Заки Мартин помял шляпу.

- Полагаю, они сами решат, называть себя или нет. Но я их агент, как и вы, делаю от их имени заявки, как и вы, и скупаю руду, чтобы её переплавить, так же, как и вы.

Гарри Блюитт не смог усидеть на месте.

- А что, разве мы знаем имена акционеров "Медеплавильной компании Южного Уэльса", Блайт?

Блайт захлопал на него ресницами.

- Блюитт, вы что ли за этим стоите?

- Нет, сперва сами ответьте на вопрос! - закричал другой управляющий шахтой.

Блайт повернулся к нему.

- Вы ведь прекрасно знаете, что мы вошли в дело при полной поддержке друзей. Наша репутация не подвергается сомнению, и...

- Как и их! Вот когда просрочат платеж, тогда и говорите!

Тонкин легонько постучал по столу.

- Джентльмены. Джентльмены. Мы ведем себя неподобающе...

- А когда были взяты образцы, Тонкин? - повернулся к нему Блайт. - Не в присутствии ли всех агентов. Тут сговором попахивает. Среди нас не было этого незнакомца при взятии проб.

- Я перепутал день, - ответил Заки. - Я прибыл на второй день, и мне великодушно предоставили возможность взять пробы самому. Моя компания тем самым не получила преимущество.

- Это нечестно, мистер Тонкин. Это смахивает на сговор...

- Вполне честно, - сказал Окетт, жутко кося глазами от возбуждения. - Что ж здесь нечестного? Никаких тайных сговоров, которые стояли бы на страже определенных интересов, попрошу заметить...

- Кто вы...

- А теперь послушайте меня, - произнес Заки Мартин тихим голосом, который постепенно становилось слышно все лучше, поскольку всем хотелось услышать. - Послушайте меня, мистер Блайт. И все остальные джентльмены, которые стараются бросить тень на меня и мои действия. Я не собираюсь создавать помехи или вставлять кому-то палки в колеса. Я хочу, чтобы всё было честно и открыто. Мы с друзьями подумываем запустить небольшой плавильный завод и решили прикупить сегодня медь, чтобы иметь небольшой запас под рукой.

- Плавильный завод? Где?

- Мы вовсе не намерены оставлять в дураках остальные компании - напротив. Это не в наших правилах. А станется так, что мы купили больше необходимого, то обязуюсь продать две-три партии любой желающей компании. В дружеской, так сказать, манере - полюбовно, без обид. По сегодняшней цене. Прибыли нам не надо. Я вернусь к следующему аукциону и прикуплю еще.

Росс заметил, как изменилось лицо Блайта. Слово взял один из брокеров, но Блайт его прервал.

- Так вот в чем весь фокус? До крайности попахивает сговором. Милый замысел, да, поднять цены и прижать законных покупателей. Нет уж, вам и вашим друзьям - не сомневаюсь, что некоторые присутствуют сегодня среди нас - придется придумать иную уловку, чтобы провести нас, старожилов. Оставьте руду себе и везите на свой плавильный завод, и расплатитесь за нее к концу месяца, иначе к десяти часам следующего дня все владельцы шахт поднимут шум.

Тут подскочил Джонсон, едва не ударившись своей массивной головой о потолочную балку.

- Нет нужды в оскорблениях, Блайт. Если мы и не получим свои деньги, то не придем к вам жаловаться!

Ричард Тонкин вновь постучал по столу.

- Давайте закончим торги.

На этот раз ему удалось добиться своего, и до конца аукциона царила тишина. Две трети лотов - все превосходного качества - отошли к "Карнморской медной компании". Общая сумма сделок составила пять тысяч фунтов.

Затем все вместе спустились к ужину.

Это стало первым открытым столкновением между двумя сторонами медной промышленности. Большинство недовольных разговоров велось в отдельных кружках. Ведь, как бы то ни было, медные компании оставались покупателями, и было неразумно искать ссоры с такими людьми.

Заки Мартин сел в отдалении от Росса. Разок их взгляды встретились друг с другом, но в них не было ни намека на то, что они знакомы.

