Да, Иссольский, эк тебя прошибает! Столько высокопарных эпитетов, а ведь думал, что по отношению к женщинам способен только в лучшем случае на вежливость и уважение — благо воспитания хватало и солдафоном не стал, как не старался мой папенька держать меня подальше от наук и поближе к казарме. Илия сумела вытащить на свет что-то особенное из моей души, разбудить и заставить глядеть на мир чуточку иначе. Сам не ожидал.

Я так хотел её задержать в замке, пряча своё сокровище за стенами Парящего. Оградить, уберечь от всего этого… Но разве удержишь в ладонях ветер? Она так решила, а значит сбежит даже из под самых изощренных запоров и высоких башен. Что ж, уж лучше рядом, чем будет упрямо пробираться сюда по горам. А она точно будет. Эта женщина не та, которой можно приказать, как это принято у вардов. Она умеет любить, отдаваясь моей власти и подчиняется моей воле легко и даже с радостью, но лишь до тех пор пока не затронуто что-то, чего её душа не сможет принять. Вот и сейчас она сказала, что не останется в замке, и я понял: если не позволю — уйдет сама! Все равно уйдёт.

Проход в скалах открылся щербатой пастью, всегда готовой поглотить свои жертвы, как делал не раз, прикрывая наши земли от нашествия жадных орд. За тысячи лет соседства с людьми Иссолия ни разу не была порабощена врагом, хотя отдельные удачливые набеги все же случались, но и те были следствием обмана, либо долгой подготовки и стягивания сил по горным тропкам. Медленно, по несколько человек они пробирались в долины собираясь в одной точке и тогда уже резвились, устраивая резню в отдаленных городках, в надежде уйти с богатой добычей. Но уходили лишь единицы, вернее удирали трусливыми зайцами через те же горы, оставляя за спиной трупы своих сообщников. Нас не легко победить.

А сейчас у наших недругов впервые появилась сила сопоставимая с той, что дарила нам Праматерь, и потерь они не боятся, теша себя надеждой, что все же пробьются в Иссолию.

Илия была на редкость молчаливой и понять, что у нее на душе было непросто. Наша с ней чудом возникшая связь была не такой, как это бывает у пары вардов. Я лишь мог послать ей зов или простую фразу, как тогда в круге, в момент эмоционального всплеска. И, конечно, я был уверен, что разыщу мою пару где угодно, как уже делал не раз.

Дорога ещё раз вильнула, открывая вид на ущелье, с ходу погружая в напряженную суету военного лагеря. Запах костров смешивался с лошадиным потом. Тут и там по склонам мелькали огромные кошки и люди с луками, готовые в любой момент применить свои умения.

Нас встречал Ренар, он отбыл в расположение армии ещё накануне.

— Они встали лагерем на расстоянии едва превышающем полет стрелы. Кажется, что гнали коней всю дорогу без сна и отдыха. Спешка такая, словно опасались опоздать. Странно всё это, ведь даже варды устают… — сказал Рен, вместо приветствия. — Наши люди расставлены в несколько цепей, как мы с тобой и обговаривали. Единственное, сам понимаешь, ждать в напряжение тяжело. А такое ощущение, что после столь бешеной скачки, наши враги теперь резко отказались куда-либо торопиться.

Идея обороны на самом деле была такой: как и обычно, растянуть людей и вардов цепью по горам, ведя целенаправленный отстрел всех кто двинется в нашем направлении. Но принимая в расчет то, что от мерзости Харама не спастись, придется использовать все резервы и ставить следующим рядом тех, кто займет места павших. Или, если потребуется, добьет того, кого свяжет порабощая чужеродная сила. Пришлось стянуть сюда всех магов, чтобы с ходу успевать хотя бы определять тех, кто под воздействием. Дабы оборвать жизнь несчастного издалека. Осталась надежда, что таких мощных адептов темной магии, как сам прелат, у врага мало, а значит… Да ничего не значит, просто хочется верить в лучшее!

В первых рядах стояли только добровольцы. Все они понимали, что скорее всего обречены. Но шли на это без сомнений, ведь за спиной осталась стая. Там наши самки и котята, а значит надо защищать свой дом, даже ценой собственной жизни.

