После обычных колебаний поступили и другие предложения, в основном, в пользу строительства рядом с основным производством.

- Все это очень хорошо, господа, но откуда придет наша половина денег, вот что хотелось бы знать, - выступил Окетт.

- Основным акционерам было понятно, что могут быть и дополнительные расходы, и мы все согласились с этим, - резюмировал Тонкин. - Потребность велика. Если мы не сможем прокатывать и нарезать медь, то потеряем почти все наши небольшие рынки. А небольшие рынки могут покачнуть чашу весов. Мы не можем заставить правительство покупать нашу медь для нужд Монетного двора, но мы можем ожидать, что у нас станут делать необходимые закупки друзья.

Послышался одобрительный шепот.

- Все это прекрасно, - сказал Окетт, от волнения щурясь сильнее обычного, - но боюсь, наша шахта будет не в состоянии удовлетворить это требование. Вообще-то, похоже, кому-то придется выкупить акции, которыми я владею.

- Продадите ли вы акции - дело ваше, - Тонкин резко посмотрел на него, - но пока вы ими владеете, вы обязаны нести ответственность, которую мы все взвалили на себя.

- Мы бы этого и хотели, - ответил Окетт, - но невозможно выжать воду из камня. Нравится вам это или нет, нам придется выйти из дела.

- Вы подразумеваете объявление о банкротстве?

- Нет, об этом нет и речи. Акции оплачены. И мы сохраним дружеские отношения, но...

- Так в чем дело? - спросил Блюитт. - Во вторник вы сказали мне, что повышение цен на последних торгах привели собственников Уил-Мехико в доброе расположение духа, чего не случалось уже много лет.

- Так и есть, - кивнул Окетт, но вчера я получил письмо из банка Уорлегганов, сообщающее, что они больше не могут поддерживать наш кредит, и мы должны принять меры и перевести его в другое место, а это значит…

- Вы это получили? - спросил Фокс.

- Это означает разорение, если только Паско не откроет нам кредит, а я в том сомневаюсь, поскольку Паско всегда осторожничал и хотел большее обеспечение. Я заехал к Уорлегганам по пути домой, попытаться убедить их пересмотреть решение. Это неслыханно, вдруг вот так закрывать кредит...

- Они объяснили причину? - спросил Росс.

- Я получил аналогичное письмо, - перебил Фокс. - Как вы знаете, я расширял свое дело в нескольких направлениях, и много занимал в течение последнего года. Прошлым вечером я зашел к мистеру Николасу Уорлеггану и объяснил, что отказ в кредите означает крах моих начинаний. Он был не очень-то сговорчив. Считаю, ему известно о моей доле в "Карнморе", и это его возмутило. Я серьезно думаю, что это и явилось причиной письма.

- Так и есть, - все посмотрели на Сент-Обина Тресайза. - Я не могу здесь обсуждать свои личные дела, господа, но последние несколько лет деньги мне давал банк Уорлегганов. У меня лучшее обеспечение в мире: земля, но это обеспечение, лишиться которого я не могу себе позволить. Если они взыщут всё сейчас, мне придется с ними бороться, и землю они не получат. Но получат большую часть моих активов - в том числе и акции "Карнморской медной компании".

- Дьявол, как они все это узнали? - нервно потребовал объяснений Блюитт, - более, чем у половины из нас есть задолженность, которую могут востребовать.

- Кто-то проговорился, - послышался голос.

- Кто-нибудь еще получал уведомления от Уорлегганов? - Ричард Тонкин постучал по столу.

Наступило молчание.

- Еще нет, - заявил Джонсон.

- Вот что, - сказал Тревонанс. - Вы все должны вести дела с банком Паско, как я, и тогда не попали бы в такое положение. Пусть Паско ведет ваши счета.

- Легче сказать, чем сделать, - фыркнул Фокс. - Окетт прав. Паско хочет большее обеспечение. Я работал с ним, не мог получить достаточное количество свободных денег и перешел к Уорлегганам. Так что маловероятно, что я смогу к нему вернуться.

Рэй Пенвенен нетерпеливо хмыкнул.

