– Как идут дела, шеф?

– Расслабься. Я думаю, все уже позади.

– Каким же это образом?

– Ну, эти ребята были очень уж здорово расстроены, – сказал Мейсон. – Они ездили на озеро Туомби, чтобы проверить все это, и обнаружили, что их успели опередить. Не потребовалось слишком большой сыскной работы, чтобы выяснить, кем же был этот некто. Потом отыскали Артура Фелтона, а от него узнали, что мистер Мейсон возил его в лабораторию Германа Корбела. Они бросились туда и сцапали бутылочку, прежде чем Корбел успел закончить свои эксперименты. Потом они стали разыскивать меня под предлогом подделки улики и попытки уклониться от ответственности за уголовное преступление, фактически соучастие и все прочее.

– Шеф, – сказала Делла Стрит с опасением в голосе, – а что же они…

– Расслабься, – сказал ей Мейсон, смеясь. – Как раз в разгар их драматической попытки поставить меня в тупик я позвонил Корбелу. Ему удалось сделать небольшой соскоб с одной из таблеток, но достаточный для его задачи, выяснить их содержание перед моим звонком.

– И что же это были за таблетки… Цианид?

– Это был сахарный заменитель, то, что и должно было быть. Ты можешь сказать Надин Фарр, что она может ходить где угодно и заниматься своими делами, и пусть сбросит это бремя из мыслей да и совесть освободит. Подбрось, куда ей надо, а потом рули в контору.

– Я вас умоляю! – воскликнула Делла. – Вы хотите сказать, что все таблетки были сахарным заменителем?

– Именно так. Тесты, который провел Корбел, были такими чувствительными, что даже если было несколько таблеток цианида, то этого было бы достаточно, чтобы показала проба. По всей вероятности, кто-то из домашних нашел эту початую бутылочку с сахарным заменителем, узнал, где Надин держит эту дрянь, ну и поставил ее рядом с другой на место. А она-то там?

– Да.

– Скажи ей об этом, а потом узнай, не будет ли у нее каких-либо вопросов.

Мейсон подождал у телефона, послушал, как взволнованные девушки быстро разговаривают, а потом Делла Стрит сказала:

– Надин спрашивает, а что стало с таблетками цианида, которые она держала в своей комнате, если эти таблетки оказались сахарным заменителем?

Мейсон, находившийся в отличном настроении, сказал:

Ты ей скажи, что я адвокат, а не провидец. Ей лучше бы вернуться и еще разок обшарить свою комнату. Но особого значения не имеет, где находятся эти таблетки. Самое главное заключается в том, что таблетки, которые она бросила в шоколад, были сахарным заменителем, так что Мошер Хигли умер естественной смертью. Скажи ей, что она может идти домой. Сейчас у меня нет времени с ней разговаривать. А ты, Делла, давай-ка приезжай сюда, я тебе куплю что-нибудь на обед.

Мейсон положил трубку и выжидательно посмотрел на дверь, ведущую в приемную. Спустя несколько секунд Герти, наслаждаясь ролью заместительницы Деллы Стрит, ввела в кабинет миссис Ньюбэрн.

– Добрый день, миссис Ньюбэрн, – сказал Мейсон, улыбаясь. – Садитесь.

– Не могу ли я сделать что-нибудь еще? – спросила Герти. – Не нужно ли, чтобы я вела какие-нибудь записи или…

– Ничего не надо, все нормально.

– Одна из девушек может присмотреть за коммутатором.

Мейсон покачал головой. Герти с явным разочарованием во взгляде ушла дежурить на коммутатор, а миссис Ньюбэрн подошла к Перри Мейсону, протягивая ему руку.

– Я знаю, что с моей стороны было дерзостью встретиться с вами без предварительной договоренности, – сказала она, – но суть дела настолько конфиденциальна и неотложна, что, я чувствую, вы мне сделаете исключение.

– Совершенно верно. Девушка с коммутатора дала мне некоторое представление о сути вашего дела, а это всегда на пользу. Присаживайтесь и расскажите-ка мне, что вам известно о деле Фарр.

– Мне мало что известно о деле Фарр, зато я знаю много о Надин Фарр.

