– А мне показалось, что его все любили.

– Это не так, Френки… Ченселлоров никто не любит. Человек подобен книге, а окружающие судят только по ее обложке. С каждым шагом, продвигаясь по своему пути, ченселлор вписывает в книгу новую страницу. Они думали, что любили его; это верно. Но нельзя по-настоящему любить того, кого совершенно не знаешь…

Я отбросил в сторону палку и выпрямился.

– Сумки не было здесь, когда мы появились. Значит, один из гоблинов уже утащил ее. Почему же он не остался с остальными?

– Это был гоблин из другой банды. Они часто таю делают. Те, кто посильнее и поглупее, устраивают засаду на дороге. А слабые и умные выслеживают их. Когда бой начинается, они похищают добро и скрываются.

Я обвел взглядом высокие гаоляны.

– Перед нами сотни акров Арганийского леса, Френки. Они кишат гоблинами, как вода в озере бактериями. Как мы найдем нужных?

Франсуаз похлопала меня по щеке.

– Главное, не отставай, герой, – сказала она.

Опустившись на колени, она начала изучать траву.

– Гоблины унесли мертвых, – сказала она.

– Это я заметил.

– Не могло не остаться следов… Вот они – пропахано, словно здесь побывал бенгарийский крот. Пошли, Майкл.

Девушка запнулась.

– Мы оставим чашу здесь? – спросила она.

– Нет, конечно. Она должна быть с нами.

Франсуаз покачала головой.

– Я спрашивала себя, почему ты так странна мыслишь, Майкл. Теперь я понимаю. Ты так долго издевался над своим мозгом, что уже не можешь думать прямо.

Она обхватила чашу левой рукой, а правой вынула из ножен длинный меч.

– Только не толкни меня в спину, – предупредила она. – Если споткнешься – падай в другую сторону.

– Зачем нам эти гоблины? – спросил я.

– Зачем вообще нужны гоблины, – хмыкнула девушка.

Ей показалось, что она дала крайне остроумный ответ на мой вопрос. Френки пришла в бурное веселье, и лишь то обстоятельство, что в нескольких десятках футов от нас находился выводок лесных гоблинов, удержал девушку от того, чтобы оскорбить мой слух вульгарным смехом.

Высокий ряд гаолянового подлеска скрывал нас от глаз клыкастых существ. Толстые стебли наливались соком и раскрывались на концах широкими листьями, с острыми шипами по краям. Взрослый гаолян не имеет ничего подобного; его листья узкие, длинные и всегда повернуты под углом к солнцу.

Гоблины сидели вокруг потухшего костра. Зола еще искрилась, и несколько существ помешивали ее длинными палками. Ароматный запах поднимался над импровизированной жаровней.

Время от времени один из гоблинов тянулся к палке, что лежала подле него, и выкатывал из костра что-то большое и неправильной формы, напоминающее картофель или сладкий батат.

Гоблин подхватывал еду маленькими когтистыми лапами и начинал перебрасывать с ладони на ладонь. Эта часть лапы гоблинов лишена шерсти и имеет ярко-красный цвет, словно они только тем и занимаются, что остужают о кожу печеную пищу.

Щеки гоблина надувались, отчего глаза почти полностью скрывались в зарослях шерсти, а потом он дул на то, что держал в руках, и это повторялось до тех пор, пока существо не осмеливалось запустить в еду когти. Дуя с еще большим старанием, гоблин очищал кожуру с того, что держал в руках, и начинал откусывать кусок за куском, глубоко жмурясь от удовольствия.

– Какой вкусный запах, – произнес я. – Что это? Картофель?

– Гигантские жуки, – ответила Френки. – Тебе бы не понравилось.

Не заметив моей реакции, она продолжала:

– На вкус они ничего, но еще шевелятся, когда их ешь.

Я постарался не смотреть на то, чем увлеченно занимались гоблины.

– Я спросил – зачем нам они? Ты же сказала, что, сумку утащила другая шайка.

– Да, и эти помогут нам их найти.

Девушка пристроила чашу в корнях высокого дерева, поместив ее в распор между двумя, особенно толстыми. Меч тихо выскользнул из ее ножен.

– Что ты собираешься сделать? – спросил я.

– Задам им пару вопросов.

– Отрубив им сперва головы?

Я энергично покачал головой.

– Нет, Френки. Я уже мог убедиться, что посла этого люди отвечать на вопросы отказываются.