Беседа текла в менее оживленной манере, чем обычно; собеседники разговаривали на пониженных тонах и с некоторый скованностью. Однако вино сделало свое дело, и стычку (как и оставшийся после нее горький осадок) временно отставили в сторону. Сегодняшняя беседа почти не касалась тем, не связанных с графством. Уж слишком мрачная тень нависла над его жителями. Корнуолл оправлялся от самой худшей на его памяти зимы - наисуровейшими выдались не только условия жизни, но и погода. В течение всего января и февраля Европу сковало морозом, и даже здесь, в Корнуолле, неделями не сходил мороз и свирепствовали восточные ветра. Теперь, когда настал апрель, и худшее осталось позади, мысли людей обратились к более обнадеживающим событиям, таким как грядущее лето и шанс на лучшие условия работы. Однако, как ни ищи, признаков улучшения не предвиделось, но хотя бы пришла весна.

Агент одной из старейших медных компаний, грубоватый кряжистый мужчина по имени Фойт, поведал о волнениях в Бодмине на прошлой неделе.

- Я там оказался по воле случая, - рассказал он. - Просто проезжал в карете. И лишь чудом, уверяю вас, остался жив. Карету остановили перед самым трактиром, поскольку прослышали, что в ней едет торговец зерном. К счастью, он в ней не поехал, но пострадали мы, остальные путешественники. Нас бесцеремонно выволокли и бац! Карета завалилась на бок; дверцы со стеклами разлетелись вдребезги, а лошади брыкались посреди дороги. Потом некоторые из негодяев обрушили молотки на колеса и в один миг разнесли их в щепы. Хвала Господу, мне повезло, что не приняли по ошибке за того, кого они искали, но торговца из Хелстона прилично помяли, прежде чем осознали свою ошибку. Я вздохнул с облегчением, когда нас отпустили.

- Городу нанесен ущерб?

- Да, небольшой. Не обошлось без мародерства, да и помяли кое-кого из тех, кто пытался их остановить. Даже когда подоспели солдаты, они продолжили бесчинствовать, и чтобы отбросить толпу, пришлось дать настоящее сражение.

- Кое-кому за это затянут петлю на шее, - произнес Блайт. - Следует дать наглядный пример.

- Схватили около пятидесяти человек, - ответил Фойт. - Тюрьма забита под завязку.

Росс с Заки переглянулись во второй раз за день. Оба подумали о Джиме Картере, чье заключение подходило к концу. Тюрьма и до этого была переполнена.

Росс больше не взглянул на Заки. Как и не заговорил с Ричардом Тонкином, Блюиттом, Океттом или Джонсоном после обеда. За ними бы следили любопытные взгляды.

Он вышел из таверны и пошел повидать Харриса Паско. Банкир вышел навстречу Россу и робко справился о том, как прошел главный замысел дня.

- Вы получите чеки на уплату четырех тысяч восьмисот фунтов по счетам "Карнмора" в следующем месяце, - ответил Росс.

Паско поджал губы.

- Вы приобрели больше ожидаемого?

- Мы купили все, что смогли по низкой цене. Стоит им только прознать про серьезность наших намерений, как они попытаются перебить цену. Но с таким запасом мы будем обеспечены на несколько месяцев.

- Не было ли расспросов?

Росс рассказал. Паско нервно теребил свой батистовый шейный платок, весь в пятнах от табака. В их предприятии он выступал банкиром, однако не переваривал разногласий. В своих делах Харрис Паско был человеком миролюбивым и распоряжался капиталом согласно своим принципам, однако не желал их преступать. Подход к деньгам у него был чисто академический - сложить вместе суммы и прийти к равновесию - вот и вся несложная математика ведения дел, которой он придерживался. Вследствие чего, хоть он и одобрял замыслы этих людей, но слегка переживал, как бы они не нарушили его душевного спокойствия.

- Что ж, - наконец, произнес он, - вот вам и первая реакция агентов и прочей мелкой рыбешки. Тщу себя надеждой, что стоящие за ними люди выразят свое несогласие в более сдержанной манере. Следующие торги станут проверкой на прочность. Сомневаюсь, что вы вновь вызовете бурные протесты.

- Главное - держать их в неведении, - ответил Росс. - Некоторые детали просочатся весьма скоро, учитывая, что Заки Мартин живет на моей земле, а плавильный завод строится на земле Тревонанса.