- Что ж, это личное дело каждого. Мы все не можем начать вываливать тут свои личные трудности, а то это войдет в привычку. Давайте вернемся к вопросу стана.

Наконец, все согласились, что Пенвенен построит прокатный стан в виде отдельного предприятия там, где захочет. Компания "Карнмор" будет владеть только тридцатью процентами акций. Все ощущали нереальность происходящего, что для Пенвенена, с его личными интересами, оказалось весьма кстати, чтобы закрыть эту тему, как несвоевременную. Шахты работали в кредит, и его отзыв был бы совсем ни к чему.

Росс увидел похожее выражение на лицах присутствующих. Кто-то предал их интересы. И если известно три имени, то почему бы и не все? Собрание закончилось рано. Решения приняты, предложения поступили, имя Уорлегганов больше не называлось. Росс спрашивал себя, сколько из этих решений будут выполнены. Он задавался вопросом, существует ли опасность, что их жесткая борьба завершится фиаско.

Когда всё закончилось, он пожал всем руку и ушел одним из первых. Он хотел подумать. Хотел поразмыслить, как же могла произойти утечка. И только когда он приехал домой, ему в голову пришла очень беспокойная и тревожная мысль.

Демельза улеглась спать, но еще не спала. Когда раздался её голос, Росс отставил попытки раздеться в темноте.

- Что-то ты рано отправилась на боковую, - произнес Росс. - Надеюсь, это признак перемен в жизни.

Глаза Демельзы неестественно блеснули во вспыхнувшем желтом сиянии свечи.

- О Марке ничего не слышно?

- Нет, еще рано.

- Про Францию разные слухи ходят.

- Да, знаю.

- Как прошло собрание?

Росс рассказал.

Когда он закончил, Демельза некоторое время молчала.

- Ты хочешь сказать, что у тебя могут возникнуть очередные осложнения?

- Могут.

Демельза молчала, пока Росс закончил раздеваться. Её волосы кольцами разметались на подушке. Один непокорный локон оказался на подушке Росса, когда тот забрался в постель. Росс взял его и на мгновение задержал в пальцах, а затем уложил к остальным локонам.

- Не гаси свет, - попросила Демельза. - Я должна тебе в кое-чем признаться.

- А в темноте не сможешь?

- Только не в этом. Темнота иногда так давит... Росс, в эти теплые ночи нам стоит спать без балдахина.

- Как пожелаешь.

Он поставил свечу рядом с кроватью, где её желтые тени заплясали по занавесям у их ног.

- От Верити нет вестей? - спросила она.

- Я от Тревонанса сегодня весь день не вылезал.

- Ох, Росс.

- В чем дело?

- Я... я сегодня была в Тренвите и виделась с Фрэнсисом.

- Какого дьявола ты туда пошла! Там тебе не получить радушного приема. И уж точно никаких известий о Верити.

- Я пошла туда не ради известий о Верити. Я отправилась объяснить Фрэнсису, что он ошибался, полагая, что ты способствовал побегу Верити.

- И что это меняет?

- Я не хотела чувствовать себя виновной в вашей размолвке. Я рассказала ему правду, что это я помогала Верити втайне от тебя.

Демельза выжидающе умолкла.

У Росса внутри всколыхнулось раздражение, но оно не вылилось наружу, а просто утонуло в океане его усталости.

- О небеса, - наконец устало произнес он. - И что от этого изменилось?

Демельза лежала всё так же безмолвно. Новости все глубже приникали в разум Росса, вызвав цепочку новых мыслей и чувств.

- Что он сказал?

- Он выставил меня. Велел убираться. Он так рассердился. Мне и в голову не приходило...

- Если он вновь осмелится излить свой гнев на тебя... - произнес Росс, - я не мог понять его поведения в понедельник по отношению ко мне. Оно выглядело таким же неистовым и несуразным, как ты его описала...

- Нет, Росс, нет, - быстро зашептала она. - Это неправильно. Тебе не на него следует гневаться, а на меня. Это я во всем виновата. Хотя я и рассказала ему не всё.

- А что ты ему рассказала?

- Что после апрельского бала я передавала письма от Блейми, а ему доставляла письма от Верити.