Френки мрачно взглянула на меня.

– Хочешь просто подойти к ним и поговорить, герой?

Она усмехнулась, констатируя мою полную неспособность отвечать за свои слова.

– Хе. Может, они тебя еще и угостят.

– Да, – ответил я. – Я просто подойду к ним и поговорю. Люди всегда охотно отвечают на вопросы, если не оставить им иного выбора… Френки. Если хочешь выплеснуть адреналин, можешь качнуть ствол вон того гаоляна.

Френки пришла в восхищение от моей идеи и выразила свои чувства двумя словами:

– Ты спятил?

– Да, Френки, – ответил я. – Только качни дерево.

Франсуаз пожала плечами и уперлась обеими руками в ствол лесного гиганта. Я поспешно схватил ее за плечо.

– Нет, Френки! – торопливо прошептал я.

Из груди девушки вырвалось рычание:

– Что?

– Ты не должна сломать гаолян, – поспешно пояснил я. – Ты не должна выворотить его с корнем. Просто качни.

– Я поняла.

Девушка вновь оперлась о дерево. Я удержал ее, крепко взяв за обе руки.

– Ветки не должны посыпаться, – предупредил я. – И листья тоже. Ты не кокосовую пальму обтряхиваешь. И птицы, вот там, в ветвях, пусть не сдохнут от испуга. Легко, Френки. Совсем чуть-чуть. Пусть только дрогнут венчики вон тех цветов.

Франсуаз взглянула на меня; волосы упали на ее лицо, и из-под них сверкали бешеные глаза.

– Майкл, – сообщила она, – тряси сам.

– Нет, – возразил я. – Это недостаточно интеллектуальная работа, чтобы я за нее брался.

Девушка сдула с лица прядь волос, и добрых три бабочки погибли, захваченные воздушным вихрем. Франсуаз осторожно перенесла вес тела с ног на ладони, и огромный гаолян качнулся, перезванивая венчиками розовых цветов.

– Доволен, Майкл?

Франсуаз осматривала свои руки, которые покрывала теперь нежная пыльца цвета апельсина. Я предусмотрительно отошел в сторону, поэтому мой костюм не потерпел повреждений.

– Смотри, Френки, – пригласил я девушку. – Как прекрасно.

Тысячи и тысячи мельчайших частичек пыльцы взвешенные в воздухе, парили над гаоляновым лесом. Они то вспыхивали золотыми звездами, окунувшись в струи солнечных лучей, то начинали подмигивать, словно ночные светлячки, закатившиеся в щедрую тень листвы. Великолепным дождем ниспадали они на лесную траву, и изменчивая радуга играла на их невесомых крыльях.

– Черт, оно теперь чесаться будет, – сказала Франсуаз, тщетно пытаясь вытереть руки о листья гаоляна. – Что теперь, герой?

– Френки, – мечтательно произнес я, не в силах оторвать взор от чарующего зрелища. – Только взгляни на это. Жить стоит именно из-за таких моментов.

– Я трясла гаолян, только чтобы ты глаза выкатил? – прорычала девушка. – Майкл.

– Чувство прекрасного тебе чуждо, – с печалью произнес я.

– Вот еще, – огрызнулась Франсуаз.

Она на самом деле так думает.

– Хорошо, – я полуразвел руками. – Если ты не в силах насладиться тем, что природа дарит твоему взору, что же – пойдем и пообщаемся с теми, кто гораздо ближе к тебе по интеллектуальному развитию, чем я.

– Которые ближе – чего? – переспросила девушка, с трудом поспевая за мной.

Я вышел из-под прикрытия гаолянового подлеска. Зрелище косматых гоблинов, что жарили в золе гигантских жуков, не могло не вызвать у меня чувства снисходительной жалости, какую всегда испытывает человек цивилизованный по отношению к диким аборигенам.

Находясь ближе, я смог увидеть и самих жуков, что ползали друг по другу в большой плетеной корзине. Очевидно, лапки и усы у них отваливались во время приготовления. Я отметил про себя, что, находясь в Артании, надо всегда уточнять у официанта, из чего состоять предлагаемые блюда.

Или не уточнять.

Франсуаз выскользнула из зарослей следом за мной, и длинный меч сверкал в ее руке. Посочувствовав простодушию своей спутницы, я обратился к гоблинам со следующими словами: