Горожанин сбоку меня замолчал; притихли и все остальные. Я оглядел их с важностью, как и подобает эльфу-аристократу, попавшему в глубокую провинцию.

Были здесь, в основном, семьи купцов и ремесленников. Впрочем, заметил я и одного звездочета, а также крысочеловека, который вполне мог оказаться заклинателем духов. В любом случае, их скромные таланты не смогли помочь им одолеть магию Созидателей Храмов.

Когда я говорил о семьях, то ничуть не преувеличил. Здесь были и женщины, и дети, и старики. Они жались к холодным стенам, поддерживая друг друга. Многие не поднимали глаз.

Никто не осмеливался подойти к высокой металлической решетке, что отделяла темницу от остального мира.

– Ответь мне, Френки, – негромко произнес я. – Отчего же так получается. Стоит найти в мире место, где все хорошо, где великолепные храмы можно создавать простым усилием воли, и сразу оказывается, что за парадным фасадом прячется… Такое…

Вопрос был риторическим, и ответа на него я не ждал.

А поскольку опасался, что Франсуаз все же что-нибудь ответит, да не к месту, то повысил голос.

– Приветствую вас, достопочтенные горожане. Я ченселлор Черного Дракона, полномочный представитель Высокого Совета эльфов. Мы прибыли сюда, узнав, какие несправедливости творятся в ваших краях.

Мало кто из людей даже поднял голову. Если кто-то из них и смотрел на нас с небольшим интересом, то лишь потому, что не видели нас раньше.

– Известие об эльфийской помощи ничуть их не, вдохновило, – пробормотала Френки.

– Взгляни вон на тех двоих, звездочета и заклинателя. Наверняка, оказавшись здесь, они тоже обещали людям, что освободят их от магии Созидателей. Учитывая, в каком положении мы их застали, можно высказать смелое предположение – им так ничего и не удалось. Теперь эти несчастные не верят ничьим обещаниям.

Я мог не понижать голоса. Мало кто слушал наш разговор. Люди, утратившие надежду, которых наверняка давно не кормили, люди, проведшие несколько недель в этом сыром подвале – могли ли они питать интерес к чему бы то ни было?

Даже к собственной судьбе.

– Мы здесь, чтобы освободить вас, – громко произнесла Френки.

– Безумная, – покачал головой старый звездочет. – Али ты не видишь, что заперта здесь вместе с нами? Может, ты сумеешь разогнуть стальные решетки, разогнать стражу и победить огнедышащего дракона? Ты всего лишь такая же пленница, как и мы все.

Я вынул из левого рукава пару отмычек.

– Знаешь, Френки, – пробормотал я. – Меня всегда раздражали такие люди. Им подавай грубую силу, парня с фигурой Геракла и кучей мускулов. Никому и в голову не придет, что все можно сделать гораздо проще.

Я просунул руку через стальную решетку и осторожно вставил отмычку в замок.

– Но хочешь знать, что при этом самое обидное? Если спасешь их и не поиграешь при этом мускулами, они даже внимания не обратят. Даже спасибо не скажут.

Замок щелкнул, и решетчатая дверь начала открываться. Я подал плечами.

– Думаю, именно поэтому Высокий Совет еще в незапамятные времена решил оплачивать эльфам-аристократам их добрые дела золотом. В противном случае никто бы этим не занимался.

Двери темницы были теперь открыты. Несколько человек ринулись было к ним, ища спасения, но их удержали их собственные товарищи.

– Стойте, не двигайтесь, – говорили они. – Осторожно, вдруг это еще одна ловушка.

– Вы и так сидите в каменной темнице, – пробормотал я. – Куда уж вам новую западню. Впрочем, в их словах может быть и правда… Френки, иди первой.

Пространство перед темницей было сравнительно маленьким. Два факела горели справа и слева от входа.

– Ты можешь раскрыть астральную дверь и выпустить их отсюда? – спросил я у демонессы, хотя отлично знал, что нет.

– Я тебе не электричка, – огрызнулась девушка. – Портал пропускает только одного-двух человек, не считая меня. Слишком часто создавать его тоже нельзя.

