Проснулся он вечером. Мишка лежал на своей кровати и читал книгу в красной обложке «Нет убежища золотой рыбке».

Почувствовав, что сосед не спит, Мишка отложил книгу и стал рассказывать.

Он говорил, как мучился возле окошек касс Аэрофлота, как соблазняли его разные темные личности, обещая без очереди достать билет на любой рейс, разумеется, за его деньги «плюс двадцать пять штук сверху», как вскоре после перерыва у него появились конкуренты — «лица кавказской национальности», как он опасался, что аэрофлотовский компьютер сохранит в памяти фамилию и касса не выдаст ему второй билет, но все обошлось. И, когда, наконец, все было сделано, и он вышел на улицу из здания предварительных касс, то обратил внимание, что за ним идут два типа рэкетирского вида. Он сразу понял — его взяли в клещи, и «нырнул» в подземный переход, но не просто «нырнул», а рассчитал так, чтобы вынырнуть на противоположной стороне возле остановки автобуса, и именно в тот момент, когда очередной автобус отходил от остановки и закрывал двери. Оторвавшись таким образом от возможных грабителей, Мишка заехал на рынок, на остатки старых денег купил огромный баллон мандаринового сока, колбасы, помидоров и два огромных персика, которые тут же предложил ему съесть.

Боль прошла. Он чувствовал себя лучше, но есть не хотелось, и от персиков он отказался в пользу соседа, тот не стал упорствовать, впился зубами в оранжевую мякоть.

— Слушай, — сказал он, покончив с персиками и выбросив косточки в форточку, — а почему ты вчера сказал, что тебя Владленом зовут?

«Идиот, мог бы догадаться, что такой вопрос последует, ведь он видел твой паспорт». Но медлить с ответом не стал, чтобы за это время придумать ответ поубедительней, начал говорить сразу, чтобы не возникла та пауза, которая всегда разоблачает человека, сообщающего ложную информацию, а попросту врущего.

— Это долгая история… В детстве батяня, узнав, что у него родился сын, то есть я, крепко это дело отметил, и этот праздник затянулся у него на неделю. Мать в ЗАГС сходить была не в состоянии, и туда пошел батяня, который спьяну перепутал имена, отсюда у меня по паспорту одно имя, а фактически меня всю жизнь зовут по-другому…

— Да? — удивился Мишка. — А как к этому относится твоя жена?

— У меня нет жены.

— А как мне тебя звать?

— Как тебе удобней.

— Мне удобней Владом, я уже привык…

— Ну так и зови.

— Влад, ты меня извини, но я на твои бабки пару книг купил. Вот видишь «Золотая рыбка» Чейза и «Поцелуй смерти», автора не помню…

— Ладно, — махнул он рукой, хотя такая бесцеремонность Мишки ему не понравилась. «Привык там в Воркуте к большим деньгам, что для него пара тысяч».

На следующее утро голова почти не болела, но мнимый Влад понимал: шаткое равновесие может моментально нарушиться, если он какое-то время побудет на солнце. Он рискнул по холодку выйти в город, позавтракал в каком-то кафе, побродил по базарчику, где продавали все от «Сникерсов» до клубники, и вернулся обратно.

«Стоило ехать за три с лишком тысячи верст, чтобы рядом с „лечебным фактором“ — морем — валяться на койке в бывшей летней кухне и читать Чейза, купленного твоим напарником вопреки твоему желанию».

Вечером пришел Мишка, выслушал предложение воспользоваться одним из билетов и улететь, пока еще не стало поздно, и ответил довольно-таки бестактно:

— Кончай заниматься ерундой… Я тоже…

— Это я уже слышал, — сказал он, раздражаясь. — Сейчас ты опять вспомнишь адаптацию, лечебные факторы, где ты только набрался медицинской терминологии?

Мишка неожиданно смутился, и сквозь его загар пробился румянец.

— Дак, — начал он, — невеста у меня медик…

— Ты же говорил, что она у тебя в банке работает. Там что, необходимы специалисты такого профиля?

— Ну да, в банке, — Мишка покраснел еще больше, — но до этого она в больнице работала. — И опять стал говорить о том, как хорошо бывает тем, кто «переморщится в Сочи первое время» и не уедет.