– Хорошо, давайте поговорим о ней, – сказал Мейсон. Миссис Ньюбэрн тем временем уселась в удобное кресло, предназначенное для клиентов, и посмотрела на Мейсона твердо и оценивающе. Она была отлично одета, хорошо ухожена, голос ее обладал модулированным тембром, который обычно принято ассоциировать с хорошими манерами.

– Я думаю, что прежде всего я должна представиться, – сказала она. – Я племянница Мошера Хигли.

– Вы замужем?

– Да. Мой муж занимается нефтяным бизнесом.

– И сколько же времени вы знакомы с Надин Фарр?

– Чуть больше двух лет.

– А почему вы хотите рассказать о ней?

– Мистер Мейсон, мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение. Надин превосходно знает, как разыграть очаровательную комедию этакой ангельской невинности. Она смотрит на вас широко раскрыв свои глазки, а между тем все время эта маленькая аферистка будет думать, удалось ли ей обвести вас вокруг пальца, и, уж поверьте мне, она, конечно, рассчитывает наверняка сделать это. Все, что делает эта молодая женщина, каждое ее побуждение – это хладнокровный эгоизм. А теперь, как я понимаю, она создает видимость, что в смерти дяди Мошера было что-то зловещее. Но это не так. Дядя Мошер умер сам от коронарного тромбоза. Лечащий врач знает это, вот и все, что можно сказать по этому поводу.

– Возможно, – сказал Мейсон, – вы неверно поняли то, что пыталась сделать Надин.

– Это вполне возможно, мистер Мейсон. Надин загадочная, скрытная и хитрая и мне не доверяет. Ей ничего не стоит обвести вокруг пальца любого мужчину, но она не может проделать этого с бдительными женщинами, поэтому с нами она не слишком сильно и старается. Если бы вы были женщиной, вы бы поняли ее истинный характер, а мужчинам это недоступно. Независимо от того, что вы делаете, она всегда изображает очаровательную невинность, беспомощно смотря снизу вверх, полностью отдаваясь вам в руки, и каким-то образом – одному Богу ведомо, как она это проделывает с ее-то прошлым, – выглядит застенчивой и наивной. Я хитрая, мистер Мейсон, и не собираюсь быть другой, а если будет нужно, то стану еще хитрее. Я буду царапаться, кусаться, бороться.

– И с чем вы собираетесь бороться? – спросил Мейсон. – Вы случайно не чувствуете, что ваш муж не выполняет своих обязанностей?

Губы миссис Ньюбэрн стали жесткими.

– Джексон, подобно каждому мужчине, полностью поддался ее манере поведения, думает, что она очаровательная, невинная маленькая девушка, которая, вероятно, знает различные житейские ситуации, но не умеет их применять. Он считает, что я преследую ее, ревную, что…

– А было там что-то такое, заслуживающее ревности? – перебил ее Мейсон.

– Да я и сама была бы рада знать это, – сказала она. – Джексон – самец, у которого есть хищные побуждения, составляющие нормальный мужской темперамент. Надин же не рассчитывает на явный сексуально-агрессивный подход, а пользуется этакой беспомощной женской техникой, но, поверьте мне, если она увидит, что для достижения ее целей необходимо что бы то ни было, я имею в виду буквально – что бы то ни было, – то она поколеблется ровно столько, сколько нужно, чтобы показать, что ее очаровательная невинность побеждена силами, над которыми у нее никакого контроля. А я все-таки люблю и уважаю Джексона, и если вы покажете мне нормального мужчину, который не поддался бы на подобный подход, то я вам покажу такого, за которого мне никогда бы не хотелось выйти замуж. Вот так обстоит все. Может быть, яме самом деле ревнива. Откуда мне знать? И все же это совсем не то, что я пришла рассказать вам.

– Прекрасно. Так что же вы хотели рассказать мне?

– Надин называла Мошера Хигли своим дядей, но на самом же деле он не состоял с ней в родстве. Дядя Мошер знал ее, и это давало ему возможность оценить ее подлинный характер. В любом случае Мошер Хигли – единственный мужчина, которого она не смогла обвести вокруг пальца и которого, как я думаю, она по-настоящему и всерьез боялась.

– Почему она его боялась?

– Я не знаю и не побоюсь сказать вам, мистер Мейсон, что я бы заплатила кругленькую сумму за то, чтобы это выяснить. Дядя Мошер каким-то образом влиял на нее.