балбес, ведь мог и погибнуть. — Я сейчас! Я пройду оборот и быстро возьму след, — мальчишка спешно скидывал одежду.

Я слышал, как Ренар раздает приказы бойцам, многие из которых тоже уже перекинулись в человеческую ипостась, сверкая теперь голыми задницами. Хотя для нас это всегда было в порядке вещей. Да и замерзнуть никто не боялся — наша природа хранила от такой напасти, достаточно долго сберегая тепло тел. Кто-то уже растаскивал трупы врагов. Несколько сдавшихся в плен стояли под охраной скалящихся бойцов. Если бы не желание допросить, никто бы из них не выжил. Всем известно, что варды не отличаются милосердием к подлецам. А уж тем, кто готовит ловушки и берет в заложники мирное население, в любом случае не поздоровится.

Несколько оборотней помогали нашим раненым и отдельно относили в сторону погибших. Их, к счастью, оказалось только трое. Хвала Праматери, нас не легко убить, но и эти потери боль для стаи. Мы споем им прощальные песни и предадим огню, чтобы отвести прах домой, в горы, где их дух примут и отправят на перерождение, как верных воинов, павших в схватке. К таким Великая мать-кошка благосклонна и их родне не стоит долго рыдать. Ведь с честью умершим в битве не грозит огонь Хамзы.

Гент пушистой рысью петлял между деревьев, виляя коротковатым для варда хвостом. Я едва успевал за ним. Но, вдруг, он завертелся на месте, несколько раз обойдя вокруг и недовольно фыркая. В конце концов он жалобно мявкнул и замер. Через несколько секунд на молодой зеленой траве, вместо рыси стоял мальчишка. Я к тому времени успел с ним поравняться и опирался на ствол раскидистого клена, тяжело дыша. Ведь догнать эти быстрые лапы на своих двоих почти невозможно.

— Не чую, вер, простите! — Гент сокрушенно мотнул головой. — Она как сквозь землю провалилась!

Мне осталось только выругаться от души. Раздражение накатило волной: на нее, за необоснованное недоверие ко мне, на врагов, из-за которых и случилась вся эта заварушка. На себя, что не смог ее защитить и позволил уговорить взять с собой, хотя мы с Ренаром и были бы уже мертвы без помощи Илии. И, конечно, на Храмовников, что довели до абсурда ситуацию с магией в этих землях.

Праматерь, ну чего она так испугалась? Ведь я клялся ее защитить! Мы же не люди, в конце концов и с Детьми Леса когда-то прекрасно ладили. Пока те не ушли за завесу, которую сами и установили. Нам с ними нечего было делить. У вардов были горы, а жителей лесов и долин туда не тянуло.

Хотя о чем я? Ей-то откуда все это знать?

Я нервно оглядывался по сторонам, не представляя, что еще предпринять. Ведь это явно лес скрыл свою ведьму. Сама небойсь и попросила. Глупышка… Одна, ослабленная, раненая и напуганная. Перед глазами возникло видение бледной, сжавшейся в комочек девушки, истекающей кровью. И вместо злости на ситуацию, внутри меня неожиданно всколыхнулась паника. Страх потерять ее, не найти, не защитить. Почувствовал, как откуда-то, очень издалека меня позвал мой Зверь. Я замер пораженно, ловя это давно забытое ощущение. Нет, в этот раз точно не почудилось. Он хотел вернуться! Не ко мне — моё проклятие не пускало вторую сущность в этот мир. Белый Ирбис рвался к ней, к Илии. И ради нее даже пытался преодолеть ту стену, что его держала десяток лет вдали от меня.

От осознания этой мысли, я не заметил, как пораженно опустился на землю. И прислонившись все к тому же клену спиной, закрыл глаза, пытаясь осмыслить произошедшее.

Вот это поворот, Витар! Ты же знаешь, что это может обозначать только одно, мой друг!

Праматерь, но она же ведьма! Свободная от животной сути, а значит и от зова. У нее будет право выбирать. Как и ее саму может выбрать не только мой Зверь. Эта не та мифическая парность, о которой нам с детства рассказывают сказки, а юные девицы-варды вздыхают по ночам. Я открыл глаза и рассмеялся, под недоуменный взгляд Гента.

Эх, мало тебе было проклятья, Белый Ирбис? Или лучше Белая Смерть, как тебя называли по ту сторону Иссольских гор?

— Семя под корень, Белая Смерть? Тебя ведь за этим послали?

Ночь полна криков умирающих и дым от сгорающих хижин коптит равнодушные небеса. Сегодня все закончится, нравится мне это или нет.

Его глаза смотрят без страха. Уж в чем Арота точно нельзя было обвинить, так это в трусости. Он знает, что проиграл, но не сдался. В его руках зажат фиал, от которого так и фонит смертью. Скольким пришлось умереть, чтобы месть состоялась? Я знаю, что сосуд разобьется, когда тот за кем я пришел, сам упадет замертво. А значит проклятью быть.