Я кивнул Ренару, в знак того, что все услышал. К этому моменту мы уже спешились. У нас приняли лошадей, уводя куда-то в сторону. В конце концов варды в основном бьются в виде Зверя и кони нам сейчас ни к чему.

— Идем, — сказал брату, — я хочу сам посмотреть диспозицию, — затем повернулся к Илии, — Оставайся с охраной, мы скоро вернемся. И прошу тебя, не высовывайся, ты слишком приметная.

Она внезапно рванулась и прижалась к груди, будто мне уже в бой. Крепко вжимаясь и на миг прикрывая глаза, словно желая раствориться во мне.

— Береги себя, ладно? И помни, я тебя люблю, — прошептала и отстранилась так же быстро, словно стеснялась собственного порыва.

Лишь мазнула легким поцелуем губы.

— Мы скоро. Просто побудь здесь, — я бросил взгляд на застывшую девушку. Что-то царапнуло внутри, но я отмахнулся от ненужных сейчас рефлексий — не до того.

«Горлышко» нынче представляло собой сплошную линию обороны. Подбираться самим к неприятелю смысла не было. Горы — вот наше главное преимущество. Скалы вокруг давно были изрыты червоточинами ходов, что вели на удобные уступы, с которых прекрасно простреливалось пространство внизу. Только Звери могли бы вскарабкаться по камням наверх, если не рухнут вниз под градом стрел. Ну, люди тоже пытались взять эту преграду и не раз, кто с лестницами, кто с осадными башнями приходил, но а кто просто массой задавить защитников пробовал. Судя по тому, что я видел сейчас, у врагов не было плана длительно осаждать перемычку. И это тоже удивляло и настораживало.

Внизу, под уже вечереющим небом, вспыхивали искорки костров. Наши оппоненты никуда не торопились, развернув военный лагерь и чего-то выжидая. А может всего лишь устраивая передышку прежде чем рвануть в битву.

Обход позиций и беседы с командирами заняли чуть больше времени, чем я ожидал. И когда по равнине внезапно разнесся звук трубы призывающей к атаке, а вслед за ним прозвучал и наш сигнал тревоги, то удивился быстроте и слаженности действий врагов. Ведь до сих пор в их стане была почти мистическая тишина, даже наш животный слух ничего не улавливал. Я лишь видел сидящих у костров воинов, застывших, словно спящих, да над несколькими палатками вдали развивались штандарты Карила и Храмовников.

И вот сейчас они буквально с места рванули в нескольких направлениях. Только варды и все в ипостаси Зверя. Бросались в проход и на ближайшие скалы, и казалось бы не замечали, что буквально за секунды были утыканы стрелами, как дикобразы. Совершенно невменяемые, но ещё более живучие, чем это свойственно нашей природе. Я почувствовал первую волну магии Харама. Кто-то из наших бойцов уже кричал, падая и задыхаясь.

Одежда полетела с меня буквально там где стоял и мой Зверь бросился на врагов, под приветственные крики воинов.

Они верили в Белого Ирбиса и он просто обязан был оправдать ожидания.

Битва, а точнее бойня, опьяняла. Рвать на части, отбрасывая в стороны огромных кошек с пустыми глазами. Сейчас не страшно, сейчас думает Зверь, а точнее ведут его инстинкты.

Звуки и запахи слились в одну песню, почти забытую мною. Песню самой Смерти, песню Белого Зверя.

Всё было кончено быстро, выжившие нападавшие откатились к своим, зализывать раны. Первый, пробный бой за нами!

Но, нежданно, эйфория легкой победы сменилась горькой волной.

Боль души… Она накатила отвратительным пониманием, что именно сейчас случилась беда. Я с трудом вырвался из разума Зверя, желающего бежать к источнику этой боли. Илия… С этой неугомонной снова что-то стряслось. Уже человеком я озирался по сторонам, пытаясь понять что произошло.

— Ваше Величество! — молоденький офицер-вард испуганно, но твердо окликает меня. Я уже предчувствую, что за весть сейчас услышу.

Разворачиваюсь, сжимая кулаки, сдерживаясь чтобы вновь не оборотиться и не рвануть… куда-то в сторону вражеского стана.

— Кто?!!! Кто её увёл?!! И как?!

От моего рычания кажется содрогнулись горы. Но вард устоял, только стал белее полной луны, что лениво выползала освещая поле битвы.