– Ладно, тогда посмотрим, что у нас наверху. Скажите, друг мой, – обратился я к звездочету, – отчего здесь нет охраны?

– Стражники так далеко не заглядывают, – отвечал астроном. – Сложно их винить. Здесь сыро и холодно.

– Ждите здесь, – сказала Франсуаз. – Мы позаботимся об охране.

Я почесал затылок, глядя в темный провал коридора, готовый проглотить меня вместе с часами и манишкой.

– Френки, – пробормотал я. – А разве они не говорили что-то об огнедышащем драконе?

Шум шагов не был тем, что заставило меня вспомнить значение слова «страх». В конце концов, люди – это не банши и не буджумы, они не умеют летать по воздуху, а следовательно – как говорили мой учитель логики – просто не могут не издавать стука при ходьбе.

Другое дело шуршание.

Тихий шелест, с котором алые чешуйки трутся о каменную поверхность пола. Легкий скрип, когда наземь опускается когтистая лапа. Шум, когда о стены бьется огромный хвост.

– Дракон! – пронеслось между рядами пленников.

Многие из них были готовы бежать, но путей к спасению не оставалось. Из темницы шел только один коридор – и именно по нему сейчас приближались дракон и стражники.

– Они сказали, что скормят нас крылатому, – произнес звездочет, обращаясь ко мне, – если другого выхода не останется. А коли сами чудовище ночное поймают, обещали отпустить с миром.

Он вздохнул, сожалея уже не о своей близкой смерти, но о несправедливости мира вообще. – Свои слезы он давно выплакал.

– Видать, заявился в город кто-то чужой, стал задавать вопросы. Вот чародеи и решили исполнить свою угрозу. Скормить нас дракону, чтобы свидетелей не оставалось. Эх… А ведь хотелось еще пожить.

Значит, теперь я еще и виноват во всем, что произошло. Очень хорошо.

В далекой черноте коридора вспыхнули огоньки света. Это приближались к нам факелы, зажатые в руках стражи. Алый дракон шествовал впереди. Его чешуя переливалась всеми оттенками красного, огромная голова гордо возвышалась над людьми.

– Я рад, что волшебники решили сдержать обещание, – гудела рептилия. – Пещера, в которой вы держали пленников, – моя. И только по моей милости чародеям было разрешено ею воспользоваться…

– Держу пари, поблизости нет ни одного мага, – сказала Френки. – При них дракон не осмелился бы говорить такое. Крылатые побаиваются волшебников.

– А простых людей?

– Простых людей они едят.

Стражники молчали.

Несмотря на то, что дракон был их союзником, люди не могли не бояться огромной огнедышащей твари.

– Знайте же вы, неразумные, – продолжал дракон, с каждым словом все больше преисполняясь чувства собственной значимости, – что мы были посланы на грешную землю Небесными Богами, дабы божественным огнем очистить ее от скверны. От кикимор, леших, людишек да человечишек.

– А разве есть разница? – спросил один из стражников, чьи любознательность и глупость пересилили чувство самосохранения.

Обычно из таких выходят отличные физики-ядерщики; просто парню не повезло с образованием.

– Разница, бескрылый мой, огромнейшая, – важно произнес дракон.

Шествовал он неспешно, говорил громко, и мы могли в точности слышать каждое слово из их разговора.

– Людишки – это сиречь смерды. Крестьяне, ремесленники, фабричные рабочие, офисные клерки да прочие бюджетники. Скажешь такому: «Молодец, Данила!» – и у него изо рта розы от счастья посыпятся. А велишь: «Сядь на вертел да изжарься порумяней!» – глазом моргнуть не успеешь, как он уже возле огня проворачивается. И все, заметь, по собственной воле – от усердия.

Дракон кивнул, в такт своим мыслям.

– Таковы людишки. Человечишки – дело совсем иное. Мнят они, будто выше других. Уверены, что сами своей судьбой распоряжаются. А чем они, бескрылый мой, от смердов только и отличаются? Гордыней только, которую они сами грехом считают. Вот и получается, что двуногие разные бывают. Одни место свое под небесами хорошо знают, рабами божьими, червями себя прозывают. Другим же никакой урок впрок не идет.