— Давай же, уже немного нас осталось. Добивай! — его губы кривятся в презрении и едкие слова буквально выплевывает мне в лицо. — Ты просто верный пес Карила, исполняющий приказы! Раб своей звериной сущности и твоей крови. Жаль я не увижу, каково это будет почувствовать, что тебя использовали, когда уйдет твой Зверь.

Воспоминания прокатились болезненной волной. Не вовремя. Всегда не вовремя. Не стоит об этом думать. Какая сейчас разница, что старый мерзавец оказался во многом прав? Лучше думай, как найти ту, которую выбрала твоя сущность. И сделала это ещё раньше, чем осознал твой разум, хотя душа и противится этому. О, духи гор, я и вправду после проклятия Харама перестал следовать зову крови. Привязки исчезли, осталась лишь воля, та, что подвластна сердцу и опыту. И что теперь? Зверь не вернулся, но указал свою истинную. Что дальше со всем этим делать? Забыть и не думать, ведь это лишь отголосок, уж такой зов можно пережить. Вопрос нужно ли? Я криво ухмыльнулся. Ну что, Иссольский, ты недалеко ушел от твоего отца. Так же расчетливо радуешься, что твоя нынешняя ущербность позволит тебе не сильно убиваться, если девушка тебя отвергнет! А кому ты по доброй воле нужен, без Зверя и с таким темным прошлым? Девкам в тавернах? Этого добра полно. Или этим шлюхам из низших родов, что готовы тебя терпеть, презирая в душе за неполноценность? Просто потому, что ты Иссольский. Молодец, ничего не скажешь. Может эта чистая и такая на самом деле ранимая девочка и есть твоё настоящие испытание…

— Гент, возвращайся к остальным. Я справлюсь, — да, теперь я кажется знаю, что надо делать.

— Дядя, ты уверен? — он спрашивает очень тихо, по привычке оглядываясь по сторонам. Я встаю и треплю его по голове.

— Беги. Я не сержусь, тебе ещё от Ренара достанется. Да и замерзнешь, не приведи Праматерь, утром роса… — я грустно улыбаюсь, глядя, как мальчик недовольно кривится. Не терпит быть слабым. Понимаю. Слабые в горах не выживают. А в Иссольских горах под рукой одноименного рода и тем паче.

Полукровки хуже переносят холод, если не находятся во второй ипостаси. Это чудо, что у мальчишки вообще проснулся Зверь. Его мать отдала ребенка стае. Оборотню не место среди людей — либо сживут со свету, либо сам кого порешит, не совладав со своей сущностью. Её сложно винить — женщина редко могла понести от варда, если не была его истинной. А коль такое и случалось, то ребенок чаще всего рождался человеком. Но, наш Авил полностью оправдывал сравнение нас, вардов, с кошачьим родом — с весенними и гулящими кошаками. И любая, на которую у него просто падал глаз (не хочется говорить, что и куда на самом деле смотрело), рано или поздно оказывалась в его постели — красавчик и первый наследник умел быть весьма убедительным! Ну, а ответственность за последствия — это не про него. Я порой думал, отец откажет старшему брату в праве на трон, за его характер. Избалованный первенец успел попортить жизнь не только любовницам. Хотя признаться, как воин он был хорош! Ну, нескромно скажу, не так как я когда-то, да только моя слава давно померкла. Судьба решила иначе. Гент был бастардом покойного Авила и с первого оборота, а это случилось в семь лет, жил во дворце. А вернее в войсках, вместе со мной или с Ренаром. Беспутный отец отказался от парня сразу, поэтому он не Иссольский. Но, мальчик оказался смышленым, да и вправду у него лучший нюх и быстрые лапы. В разведке ему нет равных. Еще бы дисциплину подтянуть… А ещё Гентар Горный — такую фамилию носили все, кому было отказано от рода — не был зол на судьбу и искренне старался стать хорошим воином. А мы с Ренаром всегда признавали его родным. Только наш отец был против, а возражать ему никто не решался. К счастью, мальчик не сильно страдал, его действительно любили, а ему хватало ума не спорить с судьбой. По крайней мере пока. Ведь каждый знал, что Карил Иссольский не отличается мягкосердием. А проще говоря, жесток. Гент и так получил больше, чем прочие бастарды — да-да, он был не единственным — остальные мамаши принесли на свет человеческих младенцев и в лучшем случае получали кошелек, а то и просто выставлялись за ворота. Ходили слухи, что отец ещё смягчился, после того, как встретил нашу мать. Его же бастардов просто не было. И не скажу, что это оттого, что он был аккуратен. Но, об этом все предпочитали молчать, чтобы невзначай не разделить незавидную судьбу болтунов.