— Хватит, — перебил он соседа, — ты почему такой уверенный и всезнающий? Ты что, мне диагноз поставил и лекарство прописываешь?

— Мне не нужно знать твой диагноз, — ответил Мишка. — В Сочи лечебные факторы общего характера действия. Они улучшают общее самочувствие человека, а после этого и конкретные болезни у него проходят. Это неправильно, когда человек лечит болезнь. Человек должен укреплять свое здоровье, свой организм, а уж организм сам справится с любой болезнью. Твоя болезнь…

— Заткнись! — заорал он неожиданно не только для Мишки, но и для самого себя. — Нет у меня никакой болезни!.. Нет!..

Мишка умолк, а ему стало стыдно, и он уткнулся в подушку, изображая человека, которого опять настиг приступ головной боли.

Прошло пять минут. Мишка присел к нему на кровать и сказал:

— Ну, извини… слышь? Я больше не буду.

— Ладно, — ответил он, — чего уж там…

— Ну и хорошо, — Мишка снова стал говорить о том, как плохо он чувствует себя, когда приезжает в Сочи, но зато потом…

«О, Боже…»

Три последующих дня он выходил из комнаты только во двор. Валялся, читал Чейза. Боли больше не возвращались, тошнота стала меньше, и он уже более спокойно относился к многословию своего соседа.

Ну, свела его судьба с этим разговорчивым парнем, ну и что? Болтун-то он безобидный и бескорыстный, потому что выгоды от своей болтовни не имеет никакой. Но во всем остальном это был клад, а не сосед по несчастью. Он не только говорил за двоих, но и жил за двоих, мотался в магазины, покупал в их общий котел хлеб, картошку, колбасу, сыр, забегал на рынок за зеленью, вечером готовил ужин: варил картошку в большой хозяйской кастрюле, не обращая внимания на подколы Магды. Часть картошки с колбасой и зеленью они съедали за ужином, часть оставалась больному на следующий день, так как Мишка обедал в городе. И надо судьбу благодарить за то, что на его пути попался такой человек.

Днем в отсутствие Мишки он занимался упражнениями, которые когда-то рекомендовал ему Купрейчик, и чувствовал себя все лучше и уверенней. Изредка принимал душ. Особой нужды в этом не было, в комнате было прохладно, но он помнил, что вода — тоже «лечебный фактор». Однажды столкнулся во дворе с Магдой.

— Кормилицу свою ждешь? — спросила она.

— Да, — ответил он не слишком любезно, чтобы разговор не мог быть продолжен.

Магда, однако, не обиделась и даже не сказала своего обычного «ух-ух».

После первых дней ее внимание к новому мужчине в доме ослабло. То ли за забором у нее появился знакомый, кавалер, как говорили женщины во дворе, то ли она поняла, что такой гнилой субъект, коим он был в то время, не представляет для нормальной здоровой женщины, приехавшей на отдых, никакого интереса.

По вечерам, после ужина он возвращался к детективам, а Мишка шел под навес играть в домино с другими отдыхающими. В играх принимал участие и хозяин. Было слышно, как он усаживался за стол и говорил:

— Проигравший ставит, проигравший ставит…

И проигравшие ставили, когда хозяин и его партнер выигрывали. Ставили они и тогда, когда выходило наоборот, у выигравших в этом случае возникало чувство вины перед тем, кто предоставил им кров и возможность отдыха. Для того чтобы избавиться от этого чувства, они тут же шли в свои комнаты и, после некоторого препирательства с женами, возвращались с «сухарем». Благо, «рислинга» «ркацители» в киосках было много, и цена на них была вполне приемлемой.

Ближе к ночи большинство отдыхающих расходились, а Мишка оставался беседовать с хозяином. Иногда больше говорил Мишка, иногда наоборот, случалось это тогда, когда хозяин перебирал больше обычного и начинал жаловаться на свою жизнь, на отдыхающих, благодаря которым он стал алкоголиком…

Так продолжалось, пока хозяина не уводила Тамара, а Мишка возвращался в свою комнату и рассказывал соседу, как он провел день, где был, что видел. Он говорил, что было на обед в кафе «Нептун», что случилось на пляже, какие деликатесы есть в барах гостиницы «Жемчужина», куда он проник благодаря знакомству со швейцаром, которого он звал на французский манер